Охотники на троллей - дель Торо Гильермо
G˘räçæ^øı˘vo´´d’ñu°ý привлекали помойки, и той ночью мы собирались встретиться с ними на свалке Кеви, которой суждено было вскоре превратиться в поле битвы. G˘räçæ^øı˘vo´´d’ñu°ý привлекало не только физическое разрушение. Они выискивали ночлежки, детские приюты, сумасшедшие дома, жилища стариков, хосписы – все те места, где могли поживиться так вдохновляющим их запахом разрушенной мечты.
Свалка Кеви была вдвойне неприятным местом: самое обширное собрание разлагающегося хлама в Сан-Бернардино, она еще и граничила с печально известным бюджетным домом престарелых под названием «Солнечные улыбки для друзей». По ночам в «Солнечные улыбки» по нескольку раз приезжали «скорые», его также считали главной точкой продаж метамфетамина. G˘räçæ^øı˘vo´´d’ñu°ý заражали слабые или стариковские легкие своим ядом, нельзя было позволить им задержаться на одном месте надолго, чтобы они не перезаражали всех.
Моргунчик закончил предупредительную лекцию, когда мы поднимались по грязному холму на краю свалки. Это было после полуночи, и мы двое отстали от Джека и АРРРХ!!!. Таба с нами не было. С того утра он не давал о себе знать, а к концу дня я удержался от того, чтобы звонить ему или посылать эсэмэски. Он не имеет к нам отношения. От этих мыслей я чувствовал себя ужасно, но хватало и того, что заставили пойти меня.
Мы с Моргунчиком догнали Джека и АРРРХ!!! на вершине холма. Перед нами расстилался лабиринт. Составленные вместе разного рода транспортные средства, от мотоциклов до домов на колесах, образовывали стены этого опасного лабиринта, а мотки проволоки загораживали выезд.
– Смотрите, – сказал Моргунчик, загородив поле зрение щупальцем. – Гърачаэ… Гърачаэойв… – в раздражении он издал щелкающий звук. Если кто и мог произнести непроизносимое, то, несомненно, только самопровозглашенный величайший историк среди троллей! Но как-нибудь в другой раз. Щупальца разочарованно дернулись.
– Ищите ржавых троллей, – пробормотал он. Как я понял, другие тролли пытались лишить G˘räçæ^øı˘vo´´d’ñu°ý силы, обзывая их этим незамысловатым прозвищем. И я тут же увидел, почему их называли именно так. Они были цвета запекшейся крови – в равной степени рыжими, коричневыми и красными, покрытыми чешуей, в точности похожей на ржавчину. Но больше всего пугало, что тролли были плоскими, как расплющенная молотком железяка, они скользили между ветхими частями автомобилей, почти неотличимые от проржавевших хромированных деталей.
Джек точил Доктора Икс о лежащую в траве железку, чтобы успокоить нервы.
– Ладно. Ржавые тролли. Семеро. Их трудно убить. Дьявольски трудно, – сквозь магнитофонный динамик его голос звучал совершенно бесстрастно. – Когда-нибудь убивал клещей? Здесь то же самое. Либо с помощью огня, либо острием. Мы не собираемся сжигать этот хлам, поэтому подойдет острие. Джим – меч. АРРРХ!!! – когти. Моргунчик, у тебя много рук, а здесь полно хлама, так что найди что-нибудь острое и воспользуйся им. Мы должны пригвоздить этих мерзавцев к земле, пока не перестанут дергаться.
– И долго они будут дергаться? – прошептал я.
– Где-то от десяти секунд до сорока пяти минут. Зависит от возраста.
АРРРХ!!! нагнулась над нами, чтобы прикрыть, и я обнаружил, что она глядит на меня с любовью. Из глубины ее глотки вырвалось приглушенное рычание, определенно соответствующее взгляду. Она наклонила голову, так что можно было прикоснуться к торчащему из черепа валуну. Я дотронулся до него пальцами, как уже десятилетия делали юные тролли, чтобы привлечь удачу.
Оранжевый глаз игриво подмигнул. Я понятия не имел, что делать дальше, пока ее рот не открылся, обнажив сотню кривых зубов, и она издала громогласный рык, услышав который крысы и еноты по соседству наверняка околели от страха. Даже Джек закрыл уши и припал лицом к земле. Я увидел семь огоньков – ржавые тролли подняли плоские головы.
АРРРХ!!! невероятным прыжком перемахнула через девять метров и, с грохотом приземлившись, вонзила толстые желтые когти в одного из G˘räçæ^øı˘vo´´d’ñu°ý. Джек обернулся ко мне, заляпанные грязью светлые волосы развевались, глаза сверкали от возбуждения. Он вскочил на ноги и поднял оба меча над головой.
