Юлиана Суренова - Потерянные души
И вдруг… Он упал на землю, прижался к замерзшей, окаменев-шей тверди, покрытой белым налетом изморози. Ему показа-лось… Нет, это было на самом деле: за деревьями мелькнул блеклый огонек землянки, притулившейся у невысокого холма, над верхушкой которого царила хрупкая маленькая березка. Повеяло теплом, ветер донес пьянящий запах хлеба и густой наваристой каши.
"В конце концов, что я теряю? — он вздохнул. — Так или иначе — конец один".
И, поднявшись, понуро опустив голову, он двинулся к землян-ке, у двери на миг замер, снова тяжело вздохнул, оглянулся, слов-но прощаясь с засыпавшим в ожидании зимних вьюг лесом, тяжелым неприветливо-свинцовым небом, и несмело постучался.
Дверь открылась не сразу. Сперва в недрах жилища что-то настороженно звякнуло, затем послышались шаркающие, неторопливые шаги, и лишь потом приоткрылась узенькая щелка, в которой показалось худое лицо старика. Настороженный взгляд ос-тановился на незваном госте, скользнул по его ссутулившейся фи-гурке, на миг замер на проблескивавшей сквозь слой грязи колдовс-кой метке. Наконец, хозяин выбросил вперед худую руку с сухими длинными пальцами, притянул к себе гостя, заставляя поскорее войти в дом.
Прежде чем закрыть дверь, старик, все так же не говоря ни слова, внимательно оглядел притихший лес, прислушиваясь к каждому звуку, ища то, что могло скрываться за внешним умиротворенным покоем, и лишь убедившись, что странник пришел один, что никто не следил за ним, не видел, как тот подходит к дому, закрыв дверь, торопливо задвинул тяжелый засов.
— Проходи, что встал? — хмуро бросил он путнику. Но, видя, что тот боится отойти от порога и щурится, стремясь разглядеть хоть что-нибудь в царившей внутри землянки кромешной тьме, кашлянул, зацепил руку гостя и потащил за собой.
— Идем же, парень. Ты ведь сам просил тебя впустить.
Юноша втянул голову в плечи, сжался, словно приготовившись к удару, но упираться прекратил и послушно двинулся вслед за хозяи-ном.
Старик, непонятно каким образом находя дорогу в лишенной хотя бы одного светлого пятна темноте, прошел несколько шагов, что-то отодвинул в сторону, приподнял занавес… И гость зажмурился от резкого света, ударившего ему прямо в глаза.
А затем, немного привыкнув, сквозь слезы и туманную муть, он разглядел ярко пылавший очаг и сидевших вокруг него людей. Один из мужчин был укутан в тяжелый черный плащ, двое других — одеты по-людски, как горожане, которых обстоятельства вынудили, в спешке собравшись, покинуть свои дома и после этого долго скитаться по дорогам земли — в выцветшие бесцветные кафтаны и длинные широкие штаны.
В дальнем углу настороженно застыли две женщины, из-за спин которых с любопытством таращили глаза на пришельца четверо или пятеро ребятишек.
Старик задернул занавес, поправил его, скрывая вход в ком-нату, а затем подтолкнул гостя поближе к огню:
— Согрейся, — сказал он. — И плащ сними, пусть одежда подсохнет, промок ведь, небось, до последней нитки. Эй, старуха, — крикнул хо-зяин в сторону. — Завари-ка нашему гостю свой отвар.
Из соседней, освященной не так ярко комнаты вышла низенькая старая женщина, взглянула на пришельца… Ее глаза наполнились состраданием:
— Великие боги, дитятко, что же с тобой случилось? — всплесну-ла она руками. — Сымай, сымай скорее эти тряпки, переоденешься в су-хое да чистое… И ты, старый, не стой столбом, его растереть надо, согреть… Совсем ведь ребенок…!
— Мне уже почти шестнадцать! — начал паренек, но умолк, увидев усмешку в глазах хозяина.
Тем временем один из сидевших у очага поднялся, складки плаща разошлись, открывая черные отливавшие пламенем штаны и ру-баху с длинными широкими рукавами, из-под которых виднелись сжи-мавшие запястья браслеты. А на груди, многоцветный и многоликий, жил своей собственной жизнью колдовской камень, вправленный в тя-желый большой медальон. И сердце радостно забилось, юноше захоте-лось броситься к чужаку, прижаться, словно вновь став малышом, к давно потерянному и вдруг вновь обретенному наставнику. И, все же, уже через миг он вновь насторожился, впился в лицо колдуна, пытаясь определить, кто перед ним. Тот был не из деревни Яросвета. А раз так… Вновь испуганно сжавшись, он замер, ожидая, что будет дальше.
Колдун заметил его замешательство, но не обратил внимания, решив, что паренек просто не ожидал встретить наделенного даром.
Подойдя поближе, он долго рассматривал гостя. Тот был высок и по-мальчишески худощав. С резкими движениями и настороженно мерцающими глазами он напоминал испуганного зверька.
— Откуда ты? — наконец, спросил колдун.
Парнишка на миг замешкался, не в силах совладать с вдруг прилипшим к нёбу языком.
— Оставь его, Влас, — замахала на него руками старуха. — Дай мальчику сперва отогреться, поесть, а потом задавай свои нелепые вопросы, когда и так все понятно, — она уже успела развязать тесем-ки, удерживавшие плащ и взялась за ворот длинной рубахи.
— Я с-сам, — дрожащими пальцами он расстегнул пуговицы, стащил мокрую затвердевшую на холоде рубаху.
— Разотрись, — старик протянул волглое, пахнувшее травами, по-лотенце.
Колдун терпеливо ждал, пока паренек переоденется, сядет око-ло огня, выпьет горячего отвара, и лишь потом вновь спросил:
— Ты ведь из колдовской деревни? — в его глазах читалась оза-боченность. — Кто твой Старший?
Юноша упрямо молчал, не спуская глаз с огня.
— Что ж ты, дитятко? — зашуршал возле самого его уха тихий го-лос старухи. — Тут ведь все свои.
— Свои? — его глаза вспыхнули страшной болью, губы предатель-ски дрогнули. — Пять дней назад мы тоже думали, что идем к тем, кто совсем недавно, до принятия покаяния, были такими же, как мы, а попали в ловушку, расставленную священниками! И те, кого мы счита-ли своими, предали нас! — в его голосе гнев смешался с отчаянием, а боль потери с безнадежностью.
— Постой, постой, — остановил его тот, кого хозяйка назвала Власом. — Так у нас дело не пойдет. Ты боишься нас, ибо не знаешь, кого встретил в пути, мы с опаской смотрим на тебя, — он оглянулся на собравшихся. — Да, странное время пришло: колдун стал доверять своему брату меньше, чем священнослужителю, — вздохнув, он покачал головой. — Ладно, может быть, тебе будет легче довериться нам, если я первым назову себя. Как ты уже слышал, мое имя Влас, я — колдун из деревни Черногора, посланный на разведку.
— Черногора? — в глазах юноши сверкнула надежда. — Значит, ты не принимал покаяние?
— Нет. Наш Старший был против того, чтобы мы встали на этот путь. К сожалению, я мало знаю о том, что случилось в мире после Совета, ибо все это время оставался в своей деревне. Ты должен по-нять мою настороженность: я боюсь, что перемены, коснувшиеся зем-ли, оказались слишком велики. И то, что успели поведать мне эти добрые люди, — он кивнул в сторону замерших, не смея вымолвить ни звука, лишенных дара, — только подтвердило мои самые мрачные опасения. А теперь ответь, кто ты?
