Дитя Н'аэлора (СИ) - Якубович Александр

Лейтенант заскрипел зубами, бессильно наблюдая, как из разлома на них лезет нечто отдаленно похожее на зубастого червя.

Лиан же увидела, как на них скалится жуткая зубастая пасть демона, услышала, как свод пещеры окончательно рассыпается, взрываясь тысячей осколков, ощутила, как Ирнар в злом бессилии сжимает ее плечи.

По пещерам же прокатился жуткий вой бесконтрольного демона, лишая живых всякой надежды на спасение.

Тем временем в городе

Едва мы приблизились к рыночной площади, земля под ногами закачалась. Я уже десять минут ощущал всплески магической силы Харла, будто бы кто-то рывками накачивал печать огромным количеством магической силы, как если бы прямо сейчас в клетке на арене сражались бойцы, лили кровь, и там же погибали. Но толчки это что-то новое. Откуда эта тряска? Неужели Лиан и Ирнар добрались до печати и разрушили магический конструкт?

С каждым новым содроганием земли мне становилось все тревожней. До рынка оставалась одна улица — вон, я уже видел огромный простор площади, который в обычные дни Мибензита даже и не спал; по ночам многочисленные грузчики и носильщики, освещая себе путь фонарями, готовили товар на следующий день. Грузились крупные заказы, которые поутру с телегами отправят за пределы города, выходили на службу специально оплачиваемые из городской казны дворники. Весь мусор, пыль и грязь, которую нанесли за день люди, аккуратно сметали и убирали. Это было жизненно необходимо, иначе буквально за несколько месяцев сердце Мибензита превратилось бы в выгребную яму, грязную, смердящую и непроходимую.

Активация Уз Крови совпала по времени с пересменкой, и рабочих на рыночной площади было не слишком много. Выйдя из-за угла очередного дома мы увидели редкие фигуры, что бродили в ночи в поисках возможно жертвы. Плотность магической силы Харла в этом месте была такова, что мозги у людей буквально превращались в кашу; несчастные были больше похожи на поднятые из земли умертвия, нежели на живых, способных думать и говорить. Хотя, если подумать, мертвецы были все же умнее, потому что подчинялись воле поднявшего их мага. Эти же люди были полностью потеряны и дезориентированы, но при этом сильны, быстры и опасны. Мне же было необходимо пробиться в самый центр рыночной площади, в то место, где поток магической энергии, собранной с десятков убитых на подземной арене, почти можно было увидеть невооруженным глазом.

— Что делаем? — спросил один из мечников.

Ни один мускул на лице эльфа не двигался, но я ощущал его тревогу. Они боялись, стойкие и высокомерные темные эльфы боялись безоружной безумной массы, что сейчас колыхалась прямо перед ними. И я не мог их за это осудить.

— Пока печать действует, моя магия бессильна. Так что прорываемся, если потребуется — с боем, — ответил я. — Арбалетчик! Бережешь болт до последнего, бьешь наверняка и в упор. Ясно? Мечники, держите фланги. Я иду первый.

Рукоять моего любимого меча привычно легла в ладонь, клинок-на-крови хищно сверкнул в неверных отблесках далеких фонарей. Ночь была довольно темная, луна скрыта за облаками, звезд не видно. Свои клинки потянули из ножен и эльфы. Им были не нужны щиты или даги — они сами были оружием. Все, что нужно эльфу — достаточно пространства для того, чтобы порхать и жалить. На рыночной площади, среди полупустых торговых рядов, этого места хватало с избытком.

Как только я воспользуюсь магией, печать Харла отреагирует. Колдовство подобного уровня можно было назвать предразумным, потому что в него заложена не только сила самого колдуна и его жертв, но и воля бога. Харл внимательно наблюдал за этим колдовством, радостно принимая жертвы. Каждый раз, когда я отнимал жизнь в стенах клетки, я чувствовал этот его взгляд. Интересно, насколько он был заинтригован тем, что жертвы для него падают от руки Владыки Третьей Богини Нильф? Боги беспристрастны и холодны, они наблюдают, но почти никогда не вмешиваются. Будь Харл человеком, он бы давно шепнул своему колдуну о том, кто я такой, или просто помешал бы мне делать то, чем я занимался. Но Харл просто наблюдал. Потому что боги — выше людских страстей. Они только судьи и ростовщики, но никак не прямые участники. И сейчас, на эту площадь, Харл тоже смотрел, так же, как смотрела и Нильф. Она была мной все еще недовольна, я чувствовал, как Третья ждет разрешения этого кризиса. Только после решения проблемы Мибензита я могу вновь рассчитывать на ее полную благосклонность.

