Марина Дяченко - У зла нет власти
– Простите! – Я поднялась, потирая коленку. – Не хотела вас напугать… Где я?
Женщина молчала. Лицо ее было белым, как негустая сметана. Лет ей, казалось чуть больше сорока, цвет волос нельзя было разглядеть под темным платком, щеки глубоко запали, а глаза от перепуга казались неестественно огромными.
– Меня зовут Лена Лапина, я маг дороги, мне нужно в замок… Вы знаете, что идет Саранча? Вы не уехали вместе со всеми?
Женщина уронила своего дракона, и я увидела, что он недошит – гребешок на хвосте болтался, едва прихваченный нитками.
– Я уже ухожу!
Я попятилась, нащупала дверь. К счастью, она была не заперта. Я выбралась в сени, оттуда во двор, где было темно – глаз выколи. Спотыкаясь о какие-то ведра, я добралась до каменного заборчика, влезла на него, не тратя времени на поиски калитки – и вот только тогда до меня начала доходить ужасная правда.
Это был другой город. Совершенно другой, здесь даже воздух пах по-иному. Запах большого, людного, рабочего места: стояла ночь, но окна еще светились, катились возы по улицам, где-то грохотало железо – очень похоже на отдаленный шум кузницы. Пытаясь самостоятельно перейти в Королевство, я угодила… куда я угодила?!
Мой посох был все таким же легким и ненадежным, и навершие его не светилось. В этом мире не было магии – только дрова и трубы, ремесла и торговля, улицы, мощенные камнем, женщина, шьющая игрушечного дракона…
Я сидела на каменной ограде, прилепившись к ней, будто сама превратившись в камень. За моей спиной открылась дверь, луч слабого света упал на грубые валуны, из которых была сложена ограда.
Я обернулась. Женщина стояла в дверях, держа в трясущейся руке свечку.
– Ты маг дороги?!
– Я не хотела вас потревожить, – пролепетала я.
– Магов не бывает, – подняв свечу повыше, она всматривалась в мое лицо. – Или… откуда ты взялась? Кто ты?
– Я… это не Королевство? Нет?
Она глядела на меня, ее глаза делались все глубже, будто проваливаясь в тень.
– Нет. Это не Королевство. Кто ты?
– У меня нет времени, – сказала я в отчаянии.
Она держала свечку левой. В правой у нее по-прежнему была зажата иголка с красной ниткой в ушке.
– Кто тебя послал? Кто тебя послал?!
Я свалилась с ограды на улицу. Распахнулась калитка – она была совсем рядом; вскинув бесполезный посох, я пыталась унять страх – напрасно.
– Говори правду, – женщина казалась безумной, глаза ее горели, окруженные черными очками теней. – Кто ты? Кто тебя послал и зачем?!
Я попятилась. Треснула невидимая грань; налетел ветер, резкий, злой, загрохотал гром. Закачались ветки пыльных лип.
– Девочка, что случилось?
Веселая лохматая собачка обнюхивала меня, удивленная не меньше хозяйки. Я села. Во рту было сухо, перед глазами все плыло. На месте женщины со свечкой и иглой стояла любопытная тетушка с поводком и продуктовой сумкой. За спиной у нее наливалось свинцом низкое небо, и вот-вот должны были упасть первые капли.
– Ничего, спасибо, все в порядке, – пробормотала я. Тетушка не видела, как я «провалилась» в другой мир, – я появилась там же и тогда же, где и когда исчезала.
– Идет гроза… Может быть, это у тебя от перепада давления? Ты далеко живешь?
– Близко…
На самом деле мой дом был на другом конце города, но это было все равно. Еще минута-другая промедления – и незачем будет идти в Королевство, самого Королевства не станет…
Помоги мне, Оберон, молча взмолилась я – и шагнула.
* * *Здесь уже стояла глухая ночь.
Горели костры вокруг замка. Мост был опущен, лагерь принца-деспота темен. Спали они или разбрелись? Что случилось за те несколько часов, пока я прыгала туда-сюда, удивляя тетушек в чужом дворе под липами? Пугая странную женщину с недошитым драконом – и иглой?
А ведь нитка-то в иголке была красная. А дракон – зеленый. Может, она ему пламя пришивала к пастям? А гребешок на хвосте – потом дошьет, зелеными нитками?
Под ногами у меня была росистая, очень густая трава. Здесь, на берегу, не проходил караван, этот край не задели военные действия; до послезавтра, до прихода Саранчи, здесь будут все так же сонно колыхаться травяные метелочки, летать стрекозы, а по ночам – гореть светлячки…
Посох в моих руках налился тяжестью, навершие слабо светилось. Я была в Королевстве, и Саранча давно снялась с дневной стоянки. Многоноги идут, и дрожит земля. Они ступают медленно, с виду неповоротливо, но каждый шаг приближает их к городу и к замку.
«Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду»…
Я тряхнула головой. Я сама! Сама пришла, без ключа и провожатого, первый раз в жизни прошла между мирами – сама! А значит, в любой момент могу уйти домой и вернуться, да хоть сейчас…
Ладони мои похолодели. Нет, сейчас я не буду пробовать. Это как с полетами: первый раз полетишь, а на второй грохнешься. А теперь дорога каждая секунда, куда меня выбросило? Где Максимилиан?
Пыхтя, я взобралась на холмик. Меня выбросило на берегу реки, не далеко от замка, но и не близко. Город стоял темный, только в порту горели костры. Интересно, знает ли Уйма об измене, которая случилась в замке?
На противоположном берегу реки мерцал огонек. Я поглядела ночным зрением; коричневатый плоский мир, струящаяся поверхность реки, такая плотная, что кажется – по ней можно ходить, как по льду. Эта река получила свое имя – Ланс – в честь великого мага дороги, воина, погибшего в пути. Я помнила, как Оберон дал реке имя и как чуть позже река спасла меня от Туманной Бабищи – тогда границы враждебного мира проходили так близко от замка, что она, ненавидя Оберона, могла еще вредить нам напоследок…
Сколько я ни вглядывалась – поблизости не было ни одного человека. Где Максимилиан? Остался у замковой стены? Почему он меня не ищет? Я тут же сообразила, что некромант не может искать меня в моем мире – в мое отсутствие там остановилось время, и всем гостям ход закрыт…
Что же мне, бежать за ним в замок?
Я снова посмотрела на огонек за рекой. Там Александр и там Эльвира; может быть, мне лучше переговорить с ними без свидетелей? Если они каким-то образом посвящены в тайну подменышей… Мне бы не хотелось, чтобы некромант тоже об этом узнал.
Над рекой воздух был нестойким, восходящие потоки сменялись нисходящими, я летела, видя свое отражение в струящемся зеркале воды, стараясь держать равновесие. Даже здесь, вдали от моря, Ланс был широк. Я успела замерзнуть и очень обрадовалась, когда мое отражение пропало наконец и вместо воды внизу оказался песок.
Огонек теперь был совсем рядом. Его то открывали, то закрывали ветки деревьев; я припустила бегом, чтобы согреться.
Они еще не спали.
Я видела, как плавали тени в окне, как двигался огонь фонаря – его поднимали и опускали – видимо, вешали на крюк и ставили на стол. Я замешкалась.
