Антон Кильдяшев - Дворяне и ведьмы (СИ)
Лишь чудо могло спасти людей. Ливнем крови влились в город всадники. За ними не оставалось ничего.
Солдат была тьма, и стояли они насмерть. Но и этого было недостаточно. Рыцарские копья изобрели Лошадиные Лорды, и как их истинные мастера не было такой преграды, сквозь которую не смогли бы пробиться всадники. А там, где было слишком тесно для копий шли в ход кривые ржавые клинки, что рвали на части любой доспех и любую плоть.
- Победа близка! - Кричал Гигардал.
Напротив явился сам царь со своей дружиной. Он бросил вызов королю королей, послав самого сильного из своих воинов. Только чудо могло спасти, и на него царь и уповал. Тоналнан осталась в седле - Гигардалу было абсолютно безразлично, кем считают его врага другие враги. Всё кровь и мясо, всё пища. Зачем же знать, что она думает?
Гигардал убил богатыря одним взмахом. И помчался вперёд на царя, чтобы прикончить труса.
Король королей пал в тот самый момент, когда почти обагрил свои руки королевской кровью. Щит короля, вернейший его рыцарь, великан в панцире из сотен слоёв кожи, ударил в спину и положил конец правлению своего сюзерена.
Конные Лорды Гор загрохотали смехом, а вместе с ними и город затрясся от мощи. Великан смеялся громче всех, а рядом с ним и его сообщники - Лорд в железе, что имел больше пяти глаз, и человек, сотканный из волос. Тоналнан не знала их имён - не знал их и Гигардал. Он рассказал ей о них, о том, чем они были.
- Поход! Поход! - Сотрясали землю лапы лошадей. - На юг! На юг!
- Он пал! Никто не помешает нам отдать должок! - Завопил щит короля. - Конец правления тирана!
Тоналнан притворялась мёртвой. В обнимку с новым хозяином она пыталась спастись от разверзнувшегося сверху ада.
-- Красов
Под Совиной башней что-то горело. Там, куда не проникает свет и куда не успели рискнуть залезть стражники, из этой дыры в неведомые глубины поднималась к небесам мгла. Столицу вновь заволокло пеплом и дымом.
- Как зима. Только жарко очень. - Шутил Камижн, обливаясь потом.
На землю без конца падали хлопья чего-то, что сгорело в недрах. Вентиляция выталкивала это вверх и накрывала им весь город. И никто не знал, как прекратить эту зиму. Шиниж хотел спуститься вниз, но его остановил Гладеж. Сказал, что сначала нужно вернуться в свою башню.
- Без масок туда не стоит лезть. Один дурак уже успел, и теперь за ним ухаживают жрецы. Он весь почернел, и едва ли сможет выжить.
Впрочем, кое-что бедолага успел вынести из дыры. Зеркало, оплавленное по краям. Что-то было нарисовано на его поверхности, но краску сожрал огонь. Внизу был целый лабиринт, почерневший от пламени, и всюду висели зеркала, а пол был усыпан их сплавленными воедино осколками.
Шиниж видел вместо своего отражения чью-то тень. Конечно, тень ему только казалась - зеркало было столь изуродовано огнём, что при желании в нём можно было разглядеть что только угодно.
- Погляди на это. - Протянул Шинижу какую-то толстую книгу напарник. - Дневник Вотяты.
- В городе его уже зовут Чернокнижником. - Улыбнулся Камижн, словно пошутил. - Ну, понимаете. Чёрная, то бишь обожжённая, книга.
"Значит, кто-то уже проговорился". Много людей успело побывать у башни, и не только братья. Кто-то да должен был проболтаться о всех тех вещах, что нашли в кучах пепла, вплавленное в стены и - что самое удивительное - в огромных огнеупорных сундуках. Крарлен успел пронести в Совиную Башню целую гору странных вещей. Для чего они нужны не знал никто; даже те из них, что не тронул огонь, оставались загадкой.
Камижн оставался беспечен и бесполезен даже в такой ситуации. Он занимал место Старшего Брата потому что больше не было никого, кто полезен Мичиру и достаточно послушен. В силу его бесполезности он занимался тем, с чем мог справиться и мальчишка - смотрел, чтобы все братья были на своих местах и доставлял посылки и сообщения от Мичира. Это точно не то, что Шиниж ожидал от должности Старшего Брата.
- Погляди. - Повторил Гладеж. - Возможно, Вотята закодировал какое-то послание.
- Разве я имею на это право? - Взвесил в руках дневник Шиниж.
- Ты мой напарник.
Камижн решил было что-то сказать, но вовремя замолк. Он словно пожал плечами - не его дело.
- Что с ней не так?
- Страниц нет, но нет и следов того, что их вырвали. - Ответил напарник.
Шиниж заглянул в книгу - быстро и не вчитываясь. Дневник начинался со второй страницы, пропускал до восьмой, а затем шёл с тринадцатой как положено. Между листами всегда было одинаковое расстояние, не было рваных огрызков на корешке - как и сказал Гладеж.
- Её нашли в сундуке. Потому и не обгорела. - Догадался о незаданном вопросе он. - Все ученики Вотяты сгорели вместе с ним.
"Так что допрашивать некого".
Они вернулись обратно в Тёмную башню. Камижн пришёл сюда именно за этим - он должен был привести к Мичиру напарников. Снова что-то срочное. Посланник наотрез отказывался говорить об этом. Уж что-что, а мозгов держать язык за зубами у него хватало. Мичир не стал бы церемониться с ним и вырвал с корнем, если не оторвал с головой.
- Вообще-то нужен только Гладеж. - Заявил толстяк. - Ты свободен, Шиниж.
- Изучи дневник. - Бросил напарник на прощание.
***
Большую часть стражи вывели из города. Нетрудно было догадаться, зачем. Царица в день пожара оказалась за пределами Красова, и, чтобы уберечь себя от опасности решила погостить во владениях того боярина, что посещала. Даже ходили крамольные слухи, что она и подстроила пожар. Теперь, когда всё улеглось, она возвращалась назад. Стража же была нужна, чтобы обезопасить Емельяне путь во дворец.
Шиниж видел маску напарника ближе всех к карете царицы. Неудивительно, ведь Гладеж был самым доверенным лицом Мичира. Патрулей же, особенно, за стенами города стало гораздо, гораздо больше. Кое-кого даже лишили отдыха, чтобы укомплектовать патрули.
Один Шиниж, казалось, остался без дела. Он пользовался этим и заводил дружбу с Третьяком пока никто не видел. Большую часть времени царский палач проводил внизу, в темницах, обустроив там себе настоящие хоромы, благо жалование позволяло, и занимался любимым делом. Жену и детей он давным-давно оставил где-то наверху и едва ли помнил их лица. Палач говорил, что шлёт им столько денег, чтобы они себе ни в чём не отказывали. Брату стражи же казалось, что это было откупом. Третьяку так надоел надземный мир, что он убежал жить в темницы, где время застыло в скорби о прошлом, и слал откуп любому человеку, что мог лишить палача удовольствия не вспоминать о настоящем.
Палач жаждал остановить время, и, казалось, весьма в этом преуспел - ни один из редких посетителей темниц не мог точно сказать, сколько Третьяку минуло лет. В Тёмной Башне перешёптывались о веках. Кто-то в Красове в шутку говорил, что палач был здесь ещё до Красного Краса. Глупость, если подумать: зачем строить крепость вокруг жилища палача?
