Дэвид Эддингс - Обретение чуда
— Так бывает, когда имеешь дело с гролимами, — сказал ему Волк.
— Кто-то наблюдает за нами, — спокойно объявил Дерник, — из того окошка наверху.
Гарион быстро поднял глаза и заметил очертания тёмной, странно знакомой фигуры в окне второго этажа.
Господин Волк не глядел в ту сторону, но лицо потеряло всякое выражение, будто он всматривался в себя или старался припомнить что-то. Выпрямившись, старик вскинул голову, глаза засверкали.
— Гролим, — коротко объявил он.
— Возможно, мёртвый, — ответил Силк, полез за пазуху, вынул длинный кинжал с узким, заточенным, как игла, лезвием. Быстро отступил на два шага от того дома, где стоял гролим, развернулся и плавным взмахом послал кинжал в окно.
Раздался звон, потом глухой крик — свет погас. Гарион почувствовал странный болезненный толчок в левой руке.
— Задел, — ухмыльнулся Силк.
— Хороший бросок, — с восхищением протрубил Бэйрек.
— Да, научился кое-чему, — ответил Силк. — Если это Эшарак, я отплатил ему за то, что он обманул меня в конторе Мингана.
— По крайней мере, ему будет о чём подумать, — заключил Волк. — Но теперь нет смысла пробираться тайком через город. Они знают, что мы здесь. Значит, садимся на коней и едем.
Он взобрался на лошадь, остальные последовали его примеру.
Предостерегающий голос смолк, и Гарион уже хотел рассказать об Эшараке, но сделать это на ходу не было никакой возможности.
Добравшись до окраины города, путешественники пустили лошадей в галоп.
Снегопад усиливался, изрытая копытами земля в огромных загонах для скота уже слегка побелела.
— Ночь будет холодной, — прокричал Силк.
— Можно возвратиться в Мерос, — предложил Бэйрек. — Ещё парочка схваток разогреет твою кровь.
Силк рассмеялся и ударил каблуками в бока лошади.
Лагерь олгаров, раскинувшийся в трёх милях к востоку от Мероса, представлял собой большой участок земли, окружённый высоким забором из вбитых в землю кольев. Снег к этому времени почти скрыл поселение серебряным занавесом.
Ворота, по обеим сторонам которых, чадя, шипели факелы, охранялись двумя свирепыми на вид воинами в кожаных наколенниках, припудренных снегом камзолах и круглых стальных шлемах. Наконечники копий блестели в свете факелов.
— Стоять, — приказал один из стражников, наставив копьё на господина Волка. — Что у вас за дело здесь в такое позднее время?
— Мне крайне необходимо поговорить с владельцем табунов, — вежливо ответил Волк. — Могу ли я сойти с коня?
Стражники коротко посовещались между собой.
— Хорошо. Только один, — разрешил наконец воин. Твои спутники пусть отъедут подальше, но остаются на виду.
— Олгары, — пробормотал Силк, — подозрительный; народ.
Господин Волк спрыгнул на землю и, отбросив капюшон, приблизился к воротам. И тут случилось непредвиденное. Старший стражник вгляделся в старика, заметил серебряные волосы, седую бороду, и глаза его широко раскрылись. Он быстро пробормотал что-то товарищу; оба низко поклонились Волку.
— У меня нет времени на церемонии, — раздражённо оборвал Волк, — проводите меня к хозяину.
— Сейчас, о Древнейший! — поспешно ответил воин постарше, спеша открыть ворота.
— Что произошло? — прошептал Гарион тёте Пол.
— Олгары очень суеверны, — коротко ответила она. — Не задавай лишних вопросов.
Они молча ждали; снег опускался на головы и плечи, таял на крупах лошадей.
Прошло около получаса… Вдруг ворота широко открылись, две дюжины конных олгаров, выглядевших очень грозными в обшитых металлическими пластинами кожаных камзолах и стальных шлемах, выгнали на улицу шесть осёдланных коней.
Позади шествовал господин Волк в сопровождении высокого человека с бритой головой; единственная длинная прядь была оставлена на макушке.
— Вы почтили наш лагерь своим посещением, Древнейший, — сказал он, — и я желаю вам удачной дороги.
— Думаю, имея олгарских коней, мы не задержимся, — ответил Волк.
— Мои всадники проводят вас по известной только нам дороге, и через несколько часов вы окажетесь далеко от Мероса. Потом они подождут и убедятся, что за вами нет погони.
— Трудно выразить, как я благодарен вам, великодушный воин, — объявил Волк, кланяясь — Это я должен вечно благодарить богов за то, что смог оказать вам услугу! — поклонившись в ответ, воскликнул олгар.
Через несколько минут путешественники пересели на новых коней. Часть олгарских воинов скакала впереди, остальные — в арьергарде. Всадники помчались обратно на запад сквозь тёмную снежную ночь.
Глава 10
Постепенно почти незаметно небо стало бледнеть. Неутомимые кони летели навстречу разгорающемуся свету; толстое покрывало снега, лежащее на широкой поверхности Великого Северного пути, заглушало стук копыт. Гарион, оглянувшись, заметил измятые сугробы и извилистую полосу, оставленную кавалькадой; снег, резко белеющий в сероватом тумане, уже начал засыпать следы.
Когда совсем рассвело, господин Волк придержал лошадь, от которой шёл пар, и поехал шагом.
— Далеко успели уйти? — спросил он Силка.
Человечек с лицом хорька стряхнул с плаща снег, огляделся, пытаясь найти хоть какую-то веху в мельтешащем занавесе падающих снежинок.
— Десять лиг, — решил он наконец, — может, чуть больше.
— Отвратительный способ путешествовать, — проворчал Бэйрек, морщась и неловко ёрзая в седле.
— Лучше подумай, как себя чувствует твой конь, — ехидно ухмыльнулся Силк.
— Далеко ещё до Камаара? — спросила тётя Пол.
— От Мероса сорок лиг, — ответил Силк.
— Нужно найти убежище, — решила она. — Нельзя без отдыха промчаться галопом сорок лиг, кто бы там ни преследовал нас.
— Думаю, о погоне беспокоиться не стоит, — сказал Волк. — Олгары задержат Брилла и его прихвостней и даже Эшарака, если им вздумается помчаться вслед.
— Да, по крайней мере олгары хоть на это годятся, — сухо согласился Силк.
— Если я точно помню, здесь недалеко, в пяти милях к западу, должна находиться имперская гостиница, где живут легионеры, — объявил Волк. — Хорошо бы добраться туда к полудню.
— А нам позволят там остановиться? — засомневался Дерник. — Толнедрийцы особым гостеприимством не отличаются.
— Зато они способны продать всё по сходной цене, — возразил Силк. — Неплохое место для ночлега. Даже если Бриллу или Эшараку удастся ускользнуть от олгаров и проследить, куда мы пошли, легионеры не допустят в своих стенах никаких глупостей.
