Hermi Potter - Подарок Судьбы
— На Астории Гринграсс, — нехотя ответил Драко. — Только я вас прошу, давайте не будем в ЭТОЙ жизни делать то же самое. Связываться с ними я не советую, особенно в свете последних событий.
— Но ведь тебе нравился кто-то?
— Отец, я прошу вас, давайте оставим этот разговор. Девушку, которую я хотел бы видеть своей женой, вы не примете никогда, поэтому можете искать мне невесту на ваше усмотрение. Мне все равно.
Драко повернулся и хотел уже идти в свою комнату, но Люциус не мог так просто его отпустить и попросил задержаться.
— Она магглорожденная? — нахмурился он, заметив испуг на лице жены.
— Люциус, я тебя прошу, не дави на ребенка, — в голосе Нарциссы сквозило беспокойство и страх. Одно дело, если речь могла бы идти о мисс Грейнджер, которая устраивала мужа, и совсем другое, если это какая-нибудь посредственность в лице одной из тех простолюдинок, вызывающих у Люциуса нервный тик.
— Мам, спасибо за заботу, но я и сам могу за себя постоять. В конце концов, Поттер с Лонгботтомом обо всем догадались еще в ТОЙ жизни. Хотя, если быть более точным, Лонгботтом в той, а Поттер в этой, так что и вы в свое время узнаете. Доносчиков на Слизерине будет вполне достаточно, чтобы известить вас о плохом поведении единственного сына и наследника такого чистокровного семейства как наше.
Голос Драко был сухим и язвительным, таким, которого они никогда еще от него не слышали. Теперь, когда ему не надо было скрывать перед ними свой истинный возраст, он позволил себе роскошь разговаривать с отцом таким тоном, каким и было положено разговаривать взрослому волшебнику. Из уст ребенка он звучал поистине устрашающе.
— Я повторяю свой вопрос, она — магглорожденная ведьма? — холодным тоном поинтересовался Люциус, глядя сыну прямо в глаза.
— Нет, вполне себе чистокровная, но только не из той семьи, которую ВЫ, отец, примете с распростертыми объятиями.
— Влюбился в дочь одного из этих предателей крови? — поморщился Мафлой.
— А мы теперь кто? Разве мы не предали идеалы чистокровности, став тем самым на один уровень с одной из семей, подобных Лонгботтомам? — голос Драко прямо-таки сочился ядом. — Наше сегодняшнее собрание в доме Блэков и тот факт, что мы встали под знамена Поттера, разве они не делают нас предателями крови, отец?
Развернувшись, Драко почти бегом побежал в свою комнату, надеясь хотя бы там дать волю слезам, душившим его с того момента, когда отец задал свой дурацкий вопрос о наличии у него романтических чувств к какой-нибудь девушке. Ему было больно, очень больно. Он понимал, что Невиллу с Гарри повезло гораздо больше его самого, и они наверняка обретут счастье рядом с теми, кто им дорог. Мальчишка со страхом ждал предстоящего учебного года, но в то же самое время ему вновь хотелось поскорее увидеть Джинни Уизли, чтобы иметь возможность каждый день рассматривать ее рыжие волосы, сводившие его с ума, доводившие его до безумного желания наплевать на все условности и сделать ее своей женой.
Мерлин, какой же он дурак! Отец никогда, никогда в жизни не даст своего согласия на такой мезальянс, но даже если такое чудо и случится, Уизли вряд ли выдадут свою единственную дочь за сына Пожирателя. Впрочем, если им удастся без особых проблем победить Волдеморта, а также включить в свои ряды некоторых орденцев и доказать, что Малфои на их стороне… «Нет, не смей даже думать о таком» — , приказал он себе. «Не смей и дальше тешить себя иллюзиями по поводу этой девчонки!»
Она никогда не обратит на него внимания. Никогда. Пусть Джиннисейчас и не сохнет по Поттеру, считая его своим братом, но ведь есть и более достойные претенденты. На нем свет клином не сошелся, да и как может гриффиндорка общаться с тем, кого шляпа лишь в силу своего старческого слабоумия не отправила на факультет змей?
Уснуть ему удалось далеко не сразу, он лишь надеялся, что Поттер в этот момент смог получить положительный ответ от Грейнджер, и хотя бы у него будет все хорошо.
* * *Когда они остались одни, Гермиона опустила глаза и никак не могла подобрать слов, чтобы начать с ним этот нелегкий разговор. Все эти годы они только и делали, что ходили вокруг этой темы достаточно близко, но никто из них не решался признаться друг другу в своих чувствах, словно ожидая чего-то или кого-то, кто бы мог их к этому разговору подтолкнуть.
— Герми! — кашлянув, сказал Гарри. — Я… я не знаю, с чего начать наш разговор, все это так странно, так…
— Я все понимаю, Гарри, — она подняла на него глаза, буквально задохнувшись от его взгляда. — Со стороны миссис Лонгботтом было довольно бестактно говорить о таких вещах при посторонних.
Гарри не стал ничего говорить, просто подошел к ней и взял за руки, не сводя с нее пристального взгляда.
— Гермиона, выслушай меня, пожалуйста. Мне надо было поговорить с тобой еще тогда, в той прошлой нашей жизни, но я был настоящим слепцом. Дураком, который не понимал своих настоящих чувств к тебе. Я считал тебя другом, но сегодня взрослые сразу заметили то, чего не заметил тогда никто из нас. Я не знаю, что ТЫ чувствуешь ко мне, но в своих чувствах я разобрался еще до того, как мы с Невиллом отправили тебе свое первое письмо. Я тебя люблю, Гермиона, очень сильно люблю, и я надеюсь, что у меня есть хоть капелька надежды на то, что ты когда-нибудь сможешь ответить мне взаимностью.
— Глупый! Какой же ты глупый, Гарри, — с улыбкой сказала она, чувствуя, что сердце вот-вот взорвется от переполняюших ее чувств. — Я тоже тебя люблю!
— Правда?! — не веря своему счастью, переспросил он.
— Я тоже поняла это давно. У меня было слишком много времени на то, чтобы понять: по Рону я скучаю скорее как по брату, а вот ты…
— Значит, мы будем вместе? Всегда? — спросил Гарри, ощущая, как по телу проходят магические волны, грозя вырваться наружу. Он чувствовал себя самым счастливым волшебником на свете.
— Да, Гарри, всегда. Я всегда буду с тобой, в каком бы мире мы не находились. Клянусь, что буду всегда с тобой, в печали и в радости.
— Я тоже тебе клянусь, — прошептал он в ответ, еще ближе прижимая ее к себе. — Клянусь быть с тобой всегда, чтобы со мной не случилось.
В ту же секунду их окутало золотистое сияние, настолько сильное, что Гермиона даже зажмурилась. Она с опаской открыла глаза и посмотрела по сторонам, с опозданием понимая, что магия приняла их слова, как сигнал к действию, и теперь по их рукам узкой ленточкой двигался луч, скрепляя их узами, которым можно было найти только одно объяснение.
— Г-гарри… — пискнула она, когда спустя несколько секунд на их безымянных пальцах левой руки появились узкие колечки, вспыхнувшие на мгновение ярко-красным светом, и тут же погасшим, словно ничего и не было. — Что произошло?
