Робин Мак-Кинли - Красавица
– Это семья, которая владела этими землями тысячу лет: с начала времен, и до того, как были написаны эти картины, – наконец произнес он.
Таким же тоном он обычно отвечал на все мои другие вопросы, но в первый раз за несколько дней возникли грозовые нотки в его глубоком и резком голосе, и это напомнило мне, что он – Чудовище. Я вздрогнула и не смела задавать больше вопросов.
Я дольше всего смотрела на последнюю картину в длинном ряду: стена после нее была украшена резными спиралями и гобеленами, но портретов больше не было. На последнем холсте, который привлек мое внимание, был изображен красивый молодой человек, возможно, моего возраста; в одной руке он держал под уздцы гнедую лошадь, которая изгибала шею и била копытом. Было что-то ужасное в красоте этого мужчины, хотя я и не могла понять, откуда это шло. Рука слишком сильно сжимала поводья; блеск в глазах сверкал так, словно сама душа его горела в огне. Казалось, он уставился на меня в ответ, пристально следя за мной своими глазами; на других портретах, что здесь были, глаза были нарисованы просто и вели себя как и должны – равнодушно отказывались обращать внимание на публику. На мгновение я испугалась, но затем подняла подбородок и уставилась на портрет. Этот замок был странным местом, и возможно, ему не стоило доверять; но Чудовищу я верила – он не позволит какой-то мазне околдовать меня.
Я продолжала смотреть и невольно осознала, насколько красив был этот человек – с его кудрявыми каштановыми волосами, высоким лбом и прямым носом. Его подбородок и шея идеально сочетали в себе изящество и силу, он был широкоплеч и высок, рука на поводьях была хорошо сложена. Он был одет в бархат чистого сапфирового оттенка; белые кружева на его горле и рукавах оттеняли золотистую кожу. Красота его была неземной, даже среди этой привлекательной семьи; страсть на его лице возносила мужчину передо мной словно бога. Наконец я отвела взгляд, больше не испуганная, но пристыженная, понимая, что он смотрит на неразвитое курносое существо с землистым цветом лица.
– Что ты о нем думаешь? – спросило Чудовище.
Я вновь быстро глянула на картину. И подумала: «Художник был гением, потому что смог уловить этот огненный взгляд. Он, должно быть, смертельно устал, когда закончил; я измотана, посмотрев лишь несколько минут на конечный результат».
– Думаю, он умер молодым, – наконец ответила я.
Наступила необычная тишина, забрала мои слова, постучала, потрясла и погремела ими, словно они могли бы звучать как медные или серебряные монеты, а затем в отвращении забросила их далеко-далеко.
Я чувствовала себя так, словно слова Чудовища вырвали меня из тяжелого сна:
– Я провожу тебя в библиотеку.
Мы спустились вниз по одному пролету лестницы, Чудовище открыло дверь, встроенную в арку с колоннами. Я на мгновение обернулась, чтобы посмотреть через плечо: коридор с картинами превратился в нечеткие цветные тени. Но молодой мужчина на последнем портрете стоял у меня мысленно перед глазами, и это меня беспокоило. Я замешкалась, пытаясь выяснить причину, но храбрость покинула меня, как и тогда, когда я впервые взглянула на его красоту. Твердо сказав себе, что это лишь реакция на его необыкновенную физическую привлекательность, я легко вытолкнула его из своих мыслей. Я взглянула на Чудовище и обнаружила, что он смотрит на меня, держа одну руку на двери.
«Откуда ты появился? – подумала я. – Что произошло с прекрасной семьей, что владела этими землями еще до того, как были написаны портреты? Возможно, ты просто охраняешь вход, как Цербер? И какие еще чудеса ты хранишь из тех, что мне не видно?»
И тут храбрость предала меня в третий раз, потому что я вспомнила, кем была сама – всего лишь обычным человеком, далеко от дома и семьи, одна, за исключением огромного Чудовища, которое стояло рядом и в чьей власти я находилась, не зная как долго все это будет продолжаться. Я вновь испугалась, уставившись на Чудовище, в страхе, который испытывала в первую ночь здесь; но затем у меня словно пелена спала с глаз. Он был здесь не страшным хозяином, но моим другом и спутником в этом полном колдовства замке. Ему тоже пришлось искать свой путь в лабиринте комнат и коридоров, которые теперь пугали меня; ему пришлось научиться заклинаниям на незнакомом языке. И когда он посмотрел на меня, я поняла, что глаза его были добрыми и немного обеспокоенными, хотя больше ничего прочесть по его лицу я не смогла. Я улыбнулась ему, позабыв о красивой семье, затем развернулась и прошла в дверь.
Центральная комната библиотеки была огромной, как весь наш дом в Городе, и я видела еще больше комнат, уставленных полками с книгами, сквозь открытые двери во всех направлениях, даже на балконе над нашими головами, все было заставлено томами от пола и до потолка.
– О, Боже, – сказала я. – Как же добраться до верхних полок?
Миниатюрная лестница с перилами на одной стороне, подкатилась ко мне; у меня было ощущение, что она могла бы вежливо кашлянуть, если у нее было бы горло.
– Ты напоминаешь мне нашего дворецкого из Города, – обратилась я к ней. – Он также стоял навытяжку, как и ты сейчас. Ты и серебро также чистишь, как он?
Лесенка слегка двинулась назад и мне показалось, что она с сомнением смотрит на меня.
– Не терзай лестницу, – мягко попросило Чудовище. – Она постарается почистить серебро, чтобы доставить тебе удовольствие, а ведь ее не для этого сделали.
Я засмеялась.
– Простите, мэм, – обратилась я к ожидающей лесенке. – Я не желаю, чтобы вы чистили серебро.
Она откинулась на свои колесики с легким выдохом, прозвучавшим как распрямившаяся пружина.
– Ты всегда попадаешь в неприятные ситуации, выражая неподходящие желания?
– спросила я у Чудовища.
– Нет, – ответил он. – Исполняются лишь мои приказы, а не мои желания.
Я отвернулась, погрустнев, но ряды книг маячили у меня перед глазами. Я прошлась словно завороженная к ближайшей полке.
– Знать не знала, что есть столько книг на земле, – нежно произнесла я, но ответ Чудовища попал лишь в мои уши, но не дошел до моих мыслей.
– На самом деле, столько их нет, – произнес он.
Я достала случайную книгу и открыла на первой странице.
– «Сборник поэм Роберта Браунинга», – с изумлением прочитала я. – Никогда о нем не слышала.
«Гордость при падении», – подумала я. Вот тебе и образование. Чудовище не ответило; когда я взглянула на него, он уставился в ответ с загадочным и напряженным выражением лица. Я положила Браунинга обратно и выбрала другую книгу. Эта называлась «Приключения Шерлока Холмса». Следующая была «Письма Баламута»[11]. Затем «Ким».
