Глеб Борисенков - Возвращение Урмана-1
– Всё пропало, нас раскрыли! – прошипел Варга. Он ощущал себя дураком, раз согласился на безумие. Атаковать целую крепость горсткой солдат!
Урман истекал потом. «Ну, же, давайте, ребята! Мы пришли, открывайте»! – переживал командир.
Наконец створы распахнулись. Колонна прошла внутрь. Урман пытался сосчитать гарнизон, но сбился на третьем десятке. Навстречу вышел толстяк в замызганном камзоле.
– Эй, а Миха где? – спросил он.
– В фургоне, в пути занемог, – нашелся Урман. Менги зашёл за спину одному из стражников. Олег всё испортил.
– Рюген! – выкрикнул воин и вонзил меч под дых любопытному стражнику. Менге напал вторым.
– Орда! – закричал Урман. С саблей он бросился сразу на трёх противников.
Бывшие пленники выхватывали спрятанные мечи и набросились на охрану. На воротах образовалась свалка. С вышки выстрелили из арбалета, болт пригвоздил одного из наемников к фургону. Несколько воинов кинулось наверх по лестнице.
Стук клинков разорвал боевой вопль Варги. Великан с палицей ворвался в ряды жёлтых. Силы ему было не занимать. Урман видел, как стражники складывались с одного удара. Варга внёс перелом в схватку, то там, то тут, уманцы бросали оружие и сдавались. Вскоре острог оказался в руках отряда.
Урман пересчитал потери: четверо раненых и трое убитых. Но заточённые люди покрыли потери. Острог служил транзитным пунктом в переброске узников в столицу. Здесь скопилось не меньше сотни пленных. Некоторые из них согласились присягнуть Урману.
– Слава сотнику! – воскликнул Менги. – За Урмана!
– Ура! – поддержал отряд.
Новые воины требовали лошадей, и даже награбленных денег не хватало. Части солдат пришлось составить пеший корпус. Их число быстро росло. Слава об Урмане летела впереди отряда. Оставшиеся не удел наемники и солдаты шли к нему на поклон. К тому же он единственный из Орды принимал к себе. Младотюрки продолжали видеть местных людьми второго сорта.
Арсен прикрывал отряд от других ханов, но и требовал немало: выступать за ним по первому требованию, отчислять часть добычи, охранять лагерь. В Орде говорили, что он мечтает стать эмиром – правителем над захваченным Поморьем.
– Урман! – Арсен вызвал рыцаря. Тысячник был в плохом настроении. – Я понимаю, что тебе жаль… соплеменников. Ты ещё не до конца стал младотюрком, хоть и принял Бога.
Тысячник, а он принимал в шатре при телохранителях, пошёл кругами.
– Ханы волнуются, они завидуют моей силе. Ты подаёшь повод! Все эти бродяги, отряд – мало освобождать! Мы не за этим пришли. Нам нужны конкретные действия, чтобы отбиться от обвинений!
– Я готов!
– Умань обратила на нас внимание. Мы приближаемся к её границам. Все эти разбои носили превентивный характер. Но теперь начинается настоящая война. И всё гораздо хуже, чем раньше. Ведь Бог куда-то запропастился.
Арсен объяснил, что необходимо припугнуть Умань. Разведка доложила об отходе когорты под защиту стен Красного лимана. Нужно было перехватить её на марше.
– К сожалению, у меня нет лишних воинов, – признался тысячник. – В Орде слишком много врагов. Приходится охранять скот и стойбище. А вот ваш отряд – совсем другое дело.
Урман вернулся в лагерь. Он стоял особняком, рядом с ковеном Арсена. В отличие от младотюрков, отряд рыцаря не был самодостаточен, мог прокормиться только на войне. Награбленное по бросовым ценам менялось на продовольствие и оружие.
В отряде воевали в роговых доспехах и с короткими сложносоставными луками. Выучкой они уступали номадом, зато не боялись сражаться спешившись.
– Олег, – приказал Урман. – Подойди! Люди жалуются, что ты слишком много пьешь. В бою не подчиняешься приказам и подводишь остальных.
Наемник был рыцарем, как и Урман, только старше. Олег происходил из рода местных свеев. Наследства, как у младшего сына, ему не оставили, поэтому он всю жизнь служил.
– У нас новое задание. Если как обычно полезешь вперёд, то просто погибнешь. Менги! Собирай людей, мы выходим!
Отряд сильно разросся, Урман командовал над тремя десятками всадников и сотней пехоты. Пешцев он вооружил копьями, по образцу солдат Умани. Варга возглавил копейщиков, Менги – конных стрелков.
Урман прикрыл усталые глаза ладонью. Он валился с ног от усталости. Преследование уманцев продолжалось вторые сутки. Когорта не приняла честный бой, а начала отступление к крепости. Коники обсыпали солдат стрелами, пока не опустели колчаны, но их было слишком мало. Пехота Варги безнадёжно отстала, утонув в размякшей после дождей дороге.
– Урман! – обратился Олег. – Люди устали! Мы не сможем продолжить погони!
Солдаты будто бежали от самого Дьявола. Но, стоило только налететь на колонну, как уманцы копьями отгоняли всадников.
– Отходим! – посоветовал Менги. – Это тоже победа! Мы выиграли!
Урман дал отмашку. Когорта смогла достичь Красного Лимана первой. Теперь, не смотря на упорство, не было возможности взять стены с ходу. Солдаты могли продержаться целую вечность.
«Как бы пробиться в порт? – раздумывал рыцарь. – Похоже, я надолго застрял в Орде»!
С другой стороны Урману нравилось военное дело, собственный отряд, кружок товарищей офицеров.
Начало весны принесло голод и разорение. Часть городов давала вассальную присягу, часть затворяла ворота. Впереди Орды валили массы беженцев. Поля оставались брошенными. В этом году никто не станет сеять. Усадьбы, деревушки, сёла были сожжены по обе стороны фронта. Умань оставалась единственным врагом на пути. Первые поражения приучили к копейщикам прилагать стрелков и конные отряды дворян. На выручку союзнику с далёкого запада шла рыцарская кавалерия Железного короля. Урман с нетерпением ожидал встречи с северянами.
Орду тяготили огромные обозы из награбленного добра, и она разбила колоссальный военный лагерь, Сарай – так называли его сами младотюрки или ставку по-словенски. Урман заклялся посещать главный лагерь. В Сарае было больше словенцев, чем младотюрков. Перекупщики, ростовщики, проститутки, агенты – всё это бурлило и алкало выгоды. Урман явно был там лишний. Урман ощущал разочарование. Он вспомнил, как грезил Поморьем, но то, что нашёл за морем, вызывало тошноту.
Да и соратники, из младотюрков были ничем не лучше. Они не осознавали себя, были как животные.
«Пройдет ещё пару лет, вы обретете разум, – с горечью думал наемник. – И станете такими же, как и все. Нет, даже хуже. Вы не видели добра. Вы не знаете, каково это заботиться о других. Вы ничего не знаете, и ничего не хотите знать. Ваше самомнение уже сейчас превыше разумного. Нет, у такого народа не может быть будущего»!
