Элизабет Мэй - Охотницы
— Я ненадолго, — говорю я. — Мне нужно вернуться к следующему танцу.
Он поднимает бокал и осушает его.
— Знаешь, — говорит он, — прошло довольно много времени с тех пор, как я выполнял общественные обязанности, но не припоминаю, чтобы леди носили с собой ручных пикси.
Меня снова поражает напоминание о том, что он Видящий. Я никогда раньше таких не встречала. Деррик рассказывал, что они настолько редки, что он считал их вид вымершим.
— Он не все время меня сопровождает. Слишком неуправляемый.
Гэвин поднимается, раскрывает деревянный шкаф, чтобы достать графин, и наливает себе очередную порцию виски.
— Для такого малыша у него крайне громкий голос. Он чуть не оглушил меня.
— Думаешь, это было громко? — Я смеюсь. — Тогда молись о том, чтобы не услышать его в расстроенном состоянии.
— Что ж, — медленно говорит Гэвин, — по крайней мере я знаю, что делать, если такое случится. Я брошу ему банку меда и побегу со всех ног.
— Нужно попробовать в следующий раз.
Кажется, он довольно неплохо это воспринял. Потом я замечаю, как дрожит его рука с бокалом виски.
— Ты в порядке?
Гэвин залпом осушает бокал и наливает себе еще.
— Пикси меня удивил. Я никогда не видел фейри так близко. Стараюсь держаться на расстоянии.
Он допивает очередной бокал.
Меня беспокоит то, что он наливает себе еще, хотя подобное вполне понятно, учитывая обстоятельства. Гэвин дрожит так сильно, что проливает виски на ковер. И кажется, не замечает этого.
Не в силах вынести подобное зрелище, я отворачиваюсь и снова прослеживаю вышитые линии гобелена.
— А ты… У тебя всегда было Зрение?
— Нет, — тихо говорит он, — не всегда. А у тебя?
Я качаю головой.
— Когда ты узнал?
— Вскоре после прибытия в Оксфорд, — отвечает он. — Я не шучу, когда говорю, что жалею о своем отъезде.
— Что произошло?
Он довольно долго молчит.
— Пневмония, как сказал врач. Во время болезни проявилось мое Зрение. — Он горько смеется. — Я думал, что у меня галлюцинации от лихорадки, но когда я поправился, это не исчезло.
Я отлично знаю, что это означает. Во время болезни Гэвин некоторое время был мертв.
В горах это называют Вторым Зрением, taibhsearachd. Я также слышала, что порой его просто зовут Проклятием. Способность к нему передается по мужской линии и тихо дремлет, пока наконец не проявляет себя — что случается очень редко. Зрение может проснуться, только когда кто-то из них умирает, но возвращается с того света. Деррик рассказал мне, что когда потенциальный Видящий умирает, то он может увидеть другую сторону, за гранью человеческой реальности.
Если его спасают, он становится taibhsear, Видящим. Одним из проклятых. Такого я не пожелала бы и злейшему врагу.
— Никто не сказал мне, что ты болел.
— Никто и не знал. — Я хмурюсь, и он добавляет: — Я не мог писать. Ни тебе, ни Кэтрин, ни матушке. Что бы я сказал? Что вместо обучения половину времени трачу на изучение предрассудков и всякой чепухи, пытаясь выяснить, что со мной не так?
— Но возможно, тебе стоило вернуться домой…
— Да, отличная идея, — говорит он, кривясь в гримасе. — И что я тут нашел? Моя старая подруга одержима пикси, несмотря на довольно тревожащий факт, что фейри убивают людей без малейшего сожаления.
Я отворачиваюсь от гобелена.
— Деррик мой друг.
— У фей нет друзей, — отрезает он, грохая бокалом о стол, и я подпрыгиваю от изумления. — Этот пикси предаст тебя. Это в его природе. Они монстры. Я видел…
Гэвин замолкает и качает головой.
Тишина все продолжается, наполняясь лишь треском огня в камине. Я могу сказать, что знаю, какие ужасы он видел, потому что сама их видела.
Я сажусь на кожаный диван напротив.
— Скажи, зачем ты просил меня прийти.
— Айлиэн…
— Скажи, — повторяю я и тянусь, чтобы взять его за руку, но останавливаюсь. — Ведь не только затем, чтобы меня отчитать.
— Нет. — Его пальцы кружат по краю бокала, по рисунку на гранях. — Чтобы тебя предупредить. Если ты оставила этого пикси, то уже слишком связана с их миром. Тебе нужно немедленно от него отдалиться.
Немедленно отдалиться…
Для этого слишком поздно. Я никогда не выберусь из этой реальности, даже если захочу. Они найдут меня, выследят и будут гнать до конца земли, потому что я единственная из всех живущих, кто может с ними сражаться. Гэвин не знает, что я завязана в этом до смерти.
— Каково это для тебя? — шепчу я.
Он смотрит в огонь камина, избегая встречаться со мной взглядом.
— Я вижу убийства до того, как они произойдут, вижу события так, словно нахожусь там. — Он наконец смотрит на меня. — Я чувствую, что они делают, снова и снова. И каждый раз умираю.
Я сглатываю комок в горле. Я знала, что у Видящих есть видения, но не представляла, насколько реальными они могут казаться. Я никогда не видела Гэвина таким загнанным, уязвимым и совсем одиноким. Никогда.
— Всегда?
Мой голос едва не срывается. Я практически спрашиваю, не видел ли он смерть моей матери. Был ли он вынужден проживать то, что я видела в ту ночь. Боже, надеюсь, что нет! Пусть бремя случившегося лежит только на одном из нас.
— Нет, — говорит он. — Видения ограничены расстоянием.
Я должна испытать облегчение, но не испытываю его. То, как погибла моя мать, было лишь одним из способов, которыми убивают феи, а они могут быть невероятно изобретательны в своих пытках.
— Мне очень жаль.
Совершенно неподходящие к этой теме слова.
Гэвин наливает себе еще и снова садится напротив, салютуя мне бокалом.
— Я принимаю твое вынужденное и совершенно излишнее извинение.
— Боюсь, это лучшее, на что я способна.
Я не умею никого утешать. Я не могу подбодрить Гэвина словами или сочувственными выражениями. У меня нет слов, и я утратила способность быть нежной.
Гэвин придвигается, облокачиваясь на стол между нами.
— Твоя очередь.
— Я изменилась. После смерти матери.
Когда я спокойна, мне проще дистанцироваться от воспоминаний. Я могу притвориться, что нанесенный мне урон куда меньше реального. Я могу быть простой. Мне не нужно рассказывать ему о том, что если отпущу контроль хоть на секунду, то вина и боль той ночи станут невыносимыми и просто раздавят меня.
Гэвин замирает, не донеся бокал до рта. Взгляд его теплеет.
— Кэтрин писала и рассказывала мне. Мои искренние соболезнования. — Он снова пьет. — Но ты уклоняешься от ответа. Какого дьявола ты делаешь в компании фейри?
