Татьяна Гуськова - Дети ночного неба
— Доброго дня, — Риддин слегка кивнул гостю.
Монах привстал и поклонился, придерживая меч, лежащий на коленях.
— Мир хозяину этого дома.
— Что привело вас ко мне?
Риддин чувствовал, что Мэйо прячется за ним, изредка поглядывая на гостя.
Монах усмехнулся. На миг аднцу стало не по себе от взгляда светлых, будто мертвых, глаз. Огонька тоже передернуло, юноша поспешил отступить подальше. Была бы возможность — спрятался бы, как Мэйо, за спину Риддина.
— Рад бы сказать, что зашел к вам насладиться бесподобным вкусом чая, завариваемого вашим… другом, и побеседовать на философские темы, но меня привели дела.
Огонек отступил ближе к окну, готовый в любой момент высадить стекло и дать деру.
— Вы же признали в моем друге Каеш. Какие же еще у вас могут быть дела здесь?
— Да, признал. Но я так же сразу признал, что ваш друг, несмотря на то, что он Каеш, не является горным львом. Какой-то более мелкий зверь. Может быть песчаный или лесной кот. А на теле найденного мертвеца следы когтей и зубов крупной кошки. И ведь делась куда-то же та горная львица, что вы купили у молодого человека, прячущегося за вашей спиной, — говорил гость вполне доброжелательно и даже улыбался, но глаза не меняли выражения, оставаясь холодными и пустыми.
— Тот человек… — закончить Риддин не успел, монах перебил его.
— Я знаю, что тот человек, которого убила львица — скай-линь.
— Тогда зачем вы…
— А затем, что я не обычный охотник на оборотней, меня интересуют несколько иные проблемы, более сложные в решении.
— Какие же? — Риддину надоело топтаться на пороге, он, таща за собой мальчишку, репьем вцепившегося в пояс, преодолевая почти животный страх, подошел и сел напротив монаха. Мэйо сначала растерялся, как же ему теперь быть, бросил взгляд на сжавшегося у окна Огонька, а потом с гордым видом уселся рядом с аднцем. Монах удивленно приподнял правую бровь.
— Я охочусь не просто на оборотней, а на Одержимых местью.
— Ну да, — хмыкнул Риддин. — Если существуют оборотни, то почему бы не существовать Одержимым местью.
— Можете не сомневаться, они на самом деле существуют.
— Один из них перед тобой, Риддин, — эхом произнес у окна Огонек.
— А ваш юноша очень проницателен, — монах улыбнулся: губы улыбались тепло, а глаза походили на две серебряные монеты, потертые и неблестящие.
— Но как же… Я читал, что Одержимый, сразу… после того, как исполнит свою месть, умирает.
Теперь улыбка у гостя получилась немного кривоватой, будто один уголок губ грустил, а другой был счастлив.
— Я вовремя попал в храм Шу и не довершил начатое, — он нежно, будто живое существо, погладил меч. — Но я пришел не о себе рассказывать. У нас возникло подозрение, что Чиа Каеш стала Одержимой местью.
Огонек и Мэйо вскинулись одновременно.
— Это неправда! — почти хором.
— Это ведь сразу может быть незаметно, да и глаза не всегда цвет меняют.
Риддин машинально налил себе чаю, отхлебнул, сморщился — слишком крепко, но зато каковы вкус и аромат. Что Чиа, что Огонек заваривали совершенно особенный чай, видимо оборотни хорошо чувствовали сколько и каких трав следует положить, чтобы получить идеальный вкус.
— Я хоть и перестал верить в чудеса и нечисть, но много читал о них. Очень много. Можно сказать, я знаю об оборотнях столько же, сколько любой оборотень. Я читал также и об Одержимых местью. О том, что они видят перед собой только единую цель и ничего больше — остального мира для них не существует. Только то, что может помочь их мести. Мэйо же никак не мог помочь мести, но она не бросила его, заботилась, охраняла…
— Значит, ты был с ней с начала путешествия? — обратился монах к мальчику.
— Нет. Но был долго.
— Что ж, постарайся переубедить меня, что ваша подруга не Одержимая местью. Но учти, если ты будешь лгать — я это сразу пойму.
Риддин тоже очень внимательно слушал рассказ мальчика. Некоторые места, например, про схватку с главой банды оборотней и про принятие в клан Каеш новых кланников, дополнил Огонек. Какая же удивительная девушка, как будто сошла со страниц какой-нибудь древней легенды. У аднца заныло сердце от того, что, возможно, эта легенда уже закончилась, ведь что ждет пойманную Чиа? Плен и казнь. Разбойников в Империи казнят — сажают на кол. Не выжить даже оборотню.
Наконец Мэйо закончил. Монах задумался.
— То, что вы рассказали весьма странно. Так не может вести себя Одержимая местью, но и для женщины из клана Каеш такое поведение является очень странным. Одержимая попросту не заметила бы, что Шевер ее спас, и в лучшем случае — просто ушла, предоставив мальчика самому себе, в худшем случае — убила, как досадную помеху. Чиа Каеш, мелхайя клана Каеш, отнеслась бы к навязанному долгу, как долгу, который нужно непременно исполнить, но не более того. Ты же, мальчик, рассказываешь чуть ли не о любящей старшей сестре. А то, что она ввела в клан каких-то бродяг… — монах покачал головой.
— Откуда вы так хорошо знаете Каеш? — обиженный Огонек надулся у окна.
— Мальчик, если бы не то, что произошло со мной, мы бы с тобой были сокланниками. Так могу я знать, куда делась Чиа?
— Если бы господин не пришел к нам, а прогулялся, скажем, по базару, — Риддин твердо выдержал мертвый взгляд. — То он узнал бы, что Чиа Каеш и еще одну девушку, Имшэр Тайри, схватила стража, как разбойниц. Так что сейчас, скорее всего, они на пути в столицу.
Выражение на лице монаха не изменилось, он только коротко кивнул.
— Что же, этого следовало ожидать. А вы, я вижу, куда-то собирались, — он повел взглядом вокруг. — Вслед за стражниками? Выручать?
— А если и так? — Риддин умел смотреть не менее холодно и тяжело. — Побежите докладывать наместнику?
— Зачем же? — усмехнулся монах, и аднцу показалось на миг, что в его глазах полыхнули теплые янтарные искры. — Отправлюсь с вами. Должен же кто-то помочь девушкам.
На этом нежданный гость поднялся.
— Собирайтесь дальше и выезжайте. Меня не ждите. Я нагоню вас по дороге.
Огонек взвился, стоило двери за монахом захлопнуться.
— Кто схватил Чиа?! Что ты рассказывал о разбойницах и стражниках?!
— Поспешим со сборами. Дорога долгая будет, тогда и расскажу.
Кау Ши не стал спорить, только так и мелькал туда сюда, таская тюки с пожитками.
Сборы заняли довольно много времени. Когда Риддин сходил к хозяину дома и сказал, что съезжает, ночь была не то, что глубокой, но уже наступила. Оставленные дома Мэйо и Огонек уснули на лавке. Риддин не стал их беспокоить — ночью в дорогу отправляются только безумцы, ведь сегодня они в любом случае не смогут догнать стражников.
