Джон Толкин - Властелин колец
– Пожелайте мне счастья, мой повелитель и целитель!
И он ответил:
– Я желаю тебе счастья первой встречи. И мое сердце радуется, видя твое счастье.
Когда пир кончился, те, кто должен был ехать, попросили позволения у короля Эомера. Готовился к отъезду Арагорн со своими рыцарями, народ Лориена и Раздола… Но Фарамир и Имрахил оставались в Эдорасе, осталась и Арвен вечерняя звезда, попрощавшись с братьями. Никто не видел ее последней встречи с Элрондом, ее отцом; они ушли в холмы и там долго разговаривали, и горько было их расставание, которое должно было длиться до конца мира.
Наконец перед отъездом гостей Эовин и Эомер пришли к Мерри и сказали:
– Прощайте, Мериадок из Удела и холвайн Марки! Поезжайте к доброй удаче и возвращайтесь поскорее!
И Эомер сказал:
– Короли древности нагрузили бы вас дарами, которые не смогла бы увезти телега с полей Мундбурга; и все же вы говорите, что не возьмете ничего, кроме оружия. У меня действительно нет достойного вашим деяниям дара; но моя сестра просит вас принять эту маленькую вещь в память о Дернхелме и о рогах Марки, трубящих на рассвете.
И Эовин дала Мерри древний рог, маленький, но искусно выложенный серебром, с зеленой перевязью; на нем была выгравирована линия всадников и руны с глубоким значением.
– Это наследие нашего дома, – сказала Эовин. – Рог сделан гномами и достался нам из Орды Ската, прозванного червем. Эорл Юный принес его с севера. Если подуть в этот рог, то его звук вселит страх в сердца врагов и радость в сердца друзей. И друзья услышат его звук и придут на помощь.
Мерри взял рог и поцеловал руку Эовин; они обнялись и расстались.
Гости были готовы. Они выпили прощальную чашу и со словами похвалы и дружбы расстались. Прибыв в пропасть Хэлма, они отдыхали два дня. Здесь Леголас выполнил свое обещание и посетил с Гимли Блистающие пещеры; когда они вернулись, он молчал и сказал только, что Гимли один может найти подходящее слово для того, чтобы говорить о них.
– И никогда раньше гном не торжествовал победу над эльфом в словесном состязании, – сказал он. – Теперь пойдем в Фэнгорн, и счет сравняется.
Из пропасти Хэлма они отправились в Изенгард и увидели, чем занимаются энты. Все каменное Кольцо было разрушено, земля вокруг превратилась в сад, по которому протекал ручей; в середине находилось озеро чистой воды, и в нем стоял Ортханк, высокий и недосягаемый, и его черные стены отражались в воде.
Некоторое время путешественники стояли на том месте, где раньше находились ворота Изенгарда и где теперь, как часовые росли два высоких дерева в начале зеленой аллеи, ведущей к Ортханку. Они в удивлении смотрели на проделанную работу, но никого живого не было видно поблизости. Но вскоре они услышали «Хум-хум, хум-хум»; к ним по дороге шел Древобрад, а рядом с ним Быстрый Луч.
– Добро пожаловать в Ортханкский сад! – сказал он. – Я знал, что вы идете, но был занят работой в долине; тут еще многое нужно сделать. Я слышал, вы тоже не бездельничали на юге и на востоке; и все, что я слышал
– хорошо, очень хорошо. – И Древобрад похвалил все их дела, о которых, по-видимому, хорошо знал; наконец он остановился и долго смотрел на Гэндальфа. – Что ж, – заключил он, – вы оказались сильнее, и вся ваша работа проделана хорошо. Куда же вы теперь направляетесь? И зачем пришли сюда?
– Посмотреть, как идет ваша работа, мой друг, – ответил Гэндальф, – и поблагодарить за вашу помощь во всем совершенном.
– Хум, это прекрасно, – сказал Древобрад, – разумеется, энты сыграли свою роль. И не только с этим, хум, с этим проклятым Древоубийцей, что жил здесь. Было большое передвижение этих, бурарум, этих злоглазых – черноруких – кривоногих – жестокосердных – когтелапых – кровожадных, моримайте – сиикахонда, хум, ну, вы торопливый народ, а их полное имя длинное, как годы пытки от этих паразитов – орков. Они шли по реке, и с севера, и со всех мест вокруг Лаурелиндоренана, в который они не могли войти, благодаря великим, присутствующим здесь. – Он поклонился госпоже и господину Лориена. – И эти подлые существа были более чем удивлены, встретив нас на Болде; они не слышали о нас раньше, хотя то же самое можно сказать и о лучших народах. И не многие могут нас вспомнить: мало кто ушел от нас живым, да и тех в большинстве приняла река. Но для вас это было хорошо, король травяных земель недалеко проехал бы, а если бы и смог проехать, то, вернувшись, не застал бы своего дома.
– Мы хорошо знаем это, – сказал Арагорн, – и никогда не забудем ни в Минас Тирите, ни в Эдорасе.
– Никогда – слишком длинное слово даже для меня, – сказал Древобрад.
– Вы хотите сказать, пока живет ваш народ; он будет действительно жить долго, даже с точки зрения энтов.
– Начинается новая эра, – сказал Гэндальф, – и вполне может случиться, друг мой Фэнгорн, что в этой эре люди переживут энтов. Но скажите: как вы выполнили мое задание? Как Саруман? Он еще не устал от Ортханка? Не думаю, чтобы он поблагодарил вас за улучшение вида из его окна.
Древобрад хитро, как показалось Мерри, взглянул на Гэндальфа.
– Ах, – сказал он. – Я так и думал, что вы подойдете к этому. Устал от Ортханка?.. Очень, но не столько от башни, сколько от моего голоса. Хум. Я рассказывал ему долгие сказания – долгие, по вашему мнению.
– Как же он слушал? Вы приходили в Ортханк? – поинтересовался Гэндальф.
– Хум, нет, не в Ортханк! – сказал Древобрад. – Но он подходил к окну и слушал, потому что хотел узнать новости любым путем, и хотя эти новости ему не нравились, он все же жадно слушал. Я видел, что он выслушивал. Но я добавлял кое-что для него, над чем ему можно было подумать. Он очень устал. Это была его гибель.
– Я замечаю, мой добрый Фэнгорн, – проговорил Гэндальф, – что вы говорите: жил, был, устал. Почему? Он умер?
– Нет, насколько мне известно, – ответил Древобрад. – Но он ушел. Да, семь дней назад. Я позволил ему уйти. Мало что от него осталось, когда он выполз; как и его червеобразный спутник, он был похож на бледную тень. Не говорите мне, Гэндальф, что я обещал стеречь его: я это и сам помню. Но с тех пор положение изменилось. Я стерег его, пока он мог еще причинить какой-либо вред. Вы знаете, что больше всего я ненавижу, когда живое существо держат в клетке, и даже такого, как он, я не стал бы держать взаперти без особой необходимости. Змея без жала может ползти куда захочет.
– Может, вы и правы, – сказал Гэндальф, – но у этой змеи остался по крайней мере один клык. У него сохранился ядовитый голос, и я думаю, что он убедил вас, даже вас, Древобрад, зная ваше слабое место. Что ж, он ушел, и говорить об этом больше не стоит. Башня Ортханк возвращается королю, которому она принадлежала раньше. Хотя, может, она ему и не нужна.
