Майкл Муркок - Амулет безумного бога
Оладан вышел к нему на балкон и показал на северо-восток.
– Смотрите, летающие машины, – сказал он.
Хоукмун разглядел на горизонте зловещие очертания гранбретанских орнитоптеров – верный признак того, что с той стороны надвигается армия Империи Мрака.
С наступлением темноты они увидели на подступах к городу бивачные костры.
– Завтра – наш последний бой, – сказал Хоукмун.
Они спустились в зал, где беседовали Ноблио и граф Брасс. Стол был уже накрыт – как всегда, с роскошью. Собеседники обернулись навстречу Хоукмуну и Оладану.
– Как себя чувствует д'Аверк? – спросил герцог Кельнский.
– Ему лучше. У него необычайно крепкий организм. Он уже изъявил желание поесть, и я разрешил.
В зал вошла Иссельда.
– Я говорила с женщинами, – сказала она. – По их словам, весь народ уже в городе. Если забить скот, нам хватит провизии на целый год…
Граф Брасс грустно улыбнулся:
– Так долго осада не продлится. А как боевой дух людей?
– На высоте. Их очень ободрила весть о том, что вы оба живы. И вчерашняя победа тоже.
Граф вздохнул:
– К счастью, они не знают, что завтра всем нам предстоит умереть. А если не завтра, то послезавтра. Против такого огромного войска нам долго не продержаться. Мы потеряли много фламинго и остались почти без прикрытия с воздуха. Погибло большинство гвардейцев, а оставшиеся войска плохо обучены. Ноблио вздохнул:
– А мы-то думали, что Камарг непобедим…
– Вы слишком рано убедили себя в обратном, – послышался голос с лестницы. В зал, хромая, спустился бледный д'Аверк, одетый в просторный желтовато-коричневый халат. – С таким настроением сражений не выигрывают. Постарайтесь не говорить о поражении.
– Вы правы, сэр Гьюлам, – граф Брасс заставил себя улыбнуться. – Не будем говорить о поражении, лучше отведаем этих великолепных яств, ведь нам нужно набраться сил для завтрашней битвы.
– Вам легче? – спросил Хоукмун д'Аверка, усевшись за стол.
– Намного, – бодро ответил француз, – но слегка подкрепиться, я думаю, не мешает. – И он положил себе на тарелку огромную порцию жаркого.
За ужином все молчали, смакуя еду столь сосредоточенно, словно эта трапеза была последней в их жизни.
Утром, выглянув в окно, Хоукмун увидел на болотах великое множество воинов. Ночью войска Империи Мрака бесшумно подошли к стенам города и теперь готовились к штурму.
Хоукмун поспешно вооружился и спустился в зал, где увидел д'Аверка в латных доспехах, Оладана, точащего меч, и графа Брасса, беседующего с двумя оставшимися в живых капитанами.
– Дориан… – произнесла за спиной у Хоукмуна Иссельда. Он повернулся и бегом поднялся на площадку лестницы, где стояла его невеста. – Дориан, давай поженимся, прежде чем…
– Да, – тихо сказал он. – Надо найти Ноблио.
Они нашли философа в его покоях. Ноблио читал книгу. Оторвавшись от нее, он улыбнулся, а услышав, чего от него хотят, отложил книгу и встал.
– Я надеялся, что церемония бракосочетания будет торжественной и пышной, – сказал он, – но ничего не поделаешь…
Он велел молодым соединить руки и опуститься на колени. Потом попросил произнести вслед за ним слова поэтической клятвы его собственного сочинения; клятвы, которая звучала на всех свадьбах с тех пор, как Ноблио и его друг граф поселились в замке Брасс.
Когда церемония завершилась, Хоукмун встал, поцеловал Иссельду и сказал:
– Ноблио, позаботьтесь о ней.
Покинув гостиную философа, он спустился во двор замка, где его друзья садились на коней.
Внезапно на них упала огромная тень. Над головами стрекотала и лязгала металлическая птица – гранбретанский орнитоптер. С неба в мостовую, едва не задев Хоукмуна, ударил яркий луч. Испуганный выстрелом конь герцога взвился на дыбы, раздувая ноздри и выпучив глаза.
Граф Брасс вскинул огнемет и нажал на спуск. К летающей машине метнулось красное пламя. Раздался пронзительный крик пилота, и крылья орнитоптера замерли. Машина заскользила вниз, исчезла за стеной замка и вскоре с грохотом разбилась на склоне холма.
– Надо поставить в башнях стрелков с огнеметами, – заметил граф Брасс. – С башен удобнее отстреливаться от орнитоптеров. Вперед, господа.
Спускаясь по склону холма в город, они видели, как на городские стены хлынула огромная человеческая волна. Воины Камарга отчаянно пытались ее остановить.
Похожие на уродливых металлических птиц, кружили над городом орнитоптеры, поливая улицы огнем: крики защитников города, вопли атакующих, треск выстрелов и лязг металла слились в невообразимую какофонию. Над Эгмортом клубился черный дым горящих домов.
Хоукмун пробирался сквозь толпу перепуганных женщин и детей, спеша на помощь защитникам города. Он потерял из виду графа Брасса, д'Аверка и Оладана, но знал, что они уже вступили в бой.
В стороне послышались крики отчаяния и торжествующий рев, и Хоукмун, повернув коня, увидел в стене брешь, через которую в город врывались солдаты в волчьих и медвежьих масках.
Столкнувшись с Хоукмуном, они попятились, вспомнив о его подвигах в предыдущих сражениях. Пользуясь их замешательством, он выкрикнул свой боевой клич: «Хоукмун! Хоукмун!» и бросился на них с мечом, разрубая металл, плоть и кость, тесня врагов к пролому в стене.
Защитники города сражались весь день. Их число стремительно уменьшалось, и хотя в сумерках войска Империи Мрака отступили, Хоукмун и все его соратники понимали, что завтрашний бой станет для них последним.
Спотыкаясь от усталости, Хоукмун и его друзья поднимались в замок по извилистой дороге, ведя коней в поводу. На сердце у них было тяжело – завтра им всем придется погибнуть вместе с уцелевшими защитниками провинции и ни в чем не повинными жителями. Если, конечно, им, посчастливится пасть в бою.
Внезапно они услышали топот скачущего галопом коня и обнажили мечи. По склону холма к замку поднимался рослый всадник в высоком шлеме, полностью скрывающем лицо, и в доспехах из золота и черного янтаря.
Хоукмун сжал кулаки:
– Чего от нас хочет этот предатель и вор?! – воскликнул он. Подъехав к ним, Рыцарь-в-Черном-и-Золотом остановил своего огромного скакуна. Из-под забрала зазвучал знакомый гулкий голос:
– Приветствую вас, защитники Камарга. Вижу, сегодня у вас был тяжелый день. Завтра барон Мелиадус разобьет вас.
Хоукмун вытер лоб платком:
– Незачем утверждать очевидное, Рыцарь. Что ты решил украсть на этот раз?
– Ничего, – ответил Рыцарь. – Я хочу кое-что вернуть. – Он протянул Хоукмуну его невесть откуда взявшуюся, давно потерянную потертую седельную сумку.
Хоукмун тут же бросился к нему, выхватил сумку и поспешно расстегнул. В ней, завернутая в лоскут материи, лежала машина, подаренная ему когда-то Риналом. Развернув лоскут, Хоукмун убедился, что машина в целости и сохранности.
