Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
С огромным трудом ему удалось погрузиться в Ничто. Он тут же потянулся к саидин, но ощутил лишь Льюса Тэрина, – казалось, две пары рук неуклюже обшаривают невидимую стену, стараясь нащупать то, что сможет удержать лишь одна из них.
Чтоб тебе сгореть! – мысленно проворчал Ранд. Чтоб тебе сгореть! Хоть разок помог бы мне! Не мешал, а попробовал действовать заодно, вместе.
Ты работаешь со мной! – бросил в ответ Льюс Тэрин. От потрясения Ранд едва не выпустил Ничто. На сей раз ошибки быть не могло – Льюс Тэрин услышал его и ответил.
Мы могли бы действовать заодно, Льюс Тэрин, повторил Ранд. Ему вовсе не хотелось иметь дело с этим человеком, лучше бы тот вообще убрался из его головы. Но оставалась Мин. И он не знал, через сколько дней они доберутся до Тар Валона. А уж если доберутся, никакой возможности у него больше не будет. Никогда!
Ответом Ранду был неуверенный, осторожный смешок. Стало быть, вместе? Последовал очередной безумный смешок. Вместе. Кем бы ты ни был. Голос исчез, а с ним и ощущение чужого присутствия.
Ранд поежился, снова потянулся к саидин и опять наткнулся на щит, тот самый, в который упирался всегда. Осторожно прощупывая невидимую плоскость, он добрался до того места, где она превращалась в шесть мягких точек.
Мягкие, тяжело дыша, промолвил Льюс Тэрин. Мягкие, потому что они там. Поддерживают барьер. Твердые, если они завяжут узел. Пока они там, ничего поделать нельзя. Но если они завяжут узел, я сумею его распутать. Со временем. Льюс Тэрин надолго умолк.
Ты настоящий? – прошептал Ранд, который решил уже, что тот исчез. И после этого Льюс Тэрин действительно исчез.
Ранд вновь осторожно нащупал щит, потом шесть мягких точек. Стало быть, это шесть Айз Седай. И если они скрепят щит узлом, чего до сих пор не делали, его можно будет развязать. Со временем… А сколько его осталось, времени? Шесть дней? Семь? Восемь? Впрочем, он просто не мог позволить себе ждать, ведь с каждым днем они оказываются все ближе к Тар Валону. А коли так, завтра он снова попытается проломить щит – это все равно что пытаться руками пробить каменную стену, но он попробует. А когда Эриан завтра примется истязать его – Ранд был уверен, что этим вновь займется она, – он снова будет улыбаться, но потом все-таки поддастся и закричит. Не сразу, лишь когда боль станет нестерпимой, но закричит. А на следующий день лишь слегка надавит на щит и больше не станет. И может быть, попросит воды. Такая просьба покажется уместной, даже если они разрешат ему пить больше одного раза в день. А может быть, станет умолять выпустить его из сундука. Правда, на это шансов маловато – сначала они захотят убедиться, что он усвоил урок. При мысли о том, что два или три дня ему всяко придется провести скрюченным в этом гробу, Ранд передернулся. Шевельнуться он не мог, но тело непроизвольно пыталось сделать это. Два-три дня, и они поверят, что он сломался. Он будет выглядеть напуганным, избегать встречаться взглядом с кем бы то ни было. Такого бедолагу можно без опаски выпустить из сундука. Но главное не это – жалкий, раздавленный человек не требует неусыпного пригляда. А коли так, они могут ослабить бдительность и, может быть, решат, что нет надобности караулить его вшестером. И, закрепляя щит, завяжут узел…
Разумеется, этот план продиктовало отчаяние, но он должен что-нибудь предпринять. Что-нибудь! Он не сдержал смешка.
Ранд чувствовал себя слепцом, пальцы которого бессильно скользят по гладкому стеклу.
* * *Сдвинув брови, Галина хмуро смотрела вслед айилкам, покуда те, перевалив вершину холма, не скрылись из виду. Все они, кроме Севанны, могли направлять Силу, а некоторые обладали немалой мощью. Надо полагать, Севанна решила, будто в окружении десятка дичков она будет в большей безопасности. Забавно. Что ж, айильским дикарям и впрямь не следует доверять. Зато их можно использовать, что она через несколько дней и сделает. Во исполнение второй части «уговора» с Севанной. Конечно же, безвременная гибель Гавина Траканда и большей части его Отроков будет достойна всяческого сожаления.
Обернувшись к центру лагеря, Галина заметила, что Эриан так и стоит возле сундука ал’Тора.
– Галина, а ведь он плачет, – с воодушевлением промолвила она. – Слышишь? Точно тебе говорю, он ры… – Эриан осеклась. Руки ее вцепились в подол, по щекам покатились слезы.
– Пойдем в мою палатку, – ласковым голосом предложила Галина. – Тебе надо освежиться. Прохладная салфетка на лоб и чашечка брусничного чаю.
Эриан улыбнулась сквозь слезы:
– Спасибо, Галина, но я не могу. Меня ждут Рашан и Баррол. Боюсь, они страдают больше, чем я. Ведь они не только чувствуют мою боль, но и сопереживают мне. Я должна их утешить.
Благодарно пожав руку Галине, Эриан ускользнула. Нахмурившись, Галина взглянула на сундук. Похоже, ал’Тор действительно плакал – плакал или смеялся, но в последнее трудно поверить. Так или иначе, подумала она, проводив взглядом скрывшуюся в палатке своего Стража Эриан, плакать он будет. До Тар Валона еще две недели пути, а до задуманного торжества Элайды – дней двадцать. Теперь, захочет ли того Эриан, нет ли, его будут наказывать дважды в день – на восходе и на закате. И когда Галина доставит его в Белую Башню, он поцелует кольцо Элайды и будет вести себя как подобает. Говорить, лишь когда к нему обратятся, и стоять в углу на коленях, если в нем не нуждаются.
Глаза Галины сузились. Отвернувшись, она направилась к себе пить брусничный чай в одиночестве.
* * *Как только они вошли в небольшую рощицу, Севанна, довольная тем, с какой легкостью она, почти не видевшая деревьев до перехода Драконовой Стены, думает о рощах, обернулась к своим спутницам:
– Вы все видели, как они его удерживают? – «Все» прозвучало почти как «тоже».
Терава переглянулась с остальными, и они кивнули.
– Все, что сплели они, сумеем и мы, – промолвила Терава.
Кивнув в ответ, Севанна потрогала покрытый причудливой резьбой маленький каменный кубик. Подаривший его странный мокроземец говорил, что воспользоваться этой штуковиной надо сейчас, пока Ранд в плену. Так она и собиралась поступить, пока не взглянула на Ранда. А взглянув, решила выбросить кубик. Она дважды вдова – вождя, побывавшего в Руидине, и мужчины, назвавшего себя вождем без этого посещения. Кому, как не ей, стать и женой самого Кар’а’карна. Тогда перед ней преклонятся все кланы, все айильские копья.
Палец Севанны еще помнил прикосновение к шее Ранда – она очертила линию ошейника, который будет надет на этого человека.
