Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
Я подвигал мечом, бросая ему на лицо лунные блики. Он торопливо кивнул, женщина молчала, глаза – как плошки. Я нащупал за спиной дверь, тихонько отворил и выскользнул.
Альдер все еще дежурил в коридоре, с ним, к моему удивлению, был пес. Он ликующе бросился мне на грудь, я расцеловался к ним, велел отправляться в мою комнату, но Альдер сказал просительно:
– С ним так здорово, ваша милость! Ему самому нравится. Он был сторожевым псом, да?
– Был, – согласился я. – Кстати, за нами в самом деле следили. Почему-то от Маркварда, отца этой избалованной красотки.
Глаза Альдера стали очень внимательными.
– И… где он сейчас?
– Спешит к воротам. Я велел ему передать Маркварду пару теплых слов.
Поцеловав пса в бархатный нос, я отправился в свою комнату, сбросил сапоги и с наслаждением завалился на мягкую постель с чистыми простынями. Вместо светильника с вонючим бараньим или даже рыбьим жиром здесь горит такая великолепная толстая свеча, что я не стал задувать, пусть горит, это не яркая электрическая лампочка, свет которой выедает глаза…
Засыпая, я перебирал в памяти день, кто что сказал, как ехали, прикидывал, как поедем завтра, глаза начали закрываться, и в этот момент услышал легкий скрип половиц. Я открыл глаза именно в тот миг, когда открылась дверь. Грубер остановился на пороге, взгляд жестокий и веселый одновременно.
– Ах, вот ты где… – произнес он негромко, – ну, здесь не отлежишься, я тебе обещаю.
– Не обещай слишком много, – посоветовал я.
Он хмыкнул, его взгляд не отпускал меня, рука тихохонько прикрыла за собой дверь, ноги продвинули его поджарое тело на шажок, ладонь опустилась на рукоять меча.
– Я всегда выполняю то, что обещаю.
– Я тоже, – ответил я загадочно.
Он сделал еще шаг, еще, рука потащила из ножен меч, и тут его взгляд зацепился за пустые ножны на крюке. Пальцы застыли на эфесе, а нога на миг зависла в воздухе, затем опустилась с осторожностью, словно на тонкий, быстро тающий под лучами весеннего солнца лед.
Глаза быстро метнулись в мою сторону, моя правая рука под одеялом, пальцы левой руки крепко стиснули край, могу сошвырнуть одеяло в одно мгновение. А какой я с мечом, он не знает… или уже знает?.. но он видел, с какой легкостью я сбрасывал с коней его напарников, ему могли рассказать, как я побил в кулачных схватках в этой же таверне двух признанных буянов-братьев, а это может остановить и более рискованного.
– Ты что, – проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, – с мечом спать ложишься?
– Тебе не нравится?
Он фыркнул.
– Знавал я трусов… но про таких – даже не слышал.
– Это не трусость, – сказал я, – а разумная предосторожность, чтобы вонючие шакалы не подбирались близко.
Пальцы на рукояти меча разжались. В глазах бессильная ненависть, он нервно облизнул пересохшие губы, странный контраст, ведь на лбу капли размером с виноградины.
– Мне Жени рассказала про твой меч, – объявил он. – И про молот. А сам ты что-то без них стоишь?
Я фыркнул.
– Я сражаюсь тем, чем считаю нужным. Если у меня меч длиннее, чем у тебя, я не стану обламывать лезвие, чтобы соблюсти равенство. Понял?
Он несколько мгновений смотрел в упор, вдруг выпалил:
– Ты не рыцарь!
– Рыцарь, – не согласился я. – Но я бывал в таких диких степях, что тебе и не приснятся. И, кстати, рыцарем я не родился.
Его пальцы подрагивали над рукоятью меча, капли пота уже начали сползать, оставляя блестящие дорожки. Глаза заблестели, я ощутил, что сейчас выхватит меч, посоветовал:
– Оглянись.
Я не двигался, он бросил короткий взгляд в сторону двери, застыл. В проеме Альдер с обнаженным мечом, а пес уже изготовился к прыжку, ждет от меня команды.
