Елизавета Абаринова-Кожухова - ХОЛМ ДЕМОНОВ Часть первая Невеста для вурдалака
— Вставай, Каширский, кончай дурить! — И с этими словами майор легонько приложил чародея "Командирскими" часами, отчего тот без чувств свалился на пол рядом с кроватью. — Ничего, оклемается.
Не дав Каширскому придти в сознание, Селезень с Чумичкой быстро завернули его в простыню на манер египетской мумии и вынесли в коридор.
— Ну, теперь куда? — спросила Чаликова.
— Туда, — указал Чумичка на небольшую лестничку, ведущую наверх.
Миновав пыльный чердак, путники выбрались на плоскую каменную крышу. И, кажется, вовремя — внизу, на площадке перед домом, уже собралось довольно много народу, в том числе и бритоголовых чернорубашечников. Василий даже уловил несколько отдельных выкриков:
— Да сюда они вошли, я сам видел! И царевна с ними! — А князь по-прежнему не отпирает! — Что делать — двери ломать, что ли? — Да ты что, как можно...
Тем временем Чумичка быстро раскатал рулон и расстелил на крыше ковер — он оказался весьма большим, хотя несколько протертым и не без дырок. Поверхность ковра была выткана восточными узорами и надписями арабской вязью, что однозначно указывало на его происхождение. Погрузив немногочисленную ручную кладь и "мумию" Каширского, путники сели на ковер, а Чумичка стал делать резкие пассы руками и бормотать заклинания. Еще минута — и ковер медленно оторвался от поверхности и завис в воздухе примерно в полуметре от крыши.
— Держитесь крепче! — крикнул Чумичка, и ковер стал сначала медленно, а потом все быстрее подниматься вверх. Когда он оказался на высоте человеческого роста, на крыше появились княжеские охранники. Увидев поднимающийся ковер, они бросились к нему, кто-то даже попытался метнуть в беглецов секиру, но было поздно — ковер уже летел над замком.
— Ну, кажется, обошлось, — облегченно вздохнул Дубов, когда ковер-самолет, постепенно набирая скорость и высоту, пролетал над башнями, которые уже не казались столь грозными и неприступными. Однако действительность показала, что опасность миновала не совсем — раздался грохот, и рядом с ковром замелькали какие-то круглые темные предметы.
— Да они же в нас из пушек! — сообразил майор. Чумичка что-то поспешно забормотал, и ковер-самолет, резко дернувшись, взмыл вверх, отчего у пассажиров даже в ушах заложило. И лишь когда они отлетели на более-менее безопасное расстояние от негостеприимного замка, Чумичка вернул летательный аппарат к прежнему режиму полета. Теперь ковер плавно летел над полями, едва не задевая верхушки редких деревьев.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Ковер-самолет летел над унылыми полями, окружавшими замок князя Григория — трудно было поверить, что когда-то, всего лишь пару веков назад, тут зеленела знаменитая Белая Пуща, от которой стараниями последнего правителя осталось одно название.
— А лошадок-то мы оставили, — вдруг вспомнил майор Селезень. — Да еще и золотую карету.
— Хорошо хоть сами выбрались, — возразила Чаликова.
— Все ж таки казенный инвентарь, — хозяйственно вздохнул майор. И, переменив тему, добавил: — А погодка-то, знаете, не шибко летная...
Действительно, погода, столь благоприятная в дни путешествия от Царь-Города до замка князя Григория, теперь не слишком баловала наших путешественников: моросил мелкий дождик, на который можно было бы не обращать внимания, если бы не резкие порывы ветра, превращавшие каждую капельку в острую мокрую иголку.
— Ничего, зато быстрее доберемся, — зевнул Чумичка. — И вот еще что... Я вам должен сказать что-то очень важное.
— Насчет князя Григория? — заинтересовалась госпожа Хелена.
— Нет, насчет вас. Дело в том, что Рыжий отдал мне указание, когда все будет сделано, превратить вас всех — ну, в общем, во что-нибудь.
— Погоди, Чумичка, ты ничего не путаешь? — изумленно переспросил Василий.
— Ничего я не путаю. Я спросил у Рыжего: "В кого превращать?". А он ответил: "Ну, можешь превратить Дубова в дуб, Селезня в селезня, баронессу в барана, а Чаликову — в чайку". Но вы так по-человечески отнеслись ко мне, что я просто не могу...
Это сообщение повергло пассажиров в настоящий шок. Первым прервал молчание майор Селезень:
— А я сразу понял, что за птица этот Рыжий! — Но не до такой же степени, — вздохнула Надя.
— И что нам теперь делать? — задался практическим вопросом Василий.
— Не бойтесь — долетим, а там что-нибудь придумаем, — беспечно махнул рукой Чумичка. — А теперь я хочу немного вздремнуть.
— Ну еще бы: мы хоть за решеткой, а выспались, а тебя покойник совсем залюбил! — ляпнул майор. — Что называется, до смерти.
— В случае чего разбудите. — С этими словами Чумичка улегся посреди ковра и, положив голову на "мумию" Каширского, тут же захрапел.
— Ну что ж, — после недолгого молчания сказал Василий, — теперь все окончательно встало на свои места.
— В каком смысле? — удивилась баронесса.
— В том смысле, что события последних дней четко выстраиваются в единую версию. Уверен, что если и не полностью, то на девяносто девять процентов она соответствует действительности.
— Это та версия, что вам подсказал пастушок Васятка? — припомнил майор. — Да, именно та.
— И что, о намерении Рыжего нас погубить он тоже предупреждал? — удивилась баронесса.
— Нет, но этот факт вполне вписывается в общую схему. — Василий поглубже запахнул на себе кафтан. — Попытаюсь обрисовать картину, как я ее вижу. Международное положение Кислоярского царства очень шатко и ненадежно — его постоянно держит в напряжении сосед, князь Григорий. Ситуация усугубляется еще и тем, что многие влиятельные сановники Царь-Города являются тайными, а то и явными сторонниками князя Григория и видят в нем орудие против царя Дормидонта, а если точнее — против, назовем его так, обновленческого курса, который пытаются проводить Рыжий и его люди. Что касаемо собственно Рыжего, то его положение еще более шаткое и ненадежное — он в своей деятельности опирается только на благосклонность царя и, что немаловажно, его дочки царевны Танюшки.
— Извините, Васенька, что перебиваю вашу дедуктивную мысль, — сказала Надя, — но я сейчас вспомнила одну вещь. Когда я была в Боярской думе, то услышала там много всякой брани в адрес Рыжего, но даже самые заядлые хулители, обвинявшие его чуть ли не в скотоложестве, не могли упрекнуть его в воровстве и мздоимстве. Мне кажется, что это о чем-то говорит.
— И не удивительно! — заявил майор. — Может, потому они Рыжего так и ненавидят, что он не ворует, как все они.
— Да, — кивнула Надя, — но тут получается несостыковка: с одной стороны, Рыжий — честный и бескорыстный человек, который пытается вывести закосневшее в средневековщине Кислоярское царство, как сказали бы у нас, на европейский путь развития, а с другой стороны...