Мы сумели пройти пару торговых рядов, прежде чем дорогу нам преградила группа из пяти безумцев. Они стояли на месте, дергались, словно в припадке, втягивали носом воздух, будто звери. Один из мужчин в фартуке городского уборщика до сих пор сжимал в руках метлу, которая сейчас превратилась в примитивное копье. Он же был самым большим из всех — рослый, крепкий, я уверен, при свете дня он работал в кузне или грузчиком, а фартук надевал как подработку.

Печати на моих ладонях отозвались будто бы нехотя, окружающая сила Харла приглушала мои еще не до конца восстановившиеся магические силы. Но и этого было достаточно для того, чтобы без проблем призвать несколько дымных демонов, которые по моей команде тут же набросились на наших противников. Да, я ударил первым, не стал ждать, когда безумцы бросятся на нас сами, нервы эльфов и так были натянуты, словно струна.

Первый же взмах меча собрал кровавую жатву. Не встречая никакого сопротивления, зачарованное лезвие развалило одного из мужчин от пояса до самой груди, остановившись только на середине грудной клетки. Я притянул тело к себе и столкнул ногой поверженного и воющего от злобы и ярости горожанина с клинка своего меча. Эльфы же действовали еще эффективнее — два стремительных укола в сердце и одна отрубленная голова. Последний безумец попытался броситься на темного, что стоял слева от меня, но подопечный Эрегора без труда увернулся от размашистого удара кулака и, всадив меч в живот мужчины, выпустил тому кишки.

— Не останавливаться! — негромко скомандовал я, едва перекрывая хрипы умирающих.

Мы продолжили движение, будто огромный нож мясорубки. Едва в радиус тридцати футов от нас попадал кто-то из безумцев, он тут же лишался жизни. Я чувствовал, как толпа вокруг нас становится все плотнее и плотнее, кровь уже пропитала мою одежду, а рука скользила по рукояти меча. Не лучше выглядели и эльфы — словно демоны, с горящими оранжево-красными глазами и черными лицами, они, скалясь, вырезали каждого, кто пытался ко мне приблизиться. Все чаще и чаще звенела тетива арбалета, выпуская на волю короткие тяжелые болты, которые с легкостью пробивали грудные клетки и головы нападающих. Это буквально была тупая бойня — без организации, без смысла, без стратегии. Конечно, если поток людей усилится, нас просто задавят, но едва нападавших становилось больше, чем мы могли сдержать, в ход шла темная магия. Крови вокруг было столько, что я без труда оформлял ее силу даже не в магическое пламя — просто поджигал и, словно крестьянин после пахоты, как семена смерти, разбрасывал вокруг себя щедрой рукой. Попадая на кожу, такая кровь моментально проедала плоть до самых костей, отравляла и умертвляла.

Я рубил и колол, бил и резал, проклинал и сжигал заживо. Кроме дымных демонов в ход пошли падшие души, гончие, кошмары и даже несколько не слишком любимых мной демонов-плевателей, похожих на двуногих ящеров тварей, которые изрыгали из своей широкой пасти кислоту, а при приближении противника бросались на людей, цеплялись своими короткими лапами за грудь и сжирали им лицо.

А потом все прекратилось.

Наша окровавленная команда будто бы вывалилась за невидимую границу. Поток безумцев, стекающихся на шум боя со всех сторон, внезапно иссяк, а через мгновение мы вовсе остались в полном одиночестве.

— Что случилось? — выдохнул один из эльфов, поднимая повыше свой меч.

Каждый опытный боец знал — такие вещи сами собой не происходят. Что-то заставило отступить тупую орду, которая самоубийственно бросалась на нас в попытке разорвать на части голыми руками. Что-то такое было рядом, что напугало даже эту тупую массу. Я не успел ответить темному. Моих бойцов скрутило так, что все эльфы побросали оружие и рухнули на колени, а арбалетчик, который только чудом выжил в этой мясорубке — посинел, схватился за грудь и, рухнув на брусчатку, стал хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. На нас давила огромная сила, печать была тут, совсем рядом.