Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера
"По-хорошему, следовало бы осадить наглую простолюдинку, а еще лучше всыпать ей плетьми — не смеет она так разговаривать с благородным бароном!" — мысленно вспылил Зборовский. Но момент для этого был явно неподходящий, да и сам Влад не назвал девице ни своего полного имени, ни титула. Так что ему оставалось лишь продолжать изображать из себя простоватого холопа.
— Так ведь посуди сама, любезная: его преподобие с малолетства на волшебника учился. Это уж потом его на церковную службу пробило… А как нужда приперла, он старые привычки и припомнил небось. Но скрутило его крепко. Как неживой лежит, весь в беспамятстве, да и дышит едва. Что делать, ума не приложу. В город бы его надо попреждь всего, к лекарям. Да как тут из вашей глухомани безлошадным выберешься?! Может, подскажешь хоть, где бы мне воды набрать?
— A ну-ка посторонись, приятель, гляну я на твоего раненого поближе! — И Танька опустилась на колени перед бездвижным Юраем.
"Ничего не понимаю, — подумала охотница, аккуратно прощупывая ауру бедолаги. — Никаких магических следов, все абсолютно чисто".
— Нда? А колдовское кольцо на пальце — так, для красоты напялено? — ехидно спросил ее внутренний голос.
— Да пожалуй, что не для красоты — твоя правда. Но энергия выкачана из него досуха: ни дуновения хотя бы одной из стихий, ни тебе какой вибрации… Все недвижно. Шутка ли сказать, телепорт аж от самого Змийгорода… Нет, не жилец этот колдун-расстрига, явно не жилец. В крайнем случае, если выходить, навсегда полудурком останется!
— Ох, Танька-Танька, — сокрушенно протянул внутренний голос. — И ты оставишь на верную смерть мужика с таким магическим даром? И к тому же павшего в бою, с мечом в руке?
И действительно, правая рука Юрая все еще судорожно сжимала рукоять меча, вцепившись в нее мертвой хваткой.
— А мне-то что? Моя хата с краю, я здесь вообще отдыхаю и путешествую. И никакие белозерские разборки, а тем более энграмские, меня вообще не волнуют!
— Извини, дорогая, — ехидно протянул внутренний голос, — но это Я отдыхаю и путешествую, и пока что в твоем облике! А могу ведь и вернуть это тело себе… Доходяге-то нашему богами такое предназначение дано, что мало не покажется. Что-то совсем новое суждено ему принести в этот мир. Новое и неведомое, неотвратимое и неизбежное. Так что ничего не поделаешь — придется его вытягивать…
— Ну, смотри как знаешь, — раздраженно вильнула хвостом Танька. Вильнула пока что фигурально, но была уже вполне готова скоренько обернуться обратно в лису и стремглав убежать куда подальше.
— Да ладно тебе, ладно, не сердись! — примирительно протянула та, что была сейчас ее внутренним голосом. — А как тебе этот вампирчик, хорош ведь?! Волосы смотри какие роскошные! Тебе такие всегда нравились, признайся. И когда я с этим контуженным вершителем судеб разберусь, можно будет и расслабиться от души. Договорились?
Когда девица поднялась с колен и обернулась к Зборовскому, барон был поражен произошедшей с ней переменой. Нет, Танька не обернулась ни лисицей, ни кем еще другим, но ее лицо слегка вытянулось, волосы стали светлеть, а голубовато-стальные глаза, наоборот, заметно затемнились. Сущность девушки как бы наполнялась все новыми и новыми гранями и оттенками. Эх, если бы на месте барона сейчас оказались Энцилия или Кларисса! Ни один практикующий чародей не смог бы не восхититься той "скользящей трансформацией", которую демонстрировало магическое создание, еще минуту назад бывшее простецкой охотницей, а за четверть часа до того — черноватой лисой. Известно, что обычное обращение на полпути не остановишь: либо ты зверь, либо человек, и попытка задержать трансформацию грубой силой даст в итоге лишь гору окровавленного и дурно пахнущего мяса. Сейчас же перед Владом разворачивалась вереница мельчайших и плавно переходящих друг в друга изменений — непонятных и трудноощутимых. Наконец, облик незнакомки приобрел новую завершенность, и она обратила к барону свой взгляд, который теперь уже отличали пристальность, острота и даже своего рода властность.
— Что же, сударь: положение у вас донельзя серьезное, поэтому и говорить придется без обиняков — если вы рассчитываете на мою помощь. А вы на нее безусловно рассчитываете, ибо больше вам рассчитывать не на что, — припечатала молодая женщина. — Не будете ли вы столь любезны сначала представиться и представить своего соратника, а также изложить ваше дело?
"Смотри ж ты как заговорила! Вот тебе и лесная бродяга, вольный стрелок. А я ей еще плетей всыпать собирался… Ну да ладно, на этом языке я тоже разговаривать умею, чай не под забором родился "
— Извольте, — чеканно отрапортовал он, — барон Зборовский. Как уже сказано, на службе его высочества Князя Ренне V Энграмского. Мой пострадавший спутник — его преподобие Юрай, в ранге тайного советника князя. Сопровождаю его по делам службы в Островской скит…
Влад собирался уже на этом закончить, но под пронзительным взглядом своей собеседницы был вынужден все-таки ледяным тоном добавить:
— … и далее. А с кем, простите, имею честь?
— О да, барон, я обязательно представлюсь, — мило и очень по-светски улыбнулась дама. — Но каким именно из своих титулов… Это будет зависеть от того, сумеем ли мы договориться. А пока можете обращаться ко мне, например, Теннеке.
— Госпожа Теннеке или леди Теннеке?
— Фру Теннеке, если уж вам так хочется. Я здесь в Роще — такая же посторонняя, как и вы, хотя и в гостях. Но давайте все-таки вернемся к вам и вашему Юраю, а вернее — к тому, что от него осталось. Что же там с вами произошло, под Змийгородом?
Зборовский красочно описал нападение бандитов, а потом — по настоятельной просьбе Таньки-Теннеке — скупо, но исчерпывающе разъяснил непростые взаимоотношения своего товарища с магией. Единственным, о чем он предпочел умолчать, было то, за какую именно ересь пострадал в молодые годы Юрай-Охальник. Разумеется, не упомянул он и о миссии, возложенной на Юрая великим князем. Но загадочной незнакомке и этого оказалось достаточно.
— Увы, барон, положение критическое, — ее взгляд ушел куда-то вглубь и чуть затуманился, а голос стал напевным и завораживающим: она уже не говорила, а вещала. — На грани небытия пребывает сейчас ваш Юрай. Снова зависла в непроявленности чаша весов его судьбы, но решена она должна быть здесь и сейчас…
"Что-то я теряю нить, — растерянно подумал Зборовский. — Будь здесь на моем месте Энцилия, она наверняка бы разобралась в этой мудреной философии, но меня — увольте!". И он ломанулся напрямик, без обиняков:
— Так что же, досточтимая Теннеке, возможно все-таки вернуть к жизни моего друга и человека, за судьбу которого я несу личную ответственность перед Его Высочеством?
![Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ]](/uploads/posts/books/75683/75683.jpg)
