Лола Екшибарова - Путь
— Когда все случилось? — Обескураженная, я пыталась вспомнить разом забытый подсчет дней, прошедших с моего побега из Мерцающих Дворцов. — Мы же вот, совсем недавно!..
Рэм крепко взял меня за плечи, встряхнул, заглядывая в глаза.
— Он убит, Элирен, это точно. Я был там, я видел их могилу. Гномы отдали нам кое-какие памятные вещицы. Среди них — ножны в изумрудах, символ Королевского Дома эйльфлёр…
— Это не он… Там был кто-то другой, Рэм, это не он!..
— Конечно, я порасспросил хорошенько. Среди Королевской семьи только его род светловолосый… И гномы описали его точно, и во Дворцах подтвердили: он ушел с патрулем, с тем самым патрулем… Ты плачешь?..
— Нет. — Решительно возразила, наблюдая, как потеряли четкость и расплылись в радужных бликах контуры костра.
— Я был на побережье, когда Эллорн отправился на Тронг-Нльи. — Тяжело рассказывал Рэм, больше не глядя в мою сторону. Я молча давилась слезами. — Мы поговорили о тебе, я понял, что скоро ты сбежишь… и не стал делиться сомнениями с ним, просто попросил Охотников приглядывать за границами Зачаровня. Рассказал о тебе, решил ждать. И тут появляется один из наших, говорит: на северных склонах Трабба смута, опять эльфы с гномами повздорили, убитых много. Всех, кого встретил, туда завернул, и ты, говорит, отправляйся туда. Там сейчас совсем шатко, вот-вот перемирие рухнет.
— Рэм! — Позвал из темноты Ренди. — Ренни! Вы идете ужинать или нет?
— Сейчас идем! — Рявкнул Рэм. Я вздрогнула. Он не разговаривал обычно таким тоном. — Почему «Ренни»? Впрочем, дело твое… Я там, во Дворцах, про тебя спросил, мне говорят: убита. Ушла из леса, пограничники видели, как спускалась к деревне. Ночью деревню спалили ворги. Вот уж диво, чтобы эльфы, да солгали…
— Они не солгали, они ошиблись…
— Что, спаслась от Серых?
Я покачала головой. Какая разница, что именно помешало мне умереть там?!..
* * *— Ну что, куда теперь направишься? — Спросил утром Рэм.
— С тобой. — Бесцеремонно напросилась. — Ты сейчас куда?..
— Росни на острове ждет. — Не очень уверенно ответил Рэм, раздумывая о чем-то.
— Да уж, мне он не обрадуется. — Тоже подумав, согласилась. — Будет сюрприз.
Завтракавшие с нами другие Охотники довольно захохотали. Кроме Рэма — тот даже не улыбнулся.
— Странно, что тебя так легко отпустили. — Наклонясь, тихо поделился сомнениями Охотник. — Эльфы никогда не отдают того, что считаю своим. И спорить с ними, сама понимаешь, никто не отваживается. Возможно, все дело в том, что Эллорна нет.
— Возможно. — Согласилась, припоминая многие мелочи, что бросались в глаза во Дворцах, которые старательно не разрешала себе замечать.
— Наверное, оно и к лучшему. — Непонятно возразил Рэм своим мыслям.
Вскоре Охотники отправились, по своим, Охотничьим делам. Несколько дней мы шли плотной группкой, но вскоре они по одному, по двое, разошлись кто куда, и нам с Рэмом стало не о чем говорить. Зато с ним о многом можно было молчать.
Часть вторая
Войны Тронг-Нльи
У войны не мирные цвета: багряный, пепельный, и цвет слез. Кто смотрел в её безумные глаза, тот знает, какого цвета они бывают. Но все остальное — строго по выбору. Личному выбору.
Я плохо переносила морскую качку. Что было к лучшему: позволяло не вступать в разговоры. После Зачаровня снова пришлось привыкать к людям. В чем-то с ними было проще: мыслили они конкретно, говорили прямо, если чем недовольны, не таились. Но, как не стыдно признаваться, я слишком сжилась с высокой эльфийской вежливостью. С изысканностью. Просто благоустроенностью быта. Впрочем, понимала, что привыкать долго не придется, упрощаться всегда легче.
