Юлия Зонис - Дети богов
Как попросил, так и сбылось. Крышка в этом колодце оказалась из старого щелястого дерева, легкого, как пробка. Я легко откинул ее. В глаза мне ударил острый свет звезд. Судя по положению созвездий, дело шло к полуночи. Я высунулся из колодца, подтянулся, опираясь о заросшую мхом каменную кладку, и спрыгнул в сухую траву. В лицо мне пахнуло прохладным ветром. Ветер нес в себе запах далеких ледников, и сладость луговых трав, уже подвявших, но еще подставляющих каждое утро головки неяркому солнцу. Пахнуло и озерной сыростью, и тучной чернотой землей, и сосновой хвоей.
— Альпы, — сказал я.
И вылезший за мной Нили распрямился, вдохнул воздух полной грудью и, раскинув руки, блаженно выдохнул:
— Альпы.
После душного карликового хода хотелось кататься по траве и визжать, как щенку. Я бы и покатился, если бы не было со мной Нили и некроманта. Телохранитель-то еще ладно, то ли он видал, а вот Иамен, кажется, и так считал меня чем-то вроде полудурка. Так что я просто шел вниз по пологому склону, запрокинув в небо лицо, шел к небольшому озеру, шумевшему зарослями рогоза. И все же на ходу подпрыгнул пару раз, словно веселящийся жеребенок. Давешнее ощущение крыльев за спиной усиливалось. Как ни странно, я не думал об Иамене: мне хотелось подняться ввысь и лететь над этим озером, над горами, чтобы мое отражение плыло внизу. А лучше бы — моя тень. Я, кажется, совсем одурел, но больше всего мне хотелось увидеть голубой водный зрак, жмурящийся под лучами солнца. Если бы не ночь кругом…
— Не увлекайтесь, Ингве, — прозвучал негромкий голос сзади. — Это только побочное действие снадобья.
И я рухнул с небес на землю, разроняв по пути все свои белые лебяжьи перья. Никакого голубого зрака не привиделось. Черной была вода. Черной, с белыми поплавками звезд…
— Не знаю, о чем вы думаете, но еще два шага — и вы провалитесь в болото.
И вправду, у берега было топко. Из вязкой почвы с лужицами воды у меня под ногами поднимались копья тростника, серые, как посеченный дождями частокол.
— Значит, все-таки альпийское озеро, — сказал я, присаживаясь на корточки и задумчиво поплескивая пальцами в холодной воде. — Странно. Мне казалось, лорд Драупнир прочесал все озера в этих краях.
— Ваш отец?
Я кивнул. Только такой безумец, как мой дед, мог наречь сына в честь им же откованного священного оружия. И вышел сынок: прям как копье, туп, как незакаленный наконечник. Э, да что говорить…
Иамен присел на корточки рядом со мной. Я отодвинулся. Еще не хватало тереться с ним плечами. Некромант тоже опустил руку в болотную муть и нахмурился.
— Странное какое-то озеро.
— Почему странное?
Он повозился в тине и вытащил длинную белесую нить какой-то водоросли.
— Рогоз тут необычный. С какими-то неправильными метелками. И эта серебрянка… это донная трава.
— Ну и что? Вынесло волной на берег.
Иамен, не слушая меня, поднял голову и всмотрелся в небо.
— Ингве, вам не кажется, что ручка Ковша перевернута?
— Что?
— Дайте мне ваши сигареты.
— С каких это пор вы курите?
— Я не курю. Дайте.
Я полез в карман, вытащил сигареты и кинул ему… левой рукой.
— С каких это пор вы заделались левшой, Ингве?
— К чему вы ведете?
В панике я уставился на небо. Ручка Ковша — Тачки — смотрела влево.
— Так мы что, не в Альпах?
— В Альпах-то в Альпах… С какой стороны у вас сердце?
Я, как дурак, полез щупать собственную грудь. Сердце билось справа. Я вскочил, дико оглядываясь.
