Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать
— Да куда им, полутора сотням, против наших двух!..
— Да еще, когда ворота открыли, лесогорцы самозванцам так бока намяли!..
— Так наваляли!..
— Ни один не ушел!
— И не успели закончить, как глядим — остальные во весь опор из города скачут и какую-то чушь несут!..
— Ату их, ребятушки, ату!..
— И вас туда же, родимые!..
— И их оприходовали, всех до одного!..
— Сдаваться предлагали — не согласились, гады…
— Злые они…
— А тут, только совместную победу отпраздновать хотели, смотрим — Змея вернулась!..
— И прямо ко дворцу полетела, даже не жжет — не палит ничего по пути!..
И тут настал звездный час белобрысого Володьки.
— А она около ворот наших села! Мы только от твоих чар, дедушка, глаза продрали — глядим, Змеища!.. То ли сон, то ли морок, то ли настоящая! А потом глядь — у нее в когтях как на полатях царевич Иван со своею супругою! Они спрашивают, дескать, что случилось, где кто, и тут мы всё, как ты, дедушка, велел, им и рассказали! Оне, царевич с царевною, с ней хотели лететь, а она говорит им, мол, нет, тут я сама с супостатом должна поквитаться, вы свое дело сделали, и — вверх, к башне!.. А потом оттуда ка-а-а-ак грохнет!.. Ка-а-ак рванет!.. Камни как полетят градом!.. И сама она закувыркалась и наземь рухнула. Ну, мы думали — всё… пропала… и наши пропали, и всё пропало, одолел их костяной царь…
— А тут их высочества нас вооружили лопатами, мечи у нас свои были, и — сюда, на выручку!..
— Думали, Костею тому каждый хоть по разу да вдарит за все хорошее…
— Хоть лопатой…
— А вы тут без нас обошлись.
— А как всё было-то?
— Да, что тут случилось?
— Как вы его победили?
— Или враки всё, что он бессмертный был?
Граненыч и Симеон переглянулись и поняли, что оба они подумали об одном и том же.
— Всё расскажем, всё опишем, как было, никого не забудем, — торжественно проговорил царь. — Есть у нас на примете один жизнеописатель замечательный. Пишет — как поёт. Он про всё, что было, книжку правдивую сочинит. Чтобы все прочли и знали. Что написано пером, как говорится…
— А как же кто неграмотный?.. — раздался дрожащий, расстроенный голос Сайка.
— А кто неграмотный — тому прочитают, — успокоил его Володька.
Друзья и вновьобретенные родственники собрались в Малом Уютном зале у камина только поздно вечером, чтобы не сказать рано утром.
Даже после гибели Костея хлопот у них не убавилось. Но это были приятные хлопоты.
После уничтожения Камня силы всё, что было порождено его магией, вернулось на круги своя.
Умруны обрели долгожданный покой.
Двухметровые зверолюди превратились в того, кем они были до поступления на службу к Костею и поспешили разбежаться. На их отлов были брошены все пять лесогорских тысяч да еще лукоморцы: аннексий и контрибуций с них не получишь, так хоть отработать заставим, решил обком. Разрушенный обстрелами из баллист и катапульт и налетами Змеи город нуждался в хозяйской руке строителя. Боярин Никодим за свой счет и руками неудавшихся завоевателей собрался перестроить скомпрометировавшие себя участки городской стены, а боярин Демьян на радостях взялся вымостить все четыре дороги аж километров на сто.
Гигантская невидимая боевая машина, на которую вчера наткнулся экипаж Марфы Покрышкиной и Пашки, превратилась во вполне видимую груду железа, на которую тут же стали точить зуб (а также зубила и ножовки по металлу) все городские и окрестные кузнецы.
Обериха прислала к Дионисию Кракова и попросила забрать из ее царства мертвого мужика в одном сапоге — весной весь воздух испортит. Она рассказала, что ворвался он к ней как к себе домой вчера, посреди ночи, засел за ее домом и затих. А сегодня к вечеру как заорет вдруг, ровно оглашенный, как за горло схватится, будто кто душит его, и пал замертво. Поглядела она — а на шее у него след, словно удавкой его давили, а удавки-то и нет, только пепел черный вокруг шеи. Но если бы он стал так каждый день вопить, честных лешачих пугать, то она, велела передать, его бы сама удавила.
С разрешения Оберихи в войска Василия и Дмитрия был послан Краков с сообщением о полной и безоговорочной победе дома. Впрочем, без Костеева колдовства братья и сами скоро вернутся домой, решили все.
— …Ну, а теперь, Серафимушка, твоя очередь рассказывать, как ты с хрустальным сундуком сладила, — ласково улыбаясь невестке, попросил царь Симеон.
Все — глава семьи и государства с супругой, их сын и две невестки — Елена и Серафима, пятеро братьев Серафимы, прибывшие во главе ограниченного лесогорского контингента, главком обороны, царский курьер, библиотечный Дионисий в парадном костюме и умопомрачительной шляпе со страусовым пером[238] и, конечно, Агафон рядом с дедушкой — придвинули кресла поближе к огню. На широкой каминной полке лежал, блаженствуя, Масдай. Вечер был холодный, а топи — не топи, если три окна открыты настежь, всю улицу не обогреешь.
Даже если эти окна почти полностью заткнуты громадными змеиными головами.
— Да, в общем-то, не слишком сложно это и оказалось… — скромно пожала она плечами, начиная свой рассказ[239], и положила на колени перевязанные, словно в белых перчатках, руки, чтобы никто ненароком такого свидетельства не просмотрел.
— …и я пришла в себя оттого, что меня с трех сторон одновременно пытались поджечь, — преодолев заново вместе с восхищенными слушателями все препятствия и препоны, подошла она к концу истории. — Я разлепила глаза и увидела перед собой точную копию нашей Ланы, только совсем крошечную, не больше пяти метров вместе с хвостиком. Она — вернее, он — тыкался в меня как в коврижку и пытался отгрызть кусочек.
— У него еще нет зубов, — нежно уточнила из окошка Змиулания.
— Вот и я говорю — пытался, — невозмутимо продолжила Серафима. — А иначе бы я просто не проснулась. Оказалось, что когда я сломала сундук, заклинание, сдерживающее вылупление… или проклевывание?.. Короче, появление Размика на свет пропало…
— Мы его Эразмием назвали, — снова проворковала Змея.
— Ага, — кивнула царевна и расплылась в улыбке: в милашку Змейчика, глазастого, неуклюжего и обаятельного, словно детская игрушка, влюбилась с первого взгляда не одна Змиулания. — И то, что я яйцо уронила… вернее, оно само упало… еще ускорило процесс. Благо, высота там до пола была не больше метра. А когда мы с Эразмием вышли на улицу, то оказалось, что власть в замке переменилась, что умруны наши больше не умруны а Иванова гвардия, и что его мамочка сидит под дверью Проклятой башни и разве что не прожигает ее взглядом.
