Галина Романова - Бывших ведьмаков не бывает
Радовался он недолго; память услужливо подсунула воспоминание-предостережение. Нельзя, ни в коем случае нельзя доверять мельницам, появившимся как бы ниоткуда! Мельницам, которые стоят не там, где должны. Мельницам, которые замечаешь, когда уже поздно.
Торопясь обмануть судьбу, заманивающую их в ловушку, Лясота направил лодку мимо, не обращая внимания на усиливающийся ливень и ветер, швырявший в спину воду ледяными пригоршнями. Мокрая с головы до ног, Владислава совсем сжалась в комок, уткнув нос между коленями. Вода текла ручьями на носки ее дорожных башмачков, которые и без того уже оказались в образовавшейся на дне лодки луже.
Не переставая грести, Лясота чуть задел ногой ее ногу:
— Барышня! Хватит дрожать и вычерпывайте воду!
— Что? — Из-под ворота мокрого сюртука взглянули несчастные и недоуменные глаза.
— Воду! — прокричал он, силясь перекрыть шум дождя и вой ветра. — Лодка полна воды! Не будете вычерпывать, мы утонем! Вы хорошо плаваете?
Она отчаянно замотала головой.
— Но я… не…
— Бросьте! Делайте хоть что-нибудь, черт бы вас побрал! И отцепитесь вы от этой тряпки! Больше вымокнуть невозможно!
«Нет, — тут же вспомнил он. — Возможно». Пистолет. Огниво. Трут. Если из-за дождя он лишится всего этого, добра не жди. Хорошо, что он успел сунуть мешочек с огнивом и порохом за пазуху — есть шанс, что он отсыреет не полностью.
— А мы не пристанем к берегу? — вопросила Владислава.
— Пристанем! — Он прислушался к стуку мельничного колеса. Показалось или он стал стихать? — Когда найдем подходящее место. В такую погоду это непросто, но у меня острое зрение. А вы работайте, вычерпывайте воду! Ну?
Она принялась за дело неловко, кое-как загребая воду ладонями.
— Башмаком удобнее, — посоветовал Лясота, понаблюдав за ее действиями. Девушка посмотрела на него с недоумением и разуваться не стала.
Полная воды, лодка слушалась плохо. Ругаясь сквозь зубы — не только на изнеженную барышню, но и на самого себя за то, что не остановился раньше, до дождя, Лясота с трудом подвел ее к берегу.
Ему удалось найти открытое пространство — небольшой пляжик, весь изрытый глубокими следами коровьих и козьих копыт. Подъем был довольно крутой, карабкаться пришлось почти на четвереньках. Конечно, не хотелось бросать лодку, но оставаться подле нее в быстро сгущавшихся сумерках, под дождем, было глупо и даже опасно.
Впереди за редкими деревьями мелькнул огонек. В другое время Лясота нипочем не доверился бы людям, но сейчас, вымокнув до нитки, да еще и с девушкой, он был готов рискнуть. У княжны так стучали зубы, она так дрожала от холода и усталости, что у мужчины просто не было иного выхода. Кроме того, по его расчетам, они уже оказались на территории княжества Загорского. В крайнем случае можно воспользоваться именем здешнего князя — мол, кто их тронет, будет иметь дело с этим человеком.
— Туда! — Он схватил девушку за руку. Кисть показалась удивительно горячей. — Видите — свет?
Она кивнула и громко хлюпнула носом.
Массивный дом под высокой крышей, где наверняка находился вполне пригодный для жилья чердак или даже второй этаж, стоял на открытом пространстве. Позади стеной стояли деревья. Сад? А что там, за кустами? Какой-то сарай? В темноте и за дождем не угадаешь. Но все равно — что-то тут не так.
— Почему мы остановились? — Владислава дернула его за руку и снова хлюпнула носом. Лясота мотнул головой, собираясь с мыслями для ответа, но тут дверь приотворилась, и в проеме под козырьком показалась голова в меховой шапке.
— Кто тут бродит?
— Мы! — подала голос девушка прежде, чем Лясота успел ее предостеречь.
— Кто — вы? — отозвались из-под козырька.
— Молчите, — успел шепнуть Лясота.
— Почему? — удивилась Владислава. — Я устала, мне холодно и…
Лясота посмотрел в ее глаза. Несколько секунд колебался и наконец решился:
— Мы сбились с пути. Попали под дождь. Нам нужно где-то отдохнуть и обсушиться… И девушке плохо.
Княжна возмущенно пискнула, даже скорее не пискнула, а чихнула и тут же испуганно закрыла нос и рот ладошкой.
— Девушке, говоришь, плохо, — промолвили из-под козырька. — Ну, тогда заходите.
Переступив порог, оказались в темных сенях. Мрак был такой, что даже Лясота с его острым зрением, сделав два шага, споткнулся и едва не упал на сваленные как попало мешки. Рядом испуганно вскрикнула Владислава, хватая его за руку. Он машинально приобнял девушку за плечи, помогая устоять. Повел свободной рукой по воздуху. Пальцы наткнулись на поддерживающую потолок балку, на которой на крюках что-то висело — судя по всему, какие-то куртки и мешки. Не выпуская Владиславу, двинулся дальше, ощупывая дорогу. На пути попался еще один мешок, пустое ведро, с грохотом откатившееся в сторону. Потом он наступил на что-то мягкое — то ли полушубок, то ли какая другая рухлядь. Наткнулся на бочонок, из которого несло солеными огурцами и кислой капустой вперемешку. Внезапно захотелось есть, да так сильно, что Лясота сам испугался своего желания. Не просто есть, а накинуться на содержимое этого бочонка, запустить руки в его содержимое и жевать, кусать и глотать…
— Что там? — прошептала Владислава. — Пустите, Петр, я хочу…
Голос княжны как-то странно задрожал. Он попятился, толкая Владиславу, которая попыталась пробраться к бочонку.
— Пустите!
— Нет. Нельзя. Опасно.
— Почему? Я хочу есть!
— Нельзя.
Бочонок притягивал, манил. Внезапно пришла ясная мысль, что вокруг во всех мешках, кадках и бочонках — еда. Соленые грибы и моченые яблоки, копченые окорока и колбасы, сыр и соленая икра. Осталось определить, что где. Руки сами потянулись надорвать бок ближайшего мешка. Там, судя по всему, хранились окорока… А у стены ждут своего часа бочонки с пивом, медовухой, самодельными винами и настойками. Вина хорошего, какое пил когда-то, захотелось неимоверно.
— Нет.
И словно ждала именно этого слова, со скрипом распахнулась внутренняя дверь. На пороге, со спины кажущийся черной тенью, замер хозяин дома — высокий худощавый согбенный силуэт.
— Чего застыли? Аль заплутали? В трех соснах-то…
При свете выяснилось, что сени не так уж велики — шага три-четыре. И насколько на улице было холодно и сыро, настолько в большой комнате, куда они попали, было жарко и сухо.
Свет и тепло давал внушительных размеров очаг, какой впору был придорожному трактиру, а никак не одинокому домику в глухой местности. Над огнем висели два котелка, большой, ведерный, и поменьше, от которого исходил терпкий травяной дух. Сиротливо стояли прислоненные к стойке вертела, судя по толщине, предназначавшиеся не только для пернатой дичи. Вдоль стен стояло несколько ларей и шкафов. На разной высоте были прибиты полки, ломившиеся от посуды. По углам торчали бочки, а середину комнаты занимал длинный стол и две лавки. На нем скромно смотрелись одинокая свечка и две миски с простым ужином — каша и хлеб.