– Все понял, дурак? – спросил я. – Мой совет: сгинь, скройся так, чтобы не попался на пути даже случайно! Сомнем, вобьем в землю по ноздри. А теперь иди… существо!
Альдер и Бобик отодвинулись, давая дорогу. Грубер, белый как мел, осторожно двинулся к двери. Прижимаясь спиной к косяку, выскользнул в коридор, исчез.
Альдер сказал потерянно:
– Как он сумел?.. Колдовство, не иначе!
– Есть такие амулеты, – успокоил я. – Но я все равно заметил. На меня такая фигня не действует. По крайней мере польза есть: он проговорился, что уже успел переговорить с нашей пленницей.
Альдер вскрикнул:
– Как?
– Кто знает… Может быть, по стене влез к ее окну. Там решетки надежные?
– Да, но… Я пошлю Ревеля посматривать и за стеной с той стороны!
Утром, когда пропели петухи, я вскочил, достаточно освеженный коротким сном, Альдер спит, зато бдит Ревель, я спросонья принял за Альдера, такой же кряжистый и матерый, он встретил меня прямым взглядом настороженных глаз, я сказал негромко:
– Готовьтесь выехать после завтрака. А я отлучусь ненадолго.
Он кивнул, даже не пытаясь узнать куда, настоящий солдат, привыкший выполнять приказы… если они не выглядят откровенно глупыми.
Оглядываясь, нет ли слежки, я первым делом забежал в кузницу, оттуда грохот, как из преисподней, где заковывали Тантала, сквозь крышу попыхивают синие дымки, а когда я раскрыл дверь, жаром обдало таким, что куда там Африке. Двое дюжих молотобойцев взмахивают молотами, сам кузнец лишь постукивает молоточком, направляя удары.
– Заказ готов? – спросил я.
Молотобойцы опустили молоты, кузнец посмотрел оценивающе, взгляд сразу скользнул по моему поясу.
– Сложный оказался заказ, – ответил он медленно. – Вот лежит, еще тепленький… Только что закончили. Надо бы сравнить…
– Это я сам, – сказал я быстро. – Молодец, у тебя глаз, как у Зверобоя. Все в точности!.. Вот держи, это окончательный расчет. Ладно, вот еще добавлю за старание. Хорошим мастерам надо платить, чтобы не было утечки мозгов.
Он принял монеты степенно, поблагодарил сдержанно, с достоинством. Я повесил молот на привычное место на поясе, кивнул и вышел. Подправлять в самом деле не требуется, глаз у кузнеца оказался цепким: если не присматриваться, то я и сам не сразу замечу разницу. Этот повешу справа у седла, но от души надеюсь, что все мои страхи и подозрения напрасны, это я просто страхополох, как штатовские коммандос, что тени своей страшатся, потому и выживают, и что не придется вот так сразу срывать с крючка и метать как можно быстрее.
Улочка еще сонная, только-только рассвет, солнце вылезает из-за края земли, а крепостная стена отбрасывает тень на весь город, золотятся только шпили храмов и верхние этажи самых высоких домов на вершине холма.
На городских воротах стража взглянула с недоумением, но товаров не выношу, а меч за плечами и молот на поясе – в этих краях что-то вроде украшений на одежде.
Те подозрительные типы расположились, как и рассказал Альдер, под укрытием невысокой, но обрывистой скалы, с дороги не видно, костер горит вовсю, багровая россыпь углей размером с булыжник, столетние дубы жгли, что ли, на таких углях можно испечь слона. Вокруг огня расположились четверо. Трое сидят в беспечных позах туристов, только что без гитары, четвертый лежит, прикрыл морду тряпкой, расслабляется, укуреныш. В рогульках длинный толстый прут, крупные ломти мяса уже начинают чернеть, дикари: огонь с дымом, кто такую гадость жрет, я не дал бы такое мясо даже Бобику. Все четверо не выглядят опасными, но я вглядывался несколько минут, пока не убедился, что отребье и есть отребье. Даже странно, что их тоже привлекли к охоте на такую опасную дичь. Или не сказали, что мы те олени, которые могут не только убегать, но и гоняться за охотниками.
