Клайв Льюис - «Покоритель Зари», или Плавание на край света
– Правильно, – сказал Эдмунд. – Так сделали с многомудрым Одиссеем, когда его влекло к сиренам.
Рука Каспиана опустилась на эфес шпаги, но тут Люси сказала:
– К тому же ты обещал вернуться дочери Раманду.
Каспиан долго молчал и наконец произ-нёс:
– Ну, что ж… – Он ещё помолчал немного и крикнул матросам: – Будь по-вашему! Плавание закончено. Мы возвращаемся. Поднять лодку!
– Простите, ваше величество, – заметил Рипичип, – возвращаемся, но не все. Что до меня, я уже говорил…
– Замолчи! – прогремел Каспиан. – Я получил урок, но не желаю, чтобы надо мной ещё и смеялись! Уймите вы эту мышь!
– Ваше величество, вы дали клятву, – сказал Рипичип, – что будете справедливы ко всем говорящим тварям Нарнии.
– Правильно, – сказал Каспиан. – Говорящим. Но не болтающим без умолку! – Он бросился вниз по лестнице и, громко хлопнув дверью, скрылся в своей каюте.
Однако через несколько минут, когда к нему вошли, его трудно было узнать: лицо его побледнело, в глазах стояли слёзы.
– Как нехорошо, – сказал он. – Я очень виноват перед вами. Со мной говорил Аслан. Нет, он здесь не был, да он бы и не поместился в каюте. Вон та золотая голова ожила и говорила со мной… Это было ужасно… особенно глаза. Нет, он не сердился… только сначала был строг. Но всё равно, это было ужасно. И он сказал… он сказал… самое плохое. Вы четверо – Рип, Эдмунд, Люси и Юстэс – должны плыть дальше, а я – возвратиться. Только я. И сейчас же. Почему это?
– Милый Каспиан, – сказала Люси, – ты ведь знал, что рано или поздно мы должны вернуться в наш мир.
– Да, – ответил Каспиан и всхлипнул. – Но это… слишком рано.
– Тебе станет легче, когда ты вернешься к Раманду, – сказала Люси.
Позже он немного успокоился, но расставаться было трудно, и я не буду это описывать. Днём, часа в два, лодка с провизией и водой (хотя все думали, что это не нужно) и с лодочкой Рипичипа поплыла на восток, рассекая сплошной цветочный ковёр.
На корабле подняли все флаги и вывесили все щиты. С лодки, окружённой кувшинками, корабль казался уютным и высоким, как дом. Те, кто плыл в лодке, ещё увидели, как он плавно развернулся и медленно двинулся на вёслах обратно, к западу. И хотя Люси всплакнула, печалилась она меньше, чем можно было ожидать. Свет, тишина, благоухание Серебристого Моря, даже само одиночество слишком радовали её.
Никто в лодке не ел и не спал. Грести не приходилось, течение само несло их прямо на восток. Они плыли всю ночь и весь следующий день, а когда занялась ещё одна заря – такая яркая, что ни ты, ни я не смогли бы глядеть на неё даже через тёмные очки, – они увидели чудо. Впереди, между лодкой и небом, появилась зеленовато-серая мерцающая стена. Потом взошло солнце, и стена стала радужной; тогда они поняли, что это – высокая волна, непрестанно проходящая через одно и то же место, словно на краю водопада. Волна была футов в тридцать высотой, и течение несло к ней лодку. Должно быть, вы думаете, что наши герои испугались – но этого не было, да и никто не боялся бы на их месте. Дело в том, что они увидели что-то не только за волной, но и за самим солнцем. Если бы глаза их не укрепила вода Последнего Моря, они не смогли бы смотреть на солнце в упор, а так – смотрели и ясно различали позади горы, такие высокие, что вершины терялись где-то в небе. Правда, никто не мог потом припомнить никакого неба – должно быть, горы стояли не в нашем мире, ибо у нас гора даже в четыре, нет, даже в двадцать раз меньше, покрыта снегом и льдом. А эти, как высоко ни взгляни, поросли тёмно-зелёным лесом, сквозь который прокладывали путь сверкающие водопады. Вдруг с востока подул ветерок, сбил верхушку волны и осыпал брызгами гладь перед лодкой. Дул он не больше мгновения, но принес благоухание и музыку, которые дети запомнили на всю жизнь. Эдмунд и Юстэс никогда не говорили об этом, Люси могла лишь сказать: «Чуть сердце не разорвалось…» «Неужели, – спросил я, – музыка была такой печальной?» «Ой, совсем нет!» – отвечала мне Люси.
Никто не сомневался, что видит страну Аслана за краем света.
И тут лодка с треском села на мель. Да, здесь было слишком мелко даже для неё.
– Дальше, – сказал Рипичип, – я поплыву один.
Друзья и не пытались его отговаривать – им казалось, что всё это давно предопределено или уже происходило раньше. Они помогли спустить на воду крошечную лодочку. Потом Рипичип вынул шпагу («Больше не нужна», – сказал он) и отбросил её прочь, в гущу кувшинок. Шпага воткнулась в песок и осталась торчать над водой. Рипичип простился с друзьями, стараясь ради них выглядеть грустным, но это ему не удалось – он просто трепетал от счастья. Люси в первый и последний раз сделала то, о чём давно мечтала: взяла его на руки и погладила. Потом Рипичип быстро пересел в лодочку, взял в лапки весло, и течение подхватило его. Среди белоснежных лилий лодочка казалась чёрной. На гладком зелёном склоне волны цветов не было. Лодочка двигалась всё быстрее, наконец она легко взлетела на гребень волны, задержалась там миг-другой и исчезла. С тех пор никто Рипичипа не видел. Но я уверен, что он живым и невредимым вступил в страну Аслана и благоденствует там до сих пор.
Солнце поднялось выше, горы по ту сторону мира постепенно исчезли. Стена воды стояла по-прежнему, но за ней только синело чистое небо.
Герои наши выбрались из лодки и пошли вброд не к стене, а на юг (стена была от них слева). Они и сами не знали, зачем туда идут, их словно что-то вело. За время плавания они очень повзрослели, но теперь снова почувствовали себя детьми и, раздвигая белые цветы, побежали по мелководью. Вода была тёплой, с каждым шагом становилось всё мельче. Наконец они выбежали на песок, а потом на траву – прямо перед ними раскинулся большой луг, поросший короткой нежной травкой. Луг этот был почти на одном уровне с морем и тянулся во все стороны без единого холмика.
Когда ты стоишь на ровном месте без деревьев, кажется, что небо далеко впереди соединяется с землёй. Однако чем дальше они шли, тем больше убеждались, что это – не иллюзия; а вскоре они уже и не сомневались.
Перед ними, рукой подать, стояло небо – твёрдая ярко-голубая стена, похожая на стекло.
А между ними и основанием неба на зелёной траве лежало что-то столь ослепительно белоснежное, что даже теперь, когда глаза их глядели на солнце, они поначалу заморгали. Дети подошли ближе и увидели, что это – ягнёнок.
– Идите, позавтракайте, – нежно и звонко сказал он.
Только тут они заметили в траве полупогасший костёр, на котором пеклась рыба. Они сели и принялись за еду, впервые за долгое время ощутив голод. Такой вкусной рыбы им ещё никогда не приходилось есть.
