Лиланд Модезитт - Инженер магии
Сам город лежит ниже, посреди долины, не совсем очистившейся от снега.
— Просто раз он Белый, то злой и стремится к разрушению, — говорит Кадара. — Во всяком случае, твой отец, наверное, объяснил бы все именно так.
— Наверное, — откликается Доррин, потирая ушибленную собственным посохом щеку и думая о том, почему его отец считает всех Белых магов злыми. Чародей, настигший их на дороге, был могуч — настолько могуч, что Доррин почувствовал себя беспомощной мошкой, но... но вот зла как такового Доррин не ощутил. Лишь белизну хаоса. А обязательно ли хаос несет зло? Быть может, он просто... хаотичен?
— Лортрен думает так же, как твой отец, — добавляет Кадара. В окруженной крутыми утесами долине насчитывается не больше сотни жилищ. На западе в скальных стенах виден один-единственный проем.
— Это место выглядит так, будто создано магией.
— Я понял! — неожиданно восклицает Брид. — Это придает происходящему смысл.
— Ты о чем? — Лидрал в очередной раз поворачивает повозку на извилистом спуске, и скрип осей как будто подчеркивает вопрос Кадары.
— О чародее. Зачем ему тратить мощь попусту, если он мог бы разрушить этот город?
— Я не знаю, — отвечает Кадара. — Я проголодалась, и голова у меня не варит. Отвечай на свой вопрос сам.
— Если он разрушит город, то города уже не будет.
— Ну и какое тут открытие?
Лидрал и Доррин с ухмылкой переглядываются.
— У Белых магов полно забот по части распространения хаоса и тому подобного. Они стремятся к власти, но чтобы управлять державой, нужно эту самую державу иметь. Снести город — значит не получить ничего, кроме ненужных развалин. А вот воздвигнув горы и показав, что город можно запросто сравнять с землей, Белые могут потребовать от спидларцев — да и от кого угодно! — подчиниться Фэрхэвену. Таким образом они приобретут и город, и доход от налогов, и мало ли что.
— Хм... — задумывается Лидрал. — Для кифриенцев такой подход в самый раз, но у спидларцев шеи не гнутся. Так же, как и у здешнего народа.
— И тем не менее... — качает головой Брид. Смысл в его словах, бесспорно, имеется.
— Это и есть могучий Аксальт? — спрашивает Кадара.
— Это Аксальт, — подтверждает Лидрал. — Хотите верьте, хотите нет, но хорошая комната в гостинице обойдется вам тут всего в несколько медяков. Они радушно привечают путников.
— А как насчет выпивки? — любопытствует Брид.
— Вино, медовуха, бренди — примерно по полсеребреника за кружку.
— Что-то тут наверняка не так, — размышляет вслух Брид. — Может, с другим питьем плохо? Как насчет воды?
Лидрал ухмыляется. Глядя на нее, и Доррин не может сдержать улыбки.
— Вода бесплатная — хорошая, чистая вода. Но бойцы и торговцы воду не жалуют.
С последнего поворота Лидрал направляет повозку к паре двухэтажных зданий. На правом красуется вывеска с изображением желтовато-коричневой горной пантеры, на левом — рогатого черного барана.
— Остановимся в «Черном Овне», — предлагает Лидрал. — Там спокойнее.
— А велика ли между ними разница? — спрашивает, подъехав поближе, Кадара.
— Почти никакой, даже конюшни одинаковые. Дело только в клиентуре.
Направив повозку мимо конюшни, она объезжает здание и въезжает во двор позади «Черного Овна». Навстречу выскакивают двое конюхов.
— Передний угол еще не занят? — низкий голос Лидрал звучит сурово.
— Свободен, почтеннейшая.
— Занимаю. Его и соседние места — для лошадей моих спутников.
— Не угодно ли задать лошадкам зерна?
— Сколько?
— Медяк за лепешку, почтеннейшая.
— Две лепешки за медяк, и мы возьмем четыре.
Конюхи переглядываются и кивают.
— Просим прощения, но деньги вперед.
— Неси лепешки, а я приготовлю монеты.
Лепешки появляются прежде, чем Доррин успевает спешиться, хотя более сноровистые и ловкие Брид с Кадарой уже идут вслед за конюхом к стойлам.
— Седла можете оставить, — советует Лидрал.
Доррин ведет Меривен к стойлам. Каким-то чудом он ухитряется расседлать кобылу почти одновременно с остальными — как раз вовремя, чтобы забрать пожитки и посох да направиться по стопам Лидрал в гостиницу.
Перед занавешенной аркой расположена стойка, за которой стоит лысый мужчина с узким лицом и светлой остроконечной бородкой.
— Привет, Лидрал. Увы, твоя обычная комната занята, но я могу предложить северный угол.
— Годится. А что у тебя найдется для целителя и двух охранников?
— Две комнаты или три?
— Две, — говорит Брид. Доррин поджимает губы.
— Ну, две как-нибудь подыщу. С тремя было бы трудновато.
— У тебя так много постояльцев? С каких это пор, Вистик?
Вистик поднимает брови:
— Такое случается. К нам понаехало немало слиганских корабельных плотников.
— Корабельный лес?
— По слухам, Фэрхэвен готовит еще один флот... а то и не один.
Осекшись, Вистик смотрит на троицу с Отшельничьего, а потом слегка кланяется Доррину.
— Прошу прощения, целитель.
Доррин кивает в ответ.
— Не за что, почтенный трактирщик.
— Так или иначе, уж ты-то, Лидрал, понимаешь — товар есть товар, и его продают тому, кто покупает. Итак, плата за комнаты... — он широко улыбается. — По два за каждую.
Лидрал кладет на стойку две монеты. Две добавляет Доррин, столько же и Брид.
— Желаю хорошо устроиться, целитель, — произносит Вистик.
— Премного благодарен.
— А на обед я бы рекомендовал баранину. Пироги с козлятиной получились малость жестковатыми.
Пристроив поудобнее торбу и седельные сумы, Доррин опускает посох и следом за Лидрал ныряет под арку. Он поднимается по узкой лесенке, стараясь не обращать внимания на держащихся за руки Кадару и Брида.
Обернувшись и посмотрев на него с сочувственной улыбкой, Лидрал сворачивает в коридор, ведущий к северному крылу.
XXXI
— А каков он, Спидлар? — заинтересованно спрашивает Доррин.
— В основном там все так же, как и везде в Кандаре, — задумчиво отвечает Лидрал, — за исключением того, что тамошний Совет до сих пор не подчинился Фэрхэвену. Народ в Спидларе еще упрямее, чем в Аксальте, и тяготеет, по большей части, не к хаосу, а к гармонии. Возможно, потому, что живет главным образом торговлей.
— Никогда не думал о торговцах как о рьяных приверженцах гармонии, — отзывается Доррин, хлопая себя по шее.
— Ты мазью намазался?
— Забыл.
Юноша изгибается в седле, стараясь дотянуться до правой седельной сумы. В этот момент его и кусает москит, и Доррин едва не сваливается с Меривен прямо на повозку.
— Ты дурака валяешь или убиться хочешь? — саркастически спрашивает Кадара, но за ее тоном юноша улавливает озабоченность.
