Роберт Говард - Воин снегов
…Она всплывала из неведомых глубин, восхитительно прекрасная, но столь же холодная, как и бездонная пучина, из которой она поднималась. Она казалась зеленой в океанской пене и в затуманенных смертью глазах. Глазах утопающего – глазах волка – моих глазах!
Однако, когда она заговорила, я понял, что передо мной не сирена, не морское создание. Она существовала лишь в моем разуме, а не в окружавших меня волнах. Ведь бесчувственное состояние во многом подобно сну, а она умела подчинять человеческие сны своим собственным целям. Ибо это была Богиня, Ледяная Богиня Итиллин, первая дочь тех Ледяных Богов, чьими детьми были Морозные Исполины.
– Ну вот, Гор, – сказала она, и голос ее был подобен ветру, что гонит снежные вихри по ледяной пустыне, – ты покидаешь мир людей, не исполнив пророчества Ледяных Богов, не так ли?
– Оставь меня, – прорычал я, – и пусть будет что будет.
– О нет! – возразила она. – Для тебя еще есть работа, убийца собственной матери!
– Да! И я все еще должен спасти цивилизацию от разрушения и отдать ее айсирам? – насмешливо спросил я, глядя, как поднимаются перед моим лицом пузырьки покидающего легкие воздуха. – Дай мне утонуть спокойно – или спаси, если можешь. Так или иначе, ледяная ведьма, мне плевать на твою болтовню и бесовские пророчества. И поскольку я знаю, что ты не станешь меня спасать, утони же вместе со мной!
С этими словами я потянулся было к ее горлу, но обнаружил, что моя единственная здоровая рука крепко схвачена веревками, обмотанными вокруг бочонка.
– Моя рука! – в ярости закричал я. – Верни мне руку, ледяная ведьма, и я задушу тебя!
Она рассмеялась, и смех ее был подобен стуку градин о землю.
– Твоя душа полна жаждой мщения, Гор, и глаза горят адским пламенем, но ты готов без сожаления расстаться с жизнью. Таковы все, подобные тебе. Но нет, ты не умрешь сейчас. Неужели ты хочешь умереть и покончить с жизнью… и с Шанарой?
– Не произноси ее имени, ведьма белой пустыни! – злобно ответил я. – В моей жизни было мало радостей, но Шанара – одна из них. Теперь она потеряна для меня – так же как и моя рука, и множество хороших друзей. Зачем мне жить?
Взгляд Итиллин посерьезнел, и мне показалось, что моей щеки касается ее ледяное дыхание.
– Ты не умрешь, Гор. Однажды я сказала, что твой удел – спасти цивилизацию. Теперь я говорю, что ты спасешь все цивилизации Земли. Ментуменен бросил вызов всем богам – и Юга, и Севера – и призвал себе в помощь силы, которыми сам не в состоянии управлять. Эти силы могут уничтожить нас всех!
Пока что Ментуменен смертен и, несмотря на все свое волшебство, остается человеком, но все больше и больше его человеческая сущность вытесняется силами тьмы. Вскоре он уже не будет человеком по имени Ментуменен, а станет истинным воплощением одного из тех, кому служит, демоном в человеческом обличье. И кто может сказать, орудием какой чудовищной магии он станет? В данный момент в его руках Шанара, и с ее помощью он может подчинить тебя, бросить тебя в бой против его врагов, против твоих же собственных Ледяных Богов…
– Так же как ты хочешь бросить меня в бой против него? – усмехнулся я. – И скажи, пожалуйста, какое мне дело до Ледяных Богов?
Если боги умеют пожимать плечами – Итиллин пожала плечами.
– Несмотря на всю твою непочтительность и высокомерие, ты должен спасти Шанару, если сумеешь. А наше желание – спасти целую вселенную. Цели и мотивы богов во много раз величественнее, чем цели смертных. – Она помолчала, затем продолжила: – Я прокляла тебя, и мое проклятие нерушимо, однако я могу даровать тебе благо. Ты просил вернуть тебе руку, чтобы задушить меня. Что ж, ты получишь руку… в некотором роде. И поскольку магия похитила у тебя Шанару, магия же поможет тебе ее вернуть. Теперь я кое-что тебе скажу. Можешь забыть что угодно, но не забудь вот этих слов: ты найдешь оружейника и мага. Первый – непревзойденный мастер в своем искусстве, ты узнаешь его, когда увидишь. Второй занимается белой магией. Найди их. Если ты, убийца матери, посмеешь ослушаться, обречена не только Шанара, но и все будущее человечества…
С этими словами она исчезла. Сильные руки вытаскивали меня из моря на палубу военного корабля.
– Что, только один черный пес уцелел? – донесся голос, мгновенно приведший меня в чувство. – Только один пират, да с ним его большой меч, а все смелые парни с маленького торгового корабля пошли на дно вместе со своим судном. Что ж, мы знаем, как поступить с этим псом!
– Подождите! – закричал я. Почувствовав под ногами твердую палубу, я вырвался из удерживавших меня рук. – Я был владельцем этого корабля, а не пиратом. Какая польза пиратам от однорукого? А теперь, когда я потерял корабль и всех своих друзей, где же знаменитое гостеприимство Запорака, о котором я столько слышал? Вы ведь из Запорака, правда?
– Да, – согласился незнакомец. – Но ты можешь доказать, кто ты?
– Нет, – ответил я, яростно глядя на незнакомца, очевидно капитана корабля, – но я могу разбить череп любому, кто назовет меня лжецом! – И я угрожающе взмахнул привязанным к руке бочонком.
Капитан – невысокий человек, с коротко постриженной бородкой, носивший как знак своего высокого положения красный пояс и тюрбан с золотой застежкой – нахмурился и, прищурившись, посмотрел на меня. Наконец, словно на что-то решившись, он улыбнулся и сказал:
– Что ж, пират ты или и нет, но ты единственный, кто остался в живых. И если это ты протаранил ту паршивую пиратскую посудину…
– Да, я.
– Тогда ты имеешь право на гостеприимство Запорака. Мы не можем позволить, чтобы честные торговцы страдали от рук…
– У вас найдется для меня каюта? – прервал я его. – Мне нужно немного побыть одному – прийти в себя и поблагодарить богов за свое спасение. – Конечно, это была лишь отговорка, вовсе мне несвойственная, поскольку мне никогда не приходилось лгать. Я никогда не молился богам и не благодарил их. Я просто не хотел, чтобы кто-нибудь увидел маленький сверток, лежавший в моем бочонке. Было бы слишком сложно объяснить происхождение мрачных человеческих останков, лежавших там вместе с всевозможными безделушками. Несомненно, меня бы тут же сочли пиратом.
Мне показали каюту с окном над палубой, через которое я и выкинул в море куски плоти. Прежде чем сойти на берег, я спросил капитана:
– Возможно, ты мог бы мне еще раз помочь. Прежде всего мне нужен… оружейник… – И он показал мне на пышущую жаром мастерскую на пристани.
Стоя в дверях, я наблюдал за человеком, работавшим в дымном пламени кузнечного горна. С первого же взгляда я понял, что это именно тот, кто мне нужен. Он трудился над крюком, прикрепленным к стальной чаше. Время от времени он примерял чашу к обрубку руки сидевшего перед ним старого моряка. Наконец зловещего вида крюк был подогнан как следует, и его закрепили ремнями. Моряк немного помахал им в воздухе, улыбнулся, заплатил и повернулся, собираясь уходить. Именно в этот момент они оба увидели меня. Я прошел мимо старика и протянул оружейнику свою изуродованную левую руку.
