Елена Белова - Сердце феникса
Можно — пару часиков помучиться…
Молчание. Он что, забыл про нее? Феникс раздраженно шевельнула клинком, напоминая о себе.
— Ты чего молчишь? Хочешь, чтобы я тебя прикончила?
Демон что-то прохрипел, и до Лины дошло, что с захватом она слегка переборщила.
Ладно, слегка приотпустим. На пару сантиметров…
— Ну?
Бреннис, уже сменивший цвет лица на багровый, со всхлипом втянул воздух в освобожденное горло. И закашлялся, с трудом выдавливая ответ. Точнее — вопрос:
— А… ты разве… не за этим… пришла?….
— Зачем?!
— Прикончить… меня…
— Что-о-о?!
Ошеломленная Лина только и смогла, что поинтересоваться:
— С чего ты так решил?
Пожилой демон уже чуть более ровно проговорил:
— Ты же сама предупреждала… Прошлый раз.
— Бреннис… Тебе к психиатру не пора? Подсказать адресок?
— Что?
— А то! — обозлилась жертва неудачного покушения, услышав из уст демона любимый вопрос ее подопечного, — Сегодня по календарю день психов, что ли?
Нет, это и правда слишком для одного дня! Сначала чокнутый подопечный в весе пера, который жалеет ударить феникса, потом ненормальные заложницы, которые упорно не желают бояться, а теперь, полюбуйтесь, спятивший демон! Для коллекции… Неудивительно, что у нее самой крыша едет.
— Я предупреждала, чтоб ты был поосторожней! Чтоб не болтал, с кем попало!
Демон вдруг как-то обмяк.
— Значит, я плохо расслышал…
— И плохо подумал! — фыркнула Лина. — Лезть в драку с фениксом, в твоем возрасте! А я еще думала, что от чтения умнеют!
— А зачем ты тогда пришла? — оскорбился полупридушенный хозяин библиотеки.
— За детскими книжками.
Изумленное молчание.
— «Вини-Пух», «Роня — дочь разбойника», «Пеппи длинный чулок» — по памяти отбарабанила она список, составленный Алексеем. И хмыкнула.
Звучит абсолютно дико. Под стать ситуации.
Феникс-убийца, придушив демона, который только что предпринял попытку ее прикончить, грозно нависает над ним и требует… детские книжки! Лина осознала комизм ситуации и попыталась сдержать смешок, прозвучавший очень не… не по-киллерски, словом. (Вот Алексей не видит!) И вспышка ее злости бесследно растворилась. Ничего же не случилось!
Бреннис, кажется, был другого мнения. Похоже, он решил, что она попросту издевается.
— Умнее ничего не придумала?
— Зачем? Это же ты у нас умный! А теперь подумай своими учеными мозгами и ответь: не надоело на коленях стоять? Если отпущу — будешь на меня кидаться?
Книжный демон помолчал.
— Нет, — наконец проговорил он, — не буду.
Лина плавно разжала руки и отодвинулась. Ну, посмотрим…
Бреннис встал не сразу. Неуверенно оглянувшись, нашел взглядом кресло, оперся на подлокотник и буквально упал на вытертое кожаное сиденье.
Девушка только головой покачала. Пожилому демону эта стычка явно стоила слишком много сил, и это если еще о нервах не вспоминать!
Стоп-стоп, она что, теперь уже и демонов жалеет?! Ну… А вот недаром говорят, с кем поведешься, от того и… Алекс, а милосердие твое, оказывается, заразная штука! Если так дальше пойдет… Лина отогнала возникшую перед глазами страшноватую картинку, где она жалеет Вадима с его милой сестрицей. Бр-р-р! Так можно и до самопожертвования докатиться….
— А зачем ты все-таки пришла? — прервал ее размышления Бреннис, — Ведь не за книжками же.
— Ты будешь смеяться, но именно за ними.
Книжный демон в задумчивости переплел пальцы.
— Был тут у меня недавно один… Сплетник мелкий, но слух принес любопытный. Якобы Алексей Соловьев во время заключения потерял рассудок. Это и правда так?
— Правда.
Демон поджал губы:
— Жаль юношу. Вот почему ты в прошлый раз справочник по психическим болезням брала…
— Ага.
— Пора бы вернуть, кстати.
Бреннис неисправим! Подавив смешок, Лина выразительно кивнула на рассыпанные по полу «материалы». Демон перевел взгляд…. И возлеветировал над креслом не хуже ангела:
— Мои книги!..
Собирая папки и книжки, он негодующе бормотал что-то о фениксах, небрежности и кое-чьей безголовости… Лина не вслушивалась, дав ему возможность спустить пар.
— А это что? — ахнул книжный демон, поднимая с пола только что упомянутый справочник, — Она же порвана! Посмотри, переплет пополам… Чем ты ее, ножом полоснула?
— Стрелой, — хмыкнула феникс.
Демон смутился. Опустил глаза, сгрузил собранное на один из столов и повернулся к полкам.
— Сейчас детские принесу.
Пропадал он в недрах подземной библиотеки довольно долго.
Наконец вернулся, с целой охапкой разноцветных книжек. Лина вообще-то только три просила…
— Вот. Это для твоего… как это… объекта?
— Ага, — феникс врала без зазрения совести. Рассказать, что к подопечному вернулся разум? Ха!
— Думаешь, поможет?
— Врачи так посоветовали.
Пожилой демон неловко пожал плечами:
— Ну, я на всякий случай побольше положил. Надеюсь, пригодится. А как тебе песня?
— Какая песня? — не поняла Лина. — А-а… Чуть не забыла. Держи, вот твое сокровище.
И положила на стол кристалл-голограмму.
— Сделала себе копию?
Лина пожала плечами. Демон удивленно всмотрелся в ее равнодушное лицо.
— Подожди, ты что, даже не слушала?
— Мне не до этого, Бреннис. Ладно, спасибо за помощь, за мной должок.
Она потянулась к новой охапке книжных сокровищ, но демон-библиофил остановил ее руку:
— Подожди. Сядь. Хоть раз послушай…
Удивленная девушка прикинула расклад дел на сегодня, но все же присела. За лишние пять минут малявки Алексея не съедят, ведь правда? Правда? Будем надеяться…
Бреннис установил кристалл, и провел над ним ладонью, активируя записанную информацию. Голограмму явно делал любитель. Кристалл охватил огненный вихрь, эффектно развернулся, и среди языков угасающего огня возникла панорама огромного зала. Мягкий свет сотен светильников и тысячи серьезных лиц. Лина никогда не видела столько людей сразу… И уже не увидит — сейчас люди не собираются вместе.
Затем надвинулось изображение сцены в перекрестье прожекторных лучей, и девушка удивленно изогнула бровь при виде своего будущего подопечного во всем черном.
Затем до нее дошло, что это снято лет пять назад, до начала «новой эры». И тогда черная одежда еще не считалась знаком принадлежности к силам зла, а просто знаком траура. Только гитара в руках была не черной, а светлой, цвета свежего меда.
Юноша стоял прямо, уверенно и серьезно глядя в затихший зал.
— Мы никогда не будем слишком взрослыми для любви к матери… — прозвучал его негромкий, удивительно чистый голос. — Я знаю, что ты меня сейчас слышишь, мама. Это песня для тебя. Я не успел спеть ее тогда. Пою ее сейчас.
