Раиса Сапожникова - Мой замок
три самых быстрых коня – Мун, Закат и Сармат, голова к голове вылетающие на поляну. А потом – страшное зрелище бьющейся под чьим-то уродливым телом женщины.
Этот негодяй не прожил и двух секунд с того мига, как Родерик его увидал: топор Куно срезал его на лету. Мун уперлась копытами, чтобы не наступить на женщину на земле, и Родерик задержался, пока Торин и Гарет расправились с еще несколькими бандитами, что толпились вокруг связанного человека. Этот человек кричал от боли...
Кто-то бросился бежать. Его перекошенное лицо с раскрытым ртом выпрыгнуло прямо перед мордой кобылы Родерика. В руках у него был кожаный мешок.
Нет, Родерик не убил его. Убила Мун. Раздраженная криками людей и ржанием искалеченного коня, суматохой, кровавыми брызгами, она вскинула передние копыта и ударила ими несчастного грабителя.
С другой стороны поляны показались уехавшие в обход. Никто из разбойников не сумел уйти.
– Возьми ее, – приказал Торин ошеломленному мальчику и, подняв женщину на руках, посадил ее на седло впереди него. И очень сурово добавил: – Леди, если хотите жить, сидите тихо и не шевелитесь!
Еще несколько торопливых приказаний, сути которых Родерик не запомнил, и Мак-Аллистер скомандовал ему возвращаться в замок. С ним вместе поехал Лихтенфельд, везший раненого. Через пару минут их нагнал сам командир еще с одним рыцарем. Они внимательно осматривались по сторонам и держали оружие наготове. Но никого по дороге больше не встретили.
Успокаивая взволнованную мать, мальчик украдкой взглядывал на спасенную девушку. Он успел только рассмотреть темные волосы и густые, длинные брови, а еще крупный, прямой нос. Потом ее увлекли за широкие ширмы, там суетились служанки матери и раздавались сочувственные возгласы.
Эстер не была девушкой пугливой. Когда их остановили, грубо выволокли ее из повозки и схватили отца, она на мгновение окаменела от страха. Но потом, когда чужаки начали орать что-то о спрятанном золоте, добиваясь от ее отца каких-то тайн, их крики для нее походили на собачий лай. Они не выглядели людьми, эти злодеи. Скоты! Она их презирала. И потому дико, бешено рвалась из рук зверя, что пытался ее изнасиловать. Кусалась, пинала его ногами, сама орала чуть ли не громче их. Вырвала ему клок бороды...
Ярость помогла ей пережить страшные минуты. Когда рыцарь взял ее на руки и посадил на коня, Эстер постепенно успокоилась. Отец жив. Их спасли. Пусть теперь эти женщины суетятся вокруг нее, моют и переодевают во что-то приятно мягкое и свободное...
Она без сопротивления позволила увести себя в соседнюю комнату и уложить в постель. Выпила подогретое вино. Сложила губы в улыбку и заставила себя выразить по-арабски короткую благодарность.
Кажется, кто-то вошел в комнату и сообщил, что с ее отец очнулся. Но Эстер уже не слушала. Наверное, в вине было снотворное.
Она заснула.
– Приветствую вас, почтенный! – сказал граф Арден, войдя к своему гостю. Лежавший на кровати мужчина, чье длинное лицо обрамляли завитые пряди волос, обратил к нему темные, внимательные глаза.
– Могу я узнать имя моего гостя? – спросил он и представился. – Я хозяин этого дома и владелец земли Арден.
– Для меня великая честь быть вашим гостем, милорд, – вежливо отвечал раненый. – Мое имя Давид, сын Элеазара. Меня называют в этой стране Давидом из Кента. Могу я спросить, милорд, где моя дочь?
– На женской половине. О ней заботятся прислужницы моей жены. Мне уже сообщили, что юная леди совершенно здорова и уже спит.
– Прошу принять мою нижайшую благодарность, милорд, – в голосе Давида из Кента прозвучало некоторое удивление. – Милость к малым и недостойным есть добродетель, которая угодна Всевышнему...
– О чем Всевышний не устает напоминать нам, вознаграждая своей собственной милостью, – подхватил сэр Конрад.
Давид насторожился. Он помнил о мешке с драгоценностями, отнятом у него грабителями. Если этот учтивый на вид седой рыцарь с хитринкой в светлых глазах оставит мешок себе...а так, верно, и будет.. то ничего не поделаешь. Зато они живы. И бедная Эстер... Богатство приходит и уходит. Без денег им будет трудно путешествовать, но еще не все потеряно. Вернуться в Ноттингем... А там кое-что еще можно получить. Как хорошо, что он отсрочил некоторым достойным людям возврат их долгов. Поистине, Всевышний вознаграждает творящих добро!
– Я не стану хитрить с вами, мастер Давид, – продолжал сэр Конрад, видя его сомнения. – Я понял, что вы – золотых дел мастер, не так ли?
– Это соответствует истине, милорд, – отозвался гость осторожно. – хотя многие в этом ремесле превосходят меня.
– Скромность – тоже добродетель, – вставил сэр Конрад, – однако мастер не должен грешить против истины, принижая свое искусство.
– О милорд, мне известны многие, кто своими руками создает красоту. В их руках – настоящее искусство, оно бессмертно... Я же, недостойный, способен лишь заключить в золотую или серебряную раму созданное природой и Всевышним, да будет Он благословен, совершенное сокровище.
– Вы имеете в виду драгоценные камни?
– Они – творение Господа нашего и великой Природы. Человеческие руки лишь чуть-чуть помогают, придавая этим творениям тот вид, что приятен глазу и тешит тщеславие, которым Всевышний щедро наделил женщин...
– Из этих слов я заключаю, мастер Давид, что вы – не только ювелир, но и гранильщик драгоценных камней.
– Совершенно верно, милорд.
– Господь не мог послать мне большей удачи! – засмеялся граф откровенно. – Он привел к моему порогу как раз того, кто мне нужен.
– Должен ли я понять, что мои услуги могут быть вашей светлости полезны? – осторожно осведомился мастер Давид.
– Вот именно! Дорогой мастер, я беру вас в плен. Вы не покинете этого дома!
– Если небольшой службой я смогу отблагодарить за наше спасение, милорд, то я к вашим услугам. Но, к сожалению, вскоре мы с дочерью должны будем продолжить путешествие, – вежливо возразил иудей. – Неотложные дела призывают нас в столицу.
– Могу я узнать, что за дела? – поинтересовался сэр Конрад.
– Если это угодно вашей светлости. Дело в том, что в Лондоне живет мой сын, которому выпала честь обучаться у почтенного реб Элиава, знаменитого своей ученостью и праведностью. Пришло время вернуть его домой и начать приучать к ремеслу. Дело это нельзя ни отложить, ни тем более отменить. Ибо Всевышний, благословен Он, судит о нас по сыновьям нашим...
– Совершенно с вами согласен, почтенный мастер! – сэр Конрад даже привстал, чтобы выразиться убедительнее. – Ваша забота о семье делает вам честь. Но тем более необходимо вам остаться в моем доме. Я пошлю людей в Лондон, и они привезут вашего сына. Завтра же!
