Сергей Макаренко - Дрон
– Я вернусь, вернусь, верн-н-у…, – и на последнем слове майор безвольно повис на веревках, а шаман продолжил свой обряд.
Глава-10
Врата.
По красному песку, извиваясь кольцами, перемещалась желтая змея, стараясь как можно быстрее преодолеть открытый участок и достичь странного сооружения, появившегося несколько дней назад. Ей это почти удалось и она радовалось тому, что не попала в когти круживших над песками стервятников. Но неожиданно раздавшаяся рядом вспышка подбросило тело и направило его на острые шипы арматуры, и переливающаяся змея солнечными лучами оказалось пронзенным в нескольких местах. Яркая фиолетовая вспышка оказалось не чем иным как открывшимся порталом, из которого вышли двое. Как только двое пришельцев оказались на красном песке, портал за ним беззвучно захлопнулся. Появление двух чужаков было встречено неодобрительным гулом поднимаемых с песка стервятников. Как оказалось птицы бы не довольно тем, что появившиеся гости прервали их пир.
Двое гостей замерших на месте, стали осматриваться, вокруг стараясь обхватить всю открывшеюся им местность. Один из них был огромного телосложения, и на фоне своего друга, смотрелся просто гигантом.
– Ну что Лайн, – проговорил великан, – похоже, все, что нам рассказал Рыжий, оказалось правдой. Честно признать, до этого момента я считал, что он сильно все преувеличивает.
– Должен с тобой согласиться, Мартин действительно оказался прав. Хотя я бы отдал свою руку на отсечение, лишь бы он на этот раз ошибся, – проговорил он, закусив до крови нижнюю губу.
– Давай осмотримся, может, что-нибудь интересное найдем.
– Пошли.
И друзья направились к изуродованному и смятому поезду, который с трудом можно было узнать.
– Странная, однако, повозка, – после продолжительного ее исследования, проговорил Хэмис. – Отдаленно напоминает гномью, – продолжил он, вылезая из одного проема с трудом протискиваясь через выбитые двери.
– Было бы интересно, посмотреть на нее до того, как ее сжег хранитель, если это конечно он. Кстати, а почему его самого не видно. Мартин говорил, что как только он вышел из портала то на него почти сразу же он и набросился. А мы с тобой здесь уже порядочно топчемся, а его все не видно. Может быть, Мартин задал ему хорошую трепку, и он сейчас сидит где-нибудь в своей пещерке и раны залечивает.
– Вряд ли. Чтобы причинить хоть какой-нибудь вред хранителю, нужно очень постараться. Даже если Рыжий отправился сюда со всем своим арсеналом, то даже в этом случаи я не думаю, что дракон мог хоть как-то сильно пострадать на то он и хранитель.
– Ну, это тебе виднее. Это ты ж у нас эксперт по хранителям врат, – улыбаясь и, глядя на невысокого друга, проговорил он.
Лайн помимо воли поморщился, и провел ладонью по своему старому шраму, вспоминая свою давнишнюю встречу с хранителем, после чего он свою душу чуть не отправил на просторы Спектра. Отогнав мрачные мысли воспоминаний, он повернулся в сторону древнего города и стал изучать черные полосы на песке.
– Ну что Лайн, я, думая останки тел нет смысла осматривать? – спросил великан, забравшись на поезд.
– Верно. Если что они и хранили в себе что-либо ценное, то вряд ли в них что еще осталось. Даже их дух сейчас уже не разыщешь. Сколько Мартин сказал, три дня прошло. Этого вполне достаточно, для того чтобы здесь побывали и эльфы и орки и все остальные. Думается мне, Мартин мог и приврать на счет Хранителя.
– Ты так думаешь? В ответ лишь желтоглазый только пожал плечами.
– Пошли тогда врата осмотрим, – спрыгивая на песок, проговорил Хэмис. – Может, узнаем, какой еще сюрприз они нам готовят.
– Вряд ли что уже узнаем. Слишком уж много времени прошло. Но посмотреть стоит, – мрачно проговорил его друг в ответ.
– Змей, как ты думаешь, понтифик знает о случившимся.
– Я не удивлюсь, если этот проныра, уже здесь побывал. Эта, старая развалина, даже каким-то не постижимым образом, умудряется, узнавать то, что творится в Эльрондоле и Сандоле.
– Ну, во всяком случае, не больше чем нам, – не согласился здоровяк.
– В том то и дело что не больше. А если сравнить кто мы, и кто такие святые братья, так оторопь берет.
– Да Змей, ты прав. Как вспомню, как все начиналось, так всего дрожь бить начинает. Как не с того не с сего, один жалкий оборванец стал, таскался от деревни к деревне, твердя о спасении и молитве, лишь бы только заработать себе проповедями на кусок хлеба. В начале, это ведь вызывало лишь сострадание и смех над особо красноречивыми распыленными фразами. И как же все за тем в один момент поменялось, когда его речи нашли отклик в людях.
– Ладно, Борода, не заводись, сами виноваты, что дали подняться. После исхода богов, стали считать себя хозяевами, расслабились и пропустили ростки новой веры. А как спохватились, так поздно было.
Остаток пути до скальной гряды они преодолели в молчании, каждый, думая о своем. Одна из поверхностей каменных плит, была обращена к двум пришельцам, и являлась ровной. На ее поверхности, в форме окружности, диаметром метром четыре были высечены руны, которые причудливым орнаментом украшали камень.
– Все-таки не перестаю удивляться древним. Создать не одно великое творение, построить врата, соединяющие миры, механизм создания которых не смогли разгадать даже боги. И чтобы про них говорили, они были великими мастерами.
– Да Змей, ты прав, что они были великими, до тех пор, пока в один прекрасный день не вознамерились разрушить мир. И все их величие меркнет с теми разрушениями, которые они устроили после своего падения.
– Давай лучше вернемся к вратам. Посмотри на них в слоях спектра, а я пока попробую прочесть камни.
Хэмис несколько мгновений смотрел на каменные створки затем, словно растворился в воздухе, будто его и не было. Лайн тем временем вплотную приблизился к каменной плите, и стал осматривать ее поверхность. Со времен создания врат прошла уже ни одна тысяча лет, а поверхность камня все оставалось такой ровной, как и после ее постройки. На ее поверхность даже не оседала пыль, и камень был таким же матовым, как в свой первый день, когда на нем была высечена первая руна. Лишь только руны исписанные окружностью, нарушили ровную поверхность камня. Каждая руна была выгравирована столь аккуратно, что казалось, их создатель писал, словно по бумаге, а не по прочному камню в котором оставались следы глубиной в дюйм. За тысячи лет ни одна руна так и не раскрошилась, оставаясь все такой же. И лишь только к древним рунам добавляясь новые, гармонично вписываясь в общий рисунок письма.
