Владимир Лосев - Месть Демона
— Это не ангелы, — повторила сестра. — Возможно, очень хорошие люди, но не ангелы.
— Человек — не только тело, но и душа, а вот Ольги в том разложившемся теле уже не было, она ушла…
— Хотела бы я сказать тебе, что душа не существует, если бы постоянно не чувствовала ее в своей груди, — проворчала сестра. — Ольга была хорошей девушкой, чистой и нежной. Но она была земной, настоящей, а вы мальчишки этого не понимали. Я разговаривала с ней, она мечтала о любви, о поцелуях, о страсти, и о детях…
А вы смотрели на нее, раскрыв рот, и не осмеливались даже обнять. Она от этого страдала, мучилась и мечтала уехать из нашего городка туда, где ее будут воспринимать, как обыкновенную девчонку. Вот почему говорю тебе, она не была ангелом…
Я поднял на сестру глаза и ласково улыбнулся:
— Я знаю. Но где бы она ни появлялась, тут же смолкали пустые разговоры, прекращались ссоры, люди становились честнее, добрее и человечнее, вот почему я говорю об этом.
— Не люди, а мужчины, — проворчала сестра. — А они никогда не отличались большим умом…
— Ты права, — грустно улыбнулся я. — Но
Ольга была ангелом именно для мужчин, и они убили ее. Те, кто смог преодолеть в себе трепет и нежность, взрывающую грудь, не принадлежат к людям. Они должны умереть…
— Нет, это как раз были люди реальные и настоящие, — вздохнула сестра. — Грубые и неотесанные, похожие на волосатых обезьян, но люди сегодняшнего дня. Они убийцы, но наши предки все были такими.
Я вздохнул:
— Тогда не нарушали равновесие, они убивали, в ответ уничтожали их, это была война на равных. Сейчас все иначе, потому что убивают не неразумных зверей, а слабых и добрых людей.
Возможно, когда умирает один добрый человек, не очень заметно, а когда гибнут тысячи, это уже страшно, а если насилуют ангелов, это катастрофа для всего мира…
— Мне жаль ее, тебя и всех нас, — сестра вздохнула. — Наверно, я просто хочу невозможного, чтобы все вернулось обратно, чтобы не было этой ужасной смерти. Я тоже любила Ольгу, но не хочу бояться за тебя и видеть, как твои глаза источают тоску…
Я же чувствую тебя, мне даже дышать трудно, когда слышу твою боль…
— Те, кто убил Ольгу, умрут, — я отвернулся, пряча выступившие сами собой слезы. — Те, кто заступятся за них, тоже умрут. Возмездие придет, ангелов нельзя убивать, это опасно, иначе можно потерять рай…
— Надеюсь, что убивать будешь не ты?
— Я тоже на это надеюсь, — проговорил глухим голосом, по-прежнему глядя в сторону. —
Очень бы хотелось остаться в стороне, но боюсь уже не получиться…
— Я не хочу тебя потерять, ты мой единственный оставшийся в живых близкий родственник и мой брат, — сестра вцепилась в мою руку. — Пожалуйста, пообещай мне, что не будешь убивать этих, даже не знаю, как их назвать…
— Не буду, обещаю.
Я спокойно дал это обещание, зная, что если кто и будет убивать, так мое второе «я», а за него я не в ответе.
— Ольга так мечтала о земной любви, о страстных поцелуях, о крепких объятьях, от которых трещат ребра, — сестра тоже заплакала. — И как ужасно, что она умерла, получив именно таким образом то, о чем мечтала. Если бы я верила, что существует дьявол, то подумала бы о том, что эту смерть подстроил он. — Она мечтала о любви, а не о смерти. О нежности, а не о грубости. О полете, а не о падении…
Незаметно проходят дни
И уже на исходе год
Любовь умерла…
Оставив лишь горечь и боль
Как осадок в пустом бокале…
— Ты прав, — сестра вытерла слезы. — Ни одна из женщин не мечтает об изнасиловании.
Они мечтают любить тех, кого сами выбрали.
Страшно, когда тебя лишают выбора, а затем и самой возможности жить. Жутко, когда вместо любви получаешь насилие и смерть.
Ты проходишь по улицам, а они бесконечны.
Вглядываешься в лица, а в них пустота.
Ищешь себя, а находишь лишь желтую осень.
Прочитал мрачно я.
— Уезжай, — сестра вздохнула. — Ты расстроил меня. Я буду думать о ней, и о себе, и о тебе. Мне жаль нас всех…
Я пошел к двери.
— Только не умирай, не бросай меня, — добавила она жалобно. — Пожалуйста…
Я печально улыбнулся в ответ:
Кто властен над будущим?
Время само расставляет
черные метки на твоем пути.
— Дурак! — сестра отвернулась, пряча слезы, — Сергей отвезет тебя на вокзал. Я не стану тебя провожать, потому что буду думать, что прощаюсь навсегда…
Я шел по перрону, бормоча про себя: — Мы предпочитаем жить, чем умереть, именно это предпочтение определяет во многом наш выбор жизненного пути. Чтобы преодолеть это чувство, каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти.
Этому нас учит кодекс самураев — Бусидо.
Я сел в вагон, рассматривая свое изображение, отразившееся в стекле, лицо загоревшее, руки покрылись мелкими царапинами от веток в лесу и крючков на удочках, а внутри блаженная тишина.
Лицо казалось неестественно спокойным, наверно такое же было у мертвого Христа, когда он перестал ощущать невыносимую боль в сердце за всех нас.
Он нес свет, и его тоже убили…
Что же мы за разумные существа, если все время убиваем все, что может нас изменить, сделать лучше?
В поезде было спокойно, люди занимались своими делами, а я стоял, высунув голову в открытое окно, впитывая в себя запахи наступающей осени. Я ничего не замечал.
И только, когда сошел с поезда и пошел по улицам родного города, боль вернулась ко мне с удвоенной силой, словно никуда и не уходила.
Было раннее утро, на еще пустых улицах дворники шаркали метлами по асфальту, выгребая из-за углов пластиковые бутылки из-под пива и пустые смятые пачки сигарет, разбросанные развлекающимися подростками.
Не так давно я и сам был таким же. У меня снова защемило сердце от воспоминания о потерянном ощущении жизни, как бесконечности, таящей в себе множество сладких и приятных сюрпризов.
Тогда было только ожидание…
И вот будущее пришло, и я уже ничего не жду кроме смерти, надеясь только на то, что она будет быстрой и без долгих мучений.
Мы так рвемся жить
Не понимая,
что на самом деле стремимся к смерти.
Как все живое…
Я прошел по смутно узнаваемым переулкам, отдающимся какой-то гулкой памятью внутри тела. У меня всегда так бывает после долгого отсутствия.
Все кажется незнакомым и чужим, если тебе какое-то время было хорошо в другом месте.
Я дошел до своего дома, поднялся по ступенькам и постучал в дверь своей квартиры. Даже не знаю, зачем это сделал.
Вероятно из озорства…
Самое забавное и неприятное оказалось в том, что дверь мне открыли…