Первый день в обществе соплеменников, еще когда по берегу мы выходили к поселку, где поджидали Рэма переселенцы, омрачил неприятный инцидент: переходя по мосткам через странный грязный канал не угаданного назначения, вдруг оказались вовлечены в драку. Ничего не успев понять получила в живот тупым концом весла, и дальше помню уже не всё.
Дерущихся растащили явно не сразу, помню топтавшиеся рядом грязные сапожищи и отборную ругань. Потом помню Рэма, старательно выкидывающего драчунов с мостков в воду. Помню здоровенного невысокого мужика, просто глушившего всех подряд кулаком по затылку, у дерущихся от его уговоров подламывались колени, они спокойно укладывались рядами. Потом помню плохо, куда-то несли, кто-то очень больно прикасался, пытаясь разжать сведенные инстинктом локти. Потом помню, что после утра наступил вечер.
Я лежала на явно не Рэмовском плаще, пропахшим рыбой. Сам Рэм сидел рядом, задумчиво любуясь морем. Осторожно, стараясь не делать лишних движений, откинулась на спину — рядом никого.
— Можно встать? — Спросила, чувствуя себя очень глупо.
— Попробуй. — Согласился Рэм, не поворачиваясь.
Успехом увенчалась не первая попытка. Странно, но кроме плотной повязки от талии до груди, еще и через левое плечо накрест были намотаны бинты.
— Не понимаю, — Удивилась, пытаясь дотянуться правой рукой до лопатки, ощущая нечто саднящее на спине.
— Вот и я не понимаю. — Согласился Рэм, наконец-то отрываясь от созерцания большой грязной лужи, по ошибке названной морем. — Тебя саданули ножом прямо под сердце, девушка, а попали в кольцо на ремне. И вышла несерьезная царапина. Кто-то хотел убить именно тебя? Или это вышло случайно?
— Не помню, Рэм. — Чувствуя, как постепенно наливается тяжестью левое предплечье, я смотрела на руки Охотника — на узкий кинжал, застрявший в порванном ремне. Клинок поблескивал хорошей сталью, рукоять была самой обычной. Рэм отбросил его далеко, встал, скатывая чужой плащ, кивнул в сторону чернеющих в розовом закате дымов.
— Сказочное везение, знаешь ли… Идти пора.
Мне хотелось знать, кто накладывал повязку на спину — под рубашкой. Но не хотелось спрашивать.
* * *— А говорили, девки от гномов не родются… — Значительно протянул старшина переселенческой общины, когда мы с Рэмом добрались в рыбацкий поселок. Растерявшись, я не поняла смысла реплики, Рэм же ее просто проигнорировал. Потом объяснил: «Тебя приняли за полукровку — человека с гномом. Только от смешанных союзов не рождаются девочки, потому все и удивлены. Ты действительно хочешь объяснять каждому особенности собственного положения? Нет? Тогда и не спорь. Ты ведь и вправду очень смахиваешь на Охотника».
Рэм старательно оберегал меня от всевозможных бед, делал это очень тактично, но — что уж там, опека, она всегда опека.
Сами переселенцы, что ожидали Рэма на побережье, не доставляли хлопот. Споро погрузившись на барк, немногословные хмурые мужики, собравшись в кружок, все дни просиживали, дымя черными длинными трубками. Дети бегали по палубе, приставая к морякам, залазали в самые невозможные места. Женщины регулярно вытаскивали их за уши и вороты, раздавали подзатыльники, но детвору угомонить не удавалось. На второй день плавания мальчишка лет пяти свалился-таки в воду, утонул, и мелюзга немного присмирела. Спущенные на время попыток достать его из воды паруса вновь подняли, барк перестал кружить на месте, продолжая прерванное плавание. Рэм, шагнувший с борта в чем был, долго сушился под скупым блеклым солнцем. Мы чуть не повздорили, когда я попыталась накинуть на него свою куртку, в конце концов я взвилась, ушла на корму, и вернулась лишь вечером, проголодавшаяся и расстроенная.