— Иамен, что происходит?
Некромант тяжело поднялся с колен. Таким я его еще не видел. Даже когда Нили пытал его гвоздями, даже когда он рассказывал о своей матери… Похожее выражение у него на лице появилось лишь однажды — когда он мне показывал журнальную фотографию с выставки. Фотографию с портретом его отца.
— Иамен, не молчите.
— Ингве, только давайте без паники. Мы не в настоящих Альпах. Мы в их отражении. И нам надо отсюда очень срочно выбираться, потому что подобные отражения — часть эрликова домена. Я не могу долго здесь находиться, потому что… потому что то, что вы вскоре увидите вместо меня, вам не понравится.
Проклятые цверги! Я оглянулся на Нили, который беззаботно пыхтел в камышах, как бегемот, достигший наконец-то желанной речной прохлады.
— Вы можете нас отсюда вытащить?
— Могу. Только, когда заклинание распадется, мы с вами окажемся на дне озера. Я понятия не имею, какая здесь глубина. Полагаю, ваш телохранитель тоже не умеет плавать?
Я покачал головой. Иамен в задумчивости потер подбородок.
— Одного из вас я сумею вытащить. Двоих… не уверен.
Я закрыл глаза и набрал полную грудь воздуха. И сказал сквозь зубы:
— Иамен, я вам соврал. Я умею плавать. Просто я не решался лезть с вами в воду на том пляже. Мне очень не понравился ваш рассказ.
Я заглянул в светлые глаза некроманта. Поверил? Не поверил? Он с минуту смотрел на меня изучающе, потом ответил:
— Ничего страшного. Если, конечно, вы не врете мне сейчас.
Помолчав, добавил:
— Найдите мне плоскую гальку.
Плоскую гальку найти было не так-то легко — это вам не морской бережок. Вдобавок, небо закрыли тучи, и даже мое ночное зрение помогало слабо. Тем не менее, после четверти часа рытья в вязком, как гудрон, иле галька нашлась. Иамен отмыл ее в озерной водичке, а потом вытащил катану и острием принялся выцарапывать на камни какие-то знаки. После чего порезал палец и добавил к знакам каплю собственной крови. Затем прошел дальше по берегу, там, где камышовые заросли обрывались, и расстилалась чистая водная гладь.
— Позовите Нили.
Я позвал. Нили вывалился из рогоза, как преследуемый борзыми кабан.
— Станьте рядом со мной.
— Что тут происходит? — вопросил мой телохранитель.
— Ничего. Просто иди сюда. Стань рядом с Иаменом.
— Зачем? — подозрительно спросил Нили.
— Затем, что я так приказываю.
Усмешку некроманта я проигнорировал. Тот встал, чуть отведя назад руку с галькой. Такую позу принимают мальчишки, пускающие блинчики по воде.
— Когда я кину камень, вы, Нили, и Ингве — наберите побольше воздуха. На третьем прыжке начнется. Готовы?
— Что начнется? К чему готовы? Что вы тут с этим труповодом затеяли?
— Заткнись и делай, как он сказал.
Нили обиженно замолчал. Иамен напружинил руку, дернул кистью и без замаха швырнул камень. Галька поскакала по озеру. Раз. Два. Три.
Меня оглушило ревом, легкие и грудь сжало как в тисках, на глаза надавило, в ушах раздался колокольный звон. Я отчаянно оттолкнулся от мягкого дна и поплыл наверх, поплыл, осознавая, что не выплыву. Вокруг было так черно, что вскоре я потерялся: где поверхность, где дно, куда я плыву? Легкие разрывало. Я сжал зубы, и все же в рот мне залилась вода, выталкивая последние пузырьки воздуха. Я сделал безнадежный рывок, захлебнулся и провалился в черноту, где не было ни низа, ни верха, лишь быстрый-быстрый стук моего сердца.
