Джо Аберкромби - Красная Страна
— Я проснулся.
Темпл проснулся от первого серо-голубого прикосновения рассвета и обнаружил, что улыбается. Земля была холодной и твердой, одеяло было слишком маленьким и сильно воняло лошадью, вечерней еды было мало, но все-таки он давно уже так крепко не спал. Птицы щебетали, ветер шелестел, и через деревья было слышно слабое течение воды.
Побег из Компании внезапно показался отличным планом, отважно исполненным. Он изогнулся под одеялом. Если Бог был, вышло так, что Он был прощающим парнем, как Кадия всегда…
Меч и щит Шиверса пропали, и на его одеяле сидел на корточках другой человек.
Он был раздет до пояса, его бледное тело было переплетением груды мышц. Снизу он носил грязное женское платье, разрезанное посередине, и сшитое веревкой, чтобы получились свободные штаны. Одна сторона головы у него была выбрита, коричневые волосы на другой были скатаны в плотные шипы при помощи какого-то жира. В одной руке он держал топорик, в другой — блестящий нож.
Значит, дух.
Не мигая, он смотрел через потухший костер на Темпла пронзительными голубыми глазами. Темпл смотрел в ответ, определенно менее пронзительно, и обнаружил, что он обоими кулаками медленно натянул до подбородка свое воняющее лошадью одеяло.
Еще двое мужчин тихо выскользнули из-за деревьев. Один носил что-то вроде шлема, хотя предположительно не для защиты от любого земного оружия — открытый ящик из прутьев с перьями на углах, который был прикреплен к его воротнику из старого ремня. Щеки другого были располосованы самонанесенными шрамами. В других обстоятельствах — на сцене, возможно, на стирийском карнавале — они вызвали бы сильный смех. Здесь, в нехоженых глубинах Далекой Страны, и с аудиторией из одного Темпла, веселье было примечательно своим отсутствием.
— Ной. — Четвертый дух появился из ниоткуда, нечто среднее между мужчиной и парнем, со светлыми волосами и полосой высохшей коричневой краски под глазами. Темпл надеялся, что это была краска. Кости какого-то мелкого животного, прицепленные к рубашке, сделанной из мешка, постукивали, когда он пританцовывал с одной ноги на другую, лучезарно улыбаясь во всю ширь. Он показал Темплу встать.
— Ной.
Темпл очень медленно поднялся на ноги, улыбаясь парню в ответ, а затем и остальным. Улыбайся, улыбайся, улыбайся, дружелюбность важнее всего.
— Ной? — рискнул он.
Парень ударил его в голову.
Шок был больше силы, отправившей Темпла на землю. Так он себе сказал. Шок, и что-то типа примитивного понимания, что вставанием ничего не достичь. Мир качался, пока он там лежал. Волосы щекотали. Он потрогал кожу головы, и на его пальцах осталась кровь.
Потом он увидел, что у парня в руке был камень. Раскрашенный голубыми кольцами. А теперь с несколькими каплями крови Темпла.
— Ной! — крикнул парень, снова поманив.
Темпл не спешил вставать.
— Слушай, — сказал он, пробуя сначала на общем. Парень шлепнул его пустой рукой. — Слушай! — по-стирийски. Парень снова его шлепнул. Он попробовал кантийский. — У меня нет ничего… — Парень снова ударил его камнем, попав в щеку и повалив на бок.
Темпл покачал головой. Слабо. Плохо слышно.
Он схватился за ближайшую вещь. Возможно, за ногу парня.
Он вскарабкался до коленей. Его коленей или парня. Чьих-то коленей.
Во рту был вкус крови. Лицо тряслось. Не болело на самом деле. Онемело.
Парень говорил что-то остальным, поднимая руки, словно спрашивал одобрения.
Тот, что с шипами на голове, важно кивнул и открыл рот, чтобы сказать, и его голова слетела с плеч.
Тот, что перед ним, повернулся, что было немного трудно из-за пруткового шлема. Меч Шиверса отрубил ему руку выше локтя и глубоко вонзился в его грудь, кровь полилась из раны. Он без слов оступился назад, клинок застрял в его ребрах.
Тот, что со шрамами на лице, налетел на Шиверса, ударяя его, вцепившись в щит, и они стали шататься по поляне, вызывая ногами искры из углей костра.
Все случилось за невероятный неровный вздох или два, затем парень снова ударил Темпла по голове. Это казалось до нелепости нечестно. Словно Темпл был главной угрозой. Волна возмущенной невинности подняла его на ноги. Шиверс поверг покрытого шрамами духа на колени, и разбивал его голову щитом, как тараном. Парень снова ударил Темпла, но он устоял, ухватившись за украшенную костями рубашку, когда его колени подкосились.
Они упали, царапаясь и дубася друг друга. Темпл был снизу, зубы сжаты; он засунул большой палец духу в нос, завалил его и все это время не мог перестать думать, как удивительно глупо и расточительно все это было; а потом, что грамотные бойцы, наверное, философствуют после боя.
Дух встал перед ним на колени, крича на своем языке; они покатились меж деревьев, скользя вниз с холма; и Темпл бил окровавленными костяшками духу в окровавленное лицо, завизжав, когда дух поймал его предплечье и ударил по нему; а потом деревья кончились, только чистая земля под ними, потом звук реки стал очень громким, земля пропала вовсе, и они падали.
Он смутно вспомнил, что Шиверс говорил что-то насчет обрыва.
Ветер ускорился, обратившись в невесомость, а затем в камни, листья и белую воду. Темпл отпустил духа, они оба падали без звука. Все это было так необычно. Похоже на сон. Проснется ли он сейчас от толчка, снова в Компании…
Толчок был, когда он ударился об воду. Ногами, по слепой случайности.
Потом он ушел под воду, захваченный холодом, сокрушенный нахлынувшим весом, раздираемый одновременно в пяти направлениях так сильно, что, казалось, ему выдернет руки. Снова и снова, лист в потоке, беспомощный.
Его голова поднялась над потоком, он судорожно глотнул воздуха, брызги ударили в лицо, всюду слышен неистовый рев воды. Его снова утащило под воду, и что-то сильно ударило в плечо, закрутило, на мгновение показалось небо. Конечности отяжелели, появилось болезненное искушение перестать сражаться. Темпл никогда не был бойцом.
Краем глаза он заметил плывущую корягу, высушенную и отбеленную до цвета кости солнцем и водой. Он ухватился за нее справа, его легкие горели. Это была часть дерева. Целый ствол с ветками без листьев. Ему удалось, кашляя, отплевываясь и царапая лицо о сгнившую древесину, втащить на него грудь.
Он дышал. Несколько вздохов. Час. Сотню лет.
Вода вертелась вокруг него, щекотала. Он поднял голову так, что мог видеть небо. Громадное усилие. Облака двигались по глубокой безучастной синеве.
— Это твое представление об охуенной шутке? — прохрипел он, прежде чем волна шлепнула его в лицо и заставила наглотаться воды. Значит никаких шуток. Он лежал спокойно. Слишком уставший и раненный для чего-либо еще. Вода теперь, по крайней мере, успокоилась. Река стала шире, медленней, берега ниже, трава расстилалась до гальки. Он позволил всему проноситься мимо. Он доверился Богу, раз больше никого не было. Он надеялся на небеса.