– Охотники на троллей! – проревел он. – Вперед!
Я был из тех, кого отставляли в сторонку, когда набирали команды в спортзале, тем, кто прячется за учебник, когда миссис Пинктон ищет новых жертв, чтобы вызвать к доске. Но в это мгновение я ощутил яд ржавых троллей. Он вонял гнилыми фруктами, как больница, где умирающих держали в похожих на желудки палатах, вонял подмышками убегающих от хулиганов школьников, вонял обмоченными постелями из детских приютов. Я прокашлялся от этих испарений, а потом услышал вырывающийся из моей глотки боевой клич. В мире завелось зло, и я должен – и хотел – его остановить.
Битва была жестокой, но вдохновляющей. Главная оборонительная тактика ржавых троллей – хаос. Стоило нам только ступить в их едкий желтый туман, один попытался отрезать нам ноги, скрутившись в зубастый капкан. Еще один извивался как живая колючая проволока, слишком опасная, чтобы подойти поближе. Другие стреляли из рогаток автомобильных антенн. И все время не прекращали заходиться в астматическом смехе, от которого несло смолой. Но Джек без устали и изобретательно разил сердца и мякотки, пока Моргунчик отмахивался сразу от нескольких кусками металлолома, а АРРРХ!!! разрывала машины на куски, словно они сделаны из папье-маше.
Три часа спустя свалка превратилась в неряшливое кладбище. Различные предметы пригвоздили ржавых троллей к земле, и те с подавленным смехом двигались навстречу смерти. Осталось лишь двое. Один – двухметрового роста и такой тощий, что в профиль почти не разглядеть. Его хохот царапал мозг словно когтями, и я увидел, как АРРРХ!!! хлопает ушами, чтобы ее не охватило безумие. Джек и Моргунчик пришли ей на помощь, загнав тролля в угол у раздолбанного в порошок корпуса эвакуатора.
Другой еще не пришпиленный к земле ржавый тролль был тем самым, с которым я дрался всю ночь. В этом существе с глазами-бусинками не было ничего выдающегося, кроме шрама в форме креста на плоском подбородке. Он уже десяток раз пустил мне кровь, выстреливая всем телом как хлыстом, но на каждый удар я отзывался двумя, вспоминая преподанные уроки: заяц, бык, питон. Наконец противник не выдержал. Изрыгнув хихиканье, он нырнул под груду шин.
Я обнаружил, что ржавые тролли оставляют на своем пути маслянистый черный след, и двинулся по нему через шину от трактора и кучу мотоциклетных колес, пока не погрузился в гору резины. Я заметил моего противника, который прижался к плотной кучке шин, по подбородку со шрамом капала слюна. Вдалеке я услышал победоносный крик Джека – он почти завершил свою дуэль. Я упал на колени и вытащил Кошку № 6 – превосходное оружие для тесного пространства.
Почва под ногами задрожала, сбив меня с ног. Я бы принял это за проехавший мимо полуприцеп, если бы не реакция ржавого тролля. Его сдавленный смех превратился в хриплое хныканье, а крючковатые руки захлопали в слепом экстазе. Каждую чешуйку залило масло, и через несколько секунд тролль заблестел от черной жидкости.
Гул стал громче. Сложенные вокруг шины стали сваливаться. Часть резиновой пещеры обрушилась. Я прижался грудью к земле и накрыл голову обеими руками, и как раз вовремя – мне на спину упала шина, так что перехватило дыхание. Пока я пытался наполнить легкие кислородом, со свалки донеслись звуки оркестра стонущего металлолома. Разбивалось стекло, звенела сталь, тяжелые предметы с грохотом сваливались с холмов из запчастей. Ржавый тролль восторженно залопотал, потому что знал, что за этим последует.
Из тысячи металлических глоток разом донесся вопль Гунмара Черного. Он выл через выхлопные трубы, свистел через разбитые радиоприемники, булькал через аккумуляторы и ревел между антеннами грузовиков, словно меж зубьев дьявольского камертона. Играл на свалке, как на орга́не.
Я подтянулся на локтях и отпихнул ближайшие шины. Вылез на открытое пространство, оглянулся и увидел тонны исковерканных частей автомобилей, скользящих в мою сторону как снег с крыши. Я вскрикнул и помчался под дождем металлолома, который собирался похоронить всех нас под собой. По щекам хлопали шланги от двигателей, дворники впивались в ребра, края номерных знаков вгрызались как зубы, а фары падали, рассыпаясь осколками, каждая сияла как Глаз Злобы.
