Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать
- Господа хорошие, стало быть, нету у нас ничего для вас, как есть говорю. - Он оглянулся назад и толпа загудела в знак согласия. - Все уже отсадили, сами травой перебиваемся, да ждем, когда приплод подрастет...
- Врешь, - убежденно рыкнул Курт. - За деревней не только коровы пасутся, там и овцы блеют, нечего было посылать мальчишек их загонять, они ж блеют так, что на дороге слышно. И куры у вас есть, и гусей полно.
- Мы вам за...- я хотела сказать, что мы можем им заплатить, но ладонь Курта наотмашь ударила меня и я замолчала.
Староста было оживился при моих словах, но потом опять сник и завел прежнюю песню.
- Слушай, ты, если сию минуту не притащишь нам жратву, то сперва пристрелим тебя, потом вон тех двоих, а потом подожжем ваши халупы, понял? - заорал Курт. - Гунтер, целься этому борову в причинное место! Только пошевелись, враз болт уйдет в тебя! Сказано - тащи мясо, какое есть!
Мужики зашевелились, тряся своим нехитрым оружием, но Курт что-то сказал Гунтеру и тот радостно осклабился в ответ, переводя арбалет в положение пониже. Щелкнула тетива, дзыкнул болт и староста схватился за ногу, взвывая во все горло.
- Я сказал - еще два выстрела будут без промаха. Ему, - ткнул палец в сторону стонущего старосты, - повезло. Ну, будем еще упираться?
Но попадание болта в ногу уже сломило всяческое сопротивление селян. Они, недовольно гудя, отступали назад, а староста, сидевший на земле, вперемешку с глухими стонами отдавал приказания. За забором слышались женские голоса, но никто не высовывался и на дороге стояли только мужчины. При взгляде на них меня стала заедать совесть. Мало того, что лица и так не блистали здоровьем, у многих еще были наполовину щербатые рты, до ужаса грязные руки и совершенно простая бедная одежда. Получается, что мы повели себя как бандиты, принудив селян отдать нам задарма...а кого это там для нас тащат? Батюшки, козу! Да еще и за веревку, привязанную к рогам! Это что, мы ее с собой поведем, а потом - чик, и съедим?
К козе нам еще приложили двух кур вполне приличного вида, а когда Курт что-то сказал старосте, то принесли еще и краюху хлеба. Потом все стали угрюмо смотреть, как мы разбираем это богатство, пряча его по мешкам. Козу потащил Лукас, предварительно подергав ее за вымя.
- Марта, - Курт негромко позвал меня, - ты там собиралась им деньги платить? Дай сюда то, что ты хотела отдать им...
Я подумала и вытащила из узкого кармашка серебряную монету.
- Ну и дура ты, Марта, - Курт размахнулся и бросил монету на пыльную дорогу. - Да за такую монету мы целую телку могли бы купить и еще на десяток курей осталось бы...
Он удовлетворенно посмотрел, как селяне копошатся в пыли, ища монету и с удовольствием замысловато выругался.
- Пошли отсюда, им надолго хватит ее искать. И ведь никому не нажалуешься, что неизвестные ландскнехты отобрали силой скот - полдеревни видело, что я бросил серебряную марку. Запомни, Марта, никогда нельзя им говорить, что ты хочешь что-то купить - еду, воду, лошадей или вещь. Надо только требовать отдать их тебе, а в качестве милости бросить деньги, тогда они будут еще и благодарны.
- Не понимаю, почему нельзя сразу сказать, что мы можем купить у них ту же козу или кур?
- Потому что тогда они попытаются убить тебя, а твои деньги отобрать, - хохотнул Курт. - Они подумают, что ты слаба, а слабых можно грабить и убивать безнаказанно. Поняла? Эх, девка, не знаешь ты о жизни ничего...
Коза здорово замедлила наше передвижение, но Лукас уговорил не забивать ее до вечера и даже подоил во время короткого привала. Молока было немного и парни поделили его между собой. Я же терпеть не могла козье молоко из-за специфического запаха и согласилась обойтись ломтем хлеба. Вечером Курт уже плотоядно посматривал на мекающее животное, но парни свернули шеи курам, а я пообещала сварить их. Решением большинства козе был дарован еще день жизни, зато куриные косточки мужчины обглодали не хуже собак, выпив и весь наваристый бульон.
- Эх-хе-хе, - похлопывая себя по животу, кряхтел Курт, - будь я один, ни за что бы не стал варить этих кур! Что у меня, зубов нет, что ли?
Зубы у него действительно были и покрепче, чем у меня, разве что пара-тройка отсутствовала.
- Курт, сколько тебе лет? - полюбопытствовала я, допивая остатки бульона.
- Сорок шесть минуло, а что, присматриваешься ко мне? - он заухал, но это было необидно. Так, обычный солдатский юмор. - Зубы еще есть, кому хошь глотку перекушу!
- А чего ты с нами пошел, ведь за тобой никто не гнался, - Гунтер еще раз осмотрел обглоданные куриные косточки, набросанные вокруг костра и с сожалением отвернулся. - Тебе какой резон уходить из Варбурга?
- Можно подумать, что я там жил! Бродил вокруг да пристраивался к той вдовушке, которая лучше других греет да кормит, а вас пожалел, да и Фриц был моим соратником...- столь подробные объяснения были нехарактерны для Курта и я решила, что причина в чем-то другом. - Надоело мне сидеть, решил еще раз прогуляться по дорогам!
- Просто так прогуляться? - прищурил кошачьи глаза Лукас. - Ради развлечения?
- А и ради развлечения! Как засидишься на месте, так сразу жиром обрастаешь, денежки проел и все, никому не нужен, вот и зовет путь-дорога. Добрый меч всем пригодится, и тем, кто защищается, и тем, кто нападает, лишь бы платили хорошо, да при дележе не обижали. Кости подразмять никогда не поздно...
- Курт, мы в княжество Герлау идем? А как узнаем, что мы уже миновали границу княжества?
- Если будем эту скотину с собой таскать вместо того, чтобы съесть, то никогда туда не дойдем, помяните мое слово. Хорошо, что погони за вами не выслали, вот и балуетесь...- он презрительно сплюнул. - Скоро за собой будете целый обоз таскать, как маркитанты! Нет уж, завтра ее съедим, что бы ты не говорил, иначе до границ Герлау не дойдем еще месяц.
К вечеру следующего дня козу освежевали и Курт повесил над костром чуть ли не всю тушу. Я выпросила у него переднюю часть чтобы сварить и над поляной начали виться совершенно необыкновенные запахи, от которых сводило живот. Бульон заправили крупой и получилось очень приличное блюдо, но в тот вечер все до отвала наелись жареной козлятины и на примитивный кулеш не польстились. Котелок с ним было решено оставить на дорогу - по словам Курта, до границы княжества оставалось около дня пути, а там уже вдоль тракта стояли постоялые дворы.
С утра парни слопали чуть ли не половину котелка, мотивируя это тем, что его будет легче нести. Курт очередной раз поворчал, что вареное мясо едят только селяне, а он привык к жареному, но здоровый кусок лопатки забрал самым первым и мы двинулись дальше.
Местность становилась все гористей, постоянные подъемы и спуски утомляли не меньше пройденного километража. Людей нам почти не попадалось - эта часть земель Айзенштадта считалась глухоманью и основные передвижения совершались в обход гор, где было больше селений. Напрямик с телегами было идти трудно, разве что верхами или пешком и пользовались этой дорогой только те, кто спешил. Нет путников - нет сел, в горах мелькали домики, но это было слишком далеко от нас и вполне возможно, что дорогу туда знали только местные жители.
