Юрий Бурносов - Книга демона
– Не думаю, что тебе понравилось бы здесь жить, – сказал человек, прозванный Тенью. – Это место для рабов и слуг.
«А кто я?» – хотел было спросить Тильт, но не решился. Это сделал за него Далька.
– А кто мы? – спросил он.
– Вы – помощники и гости.
Ферб фыркнул. Он отлично умел выражать свои мысли без слов.
– Я понимаю, это звучит в нынешних обстоятельствах странно, но так оно и есть. Вы будете жить и работать в нашей скромной обители, – сказал Тень, указав рукой на далекую крепость. – Думаю, вам там понравится.
Тильт хотел было тоже фыркнуть, подражая разбойнику, но Ферб сделал это раньше его.
Тем временем высокие люди в одеждах, более подходящих для женщин, выстроились в колонну. Теперь их лица были открыты – и что это были за лица! У одного тонкая проволока зашивала рот, у другого были срезаны губы, у третьего на месте носа дрягался морщинистый бесформенный нарост, похожий на огромную бородавку. Почти каждое лицо полосовали рубцы. Щеки некоторых были пробиты насквозь, сквозь отверстия сочилась слюна и был виден язык – у тех, у кого он был. Старый израненный траллан выглядел в сравнении с ними красавцем – все же его раны были боевыми, нанесенными достойными противниками в жаркой схватке, а не жертвенным ножом…
Тильта замутило. Он поворотился и увидел, как забравшиеся в лодку тралланы вновь берутся за весла, направляя лодку вверх по течению.
«Должно быть, где-то в глубине долины есть нормальный причал, может быть, даже настоящий порт. Вполне возможно, там стоят корабли со спущенными парусами. Большие корабли, готовые к морскому переходу. На них можно спрятаться. С ними можно покинуть этот остров.
Если когда-нибудь удастся сбежать…»
Так подумал Тильт…
Вблизи крепость оказалась не столь уж велика: каменные башни поднимались вровень с лиственницами и соснами, а через зубчатую стену, не прилагая особых усилий, можно было перекинуть булыжник. Пожалуй, объявись здесь штурмующие, они взяли бы эту твердыню без особых хлопот, тем более что петли покосившихся ворот были съедены шелушащейся ржой, а на стенах и башнях не было видно ни одного защитника. Но Тильт подозревал, что место это оберегают тайные силы, куда более надежные, нежели камень и оружейная сталь.
– Смотри, – тронул его руку Далька, – опять этот знак.
Круг, перечеркнутый тремя волнистыми линиями, – на створках ворот, на стене, на торчащем из земли каменном столбе.
– Не знаешь, что это? – спросил Тильт.
– Похож на двеннскую букву «иш». Только там две линии. Прямые. И идут они чуть наискось. А круг вытянут яйцом…
– О грамоте речь ведете, почтенные мастера? – разбойник Ферб приобнял их за плечи, попридержал. Оглянулся на отставших жутких попутчиков, посмотрел на ушедшего вперед провожатого. Понизил голос: – Кто они такие, почтенные мастера? Может, слышали что-то? В книгах читали? А знак этот известен вам?
– Нет, – покачал головой Далька.
– Нет, – косо глянув на разбойника, неохотно ответил Тильт.
– Я уж вроде бы и не рад, что согласился на службу. Видели тралланов? Они боятся. Они служат им – и боятся. Я не знаю, что это за народ такой, раз их тралланы боятся. Всяких видал – и злодеев, и просто поганцев, но все они были люди обычные, и понять их можно было, как любого человека. А эти – откуда вообще они такие взялись?!
Тильт промолчал. Далька дернул плечом, предположил:
– Из Оккетара?
– Вряд ли. В Оккетаре живут такие же люди, как и везде, что бы там про них ни выдумывали. А эти… Даже не знаю, люди ли они вообще… Проверить бы, да как тут проверишь. У человека, у него главное отличие – если ножиком или мечом проткнуть хорошенько, то помирает без особенных затей. А насчет этих сомнение меня берет, ой какое сомнение…
Тильт в ужасе оглянулся – не слышал ли Тень слов разбойника. Однако на них никто не обращал внимания. Пленники прошли через замшелые ворота, по которым сновали бледные ящерицы, и оказались в небольшом дворике, в центре которого истекала зеленой жижей растрескавшаяся чаша фонтана. Здесь царило запустение: истертая побитая брусчатка вспучилась, поддавшись напору растительности, земляные бугры поросли плющом, из забитых пылью щелей торчали снопы высохшей осоки и прутья конского щавеля, на голых кустах трепыхались последние скукоженные листья да серебрились лоскуты паутины. Дворик был окружен множеством каменных строений непонятного назначения. Скорей всего, это были алтари или молельные домики, давно заброшенные, наполовину разрушенные. Какие жертвы здесь приносились, каким богам возносились молитвы – было не понять. Несколько покосившихся безголовых статуй стояли на гранитных постаментах. Но кого они изображали? Людей, богов?
Впереди, по ту сторону дворика, полого поднимались широкие истертые ступени. Они вели к небольшой площадке, уставленной мраморными колоннами. А позади нее – над нею – был виден храм, вырубленный из склона горы.
То, что это храм, а не что-то иное, становилось ясно с первого взгляда. Изящное сооружение было исполнено величия, оно подавляло и воодушевляло, вселяло восторг и заставляло затаить дыхание.
Со второго взгляда становилось видно, что храм, как и все вокруг, переживает не лучшие времена. Когда-то яркие фрески давно выцвели и растрескались, немногочисленные сохранившиеся витражи едва угадывались под слоем пыли и грязи, от причудливой лепнины остались редкие фрагменты. В нишах и на выступах росли чахлые кривые березки, плющ душил колонны, на стенах пестрели пятна лишайника и мха…
Человек, прозванный Тенью, шагнул на лестницу, ведущую к храму, и остановился. Обернулся, дожидаясь отставших.
– Возблагодарим Хозяина нашего за возвращение наше в святилище Его и нашу обитель.
Из складок свободного одеяния выпросталась рука. Блеснуло лезвие, формой похожее на тополиный лист; отточенное острие подцепило кожу под нижней челюстью, оттянуло ее. На подставленный хрустальный череп упало зерно крови – и будто бы просочилось внутрь.
Тильт обернулся.
Лучше бы он этого не делал!
Служители неведомого культа безмолвно и буднично терзали себя одинаковыми ножами.
Кто-то просто колол себя острием, выпуская бусину крови.
Кто-то срезал полоску кожи – на лице, на шее, на руке.
Кто-то вырезал из мышцы кусок мяса. Один человек лишил себя уха. Другой рассек язык. Третий отрезал мизинец левой руки…
– Поднимемся же по ступеням, как поднимется Он, и войдем в обитель, как Он войдет в мир людской.
Прозванный Тенью человек говорил на каком-то странном языке, отдаленно похожем на исидский. Тильт опознал несколько знакомых слов – значение других угадал.
