Сергей Жилин - Иоанниты
– Да, да, всё отлично, – покивал я.
– Что ж, тогда я должен вернуться, чтобы встретить и других гостей. Если понадоблюсь, я рядом.
И молодой человек стремительно попятился, не отрывая от нас глаз. Улыбчивое лицо уже скрылось за углом, а мы продолжаем околачиваться перед комнатой. Пришлось мне захлопнуть дверь и потащить дочь на звук людского сборища.
– Они всегда говорят, что будут рядом, и тут же испаряются, – пробормотал я.
– Всегда? То есть, тебе не впервой прикидываться… кем-нибудь?
– Нет, – оказался я моментально пристыжен и бросился оправдываться, – в основном, это случается со стражами порядка. Они тоже прибегают, говорят, что, мол, здесь где-то демон, поймай его, а мы будем рядом…
– И исчезают?
– Ну, я же так и сказал.
Виктория тоненько посмеялась, хотя я ничего такого и не сказал. Ладно, у неё свои причины, в конце концов, я её отец, поэтому мне априори надлежит быть в должной мере нелепым. Ну, разве что совсем чуть-чуть, ведь человек я серьёзный, а эти дети вечно думают малость мимо.
Хитросплетения мрачных коридоров долго не выпускали нас, пока мы случайно не набрели на средоточие вычурного веселья. Мне на глаза попались ряженные леди и джентльмены, щеголяющие тошнотными нарядами и лицами. Не привык я к косметике на мужчинах… да и на женщинах, если речь идёт о таких количествах.
Огромная люстра усеяна пучками свеч: каждый такой пучок состоит из десятка восковых цилиндров разной длины (отдалённо напоминает трубы органа). Света от этого страшилища недостаточно, так что зал замаран лёгкой полутьмой. Стоит попривыкнуть, но пока стоит явная атмосфера недоброго таинства…
Мысль про казематы, как ни крути, оказалась верной.
Люди пасутся рядом с финдалийскими столами[13], их здесь на редкость много, чтобы глаза не разбежались. С минуту мною бесстыдно владела лёгкая паника, пока ни удалось собраться и взяться за планомерное изучение особ вокруг. Без Виктории тут никак:
– Ты знаешь Джакомо в лицо? – шепнул я, увлекая дочь в сторону наибольшего скопления людей.
– Тут не лицо нужно, отец, – он же карлик. Вряд ли тут целое сборище гномов.
– Если даже и так, я его не вижу. Ты как?
– Я тоже его не разгляжу, – активнее завертела головой Бестия. – Вот тот тип ростом не блещет, но он из обслуги.
Белозубый стюард словно догадался, что про него говорят, и направился точно в нашу сторону. Пришлось доставать рано убранные в карман улыбки и взять с его подноса шампанское. Ледяное, шипящее, как змея, и, надо думать, кислое и сладкое одновременно. Не знаю вкусов дочери (по одному абсенту сложно судить), но напиток точно не по моё горло.
Однако чувство, что на меня вновь обращена сотня взглядов, заставило пригубить.
Я чуть не поперхнулся, когда ударило нечто! Громогласный звон сотряс стены особняка, физически ощутимая волна воздуха прокатилась по залу, уши заложило! Затем гул повторился – вспомнился, наконец, раздутый колокол, что разрывается в паре шагов отсюда. Не зря мне он не понравился – голос у него страшный и сокрушающий.
Когда он замолк (слава богам, этого не пришлось ждать долго), мы с Викторией, равно как и многие гости, облегчённо оторвали руки от ушей. Много же я ругался в адрес кретина, что построил это чудо.
Боюсь даже представить, каково здесь местным. Пусть места и малообжитые, но от колоколенки надо селиться за милю.
– Пито здесь славно живётся, – Виктория, не отойдя от медного грохота, продолжает кричать.
– Зато он всегда знает, сколько время.
– Меня бы это не утешило, не знаю, как коротышку.
– Много ты, кстати, про этого Пито знаешь?
– В общем-то, довольно мало, – пожала плечами Виктория. – Он богат, много работает, по слухам, даже не уклоняется от налогов. Мы как-то пробовали пощипать этого гуся, но везде, где он ступает, расставлены дивизии охраны. Пито – настоящий орех, причём скорлупа у него чугунная.
– И занимается он алмазами?
– Углём ещё.
– Ах, углём… с недавних пор не люблю людей, занимающихся углём.
Это я припомнил Рене Рено. Виктория решила не расспрашивать, кого это я имею в виду.
Мы миновали компанию, в центре которой пузатый усач тешит дам анекдотами. Среди восьми буржуа все отличаются нормальным ростом. На нас бросили равнодушные взгляды и продолжили своё веселье.
– А что будет, – довольно резко и не по-дамски дёрнула меня дочь за рукав, – если Монарх первым узнает тебя?
На этом вопросе меня прямо тряхнуло.
– Ей богу, не подумал об этом, – нервно затеребил я воротник.
– Ну, так что?
– Остаётся надеяться, что он забыл моё лицо. Я тоже многие лица не помню – должны всплыть, когда его увижу.
– Боже, отец, – негодующе упал голос Виктории, – как ты собираешься добраться до Монарха, полагаясь на случай?
– Просто я в этом деле новичок.
– Ты же раскрыл заговор на Альбионе!
– Там мне везло, плюс ещё хорошие люди помогали.
– После таких признаний мне как-то неуютно становится в этом улье…
– Не беспокойся, – говоря это, я и сам себе не поверил, – надо только найти одного человека, много времени это…
– Вон там! – оборвала меня Виктория.
Дабы не привлекать внимания, ей пришлось тыкать в сторону обнаруженного хозяина особняка локтями и подбородком. Я всё равно долго не мог разглядеть, где она увидела того самого коротышку. Наконец он предстал перед моими глазами во всём своём великолепии в сопровождении бравой свиты.
Джакомо оказался до омерзения крошечным, я бы не дал ему и ярда в высоту. Щёголь же решил компенсировать лилипутство блестящими ботинками на толстенной подошве и броским высоким цилиндром. Серый фрак свисает, как дождевой плащ, жабо делает его неотличимым от ребёнка. Но это пока не взглянешь на лицо.
Коротышка обладает широкими скулами и массивным для своего роста подбородком. Большой рот не ладится с крохотным носиком, чуть вздёрнутым (свет так ложится, что он кажется чем-то испачканным). Лицо посечено морщинами, которые вкупе с моноклем делают лицо Пито старческим. В довершение противоречивой внешности Джакомо может похвастаться вьющимися светлыми волосами.
Справа от него мужчина, выглядящий моложе своих лет. Темноволосая, кудрявая грива доходит ему до плеч, широкий лоб, густые брови, полные задора и огня глаза. Прямой нос, пышные губы, подбородок клином – такой бы сойдёт на роль дамского угодника и ловеласа. Явно в отличной форме, на его костюме различимы кружевные узоры, не портящие мужественный облик.
Надо полагать, Рамон Бернадоте – владелец школы телохранителей, взявшийся лично позаботиться о жизни Джакомо. Разве что я не замечаю у него оружия, да и карманы нигде не топорщатся.
