Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие
Я не спустилась вниз ни после того, как имперец ушел, еле-еле переставляя ноги, ни после того, как их зараза Авур забрал так называемый «ключ» и спалил руководство для браслета. Лежу наверху, смотрю на всполохи огня, отсвечивающиеся на полках и корешках книг, ощущаю запах гари и молюсь. Потому что библиотеку только что закрыли до утра, на полу вспыхнули охранные знаки и смертельные проклятия, окна ими зарешечены, двери фактически заколочены. Спущусь, и в мире станет на одну смертьнесущую меньше. А потому вот она я — голодная, замерзшая, уставшая и несчастная, лежу на стеллаже, разминаю онемевшие пальчики и думаю о том, что мой третий день обучения начался совсем уж гадко, и уже неизвестно, доживу ли я до его конца. Живот заурчал, и под ложечкой засосало от досады и обиды, а еще из-за гнева на себя. Нужно было на лемура не шикать, а направить его прямиком к… К кому? Сули, декану, Дао-дво, Бругу, Его Высочеству, старосте Крэббас?
Прикусила губу, посмотрела на свой браслет и в сотый раз попыталась докричаться до Севоя, а в ответ — тишина. Что ж, придется просить о помощи других. Я и позвала через гида, а от них все та же мертвая тишина, и только рядом недовольный шепот:
— Н-дя-я-я, а с виду умная.
— Кука?!
— Не-а, лопоухое привидение, — ответила она и с потолка переползла ко мне на грудь. — Лежим, отдыхаем?
— Молюсь, — честно призналась я.
— И правильно делаешь, тебь-бя по всей академии ищет хозь-зяин. — Я чуть не села, вернее, попыталась, стукнулась головой о потолок и легла обратно. Тру лоб, а нежить выговаривает: — Вижу, хорошай-я тут молельнь-ня и челобитнай-я есть.
— Это случайно. Скажи лучше, он ищет меня давно?
— Час сам, два часа с Севоем, уж думают подключить декана. А он, как и ты, не отвечает на вызов.
— Браслет сломался?
— Не-а, до ль-лямурницы пошел, — протянула тварюшка и хлопнула ушами. — Теперь вопрос: тут поспишь, или тебь-бя в кровать отправить?
— А ты можешь?
— Й-я нет. Да и не положено, тебь-бя й-я не знаю, о лемуре твоем ничего не ведаю, слов его не понимаю, секретов не раскрываю и у вас завтра не обедаю… — и смотрит хитро.
Обед?! Сдается мне, Гирби похвастал способностями хозяйки, и придется теперь готовкой откупаться. Так это же самое малое из того, что я могу!
— Тенюшечка, да что угодно…
— Дя?! И Гера поцелуешь, — подмигнула мне она.
А я не то чтобы удивилась до потери сознания, я вновь решила встать и, понятное дело, стукнулась. И теперь лежу и думаю, что мне все пригрезилось, и кука не шепчет сердито: «А то у него резерв пустой, мозгов еще меньше…» И только я попросила: «Повтори», она как завопит:
— Сево-о-о-о-ой!
Минуты не прошло, я провалилась в собственную комнату, опять упала на кровать, но в этот раз не на Гирби, а на объедки. Третьи объедки за день, на третьем постельном белье!
— Ах ты паразит! — взревела я, несмотря на усталость, на благодарность этой зверюге хвостатой, на позднее время и собственный голод. — Значит, так, если это еще раз повторится, я тебя Дао-дво подарю!
Возымела ли угроза действие, я увидеть не успела, потому что рядом тут же возник хмурый Нваг-нваг Севой.
— Чего разоралась? Полночи шастала невесть где, а теперь еще возмущается.
— Да я…
— А ну рассказывай, где пропадала! — В комнате грянул гром, задребезжали окна, ветер хлопнул дверцами шкафа и скинул с кровати «застолье» питомца.
— В би-библиотеке, — произнесла с заминкой, но не от кавардака, который дух устроил, а от воспоминания о хрипе имперца. И похолодела. Ведь расскажи я все, Аквиус Авур и до меня доберется. А он личность темная и бессовестная, один раз он меня уже к тварям преисподней кинул и второй вряд ли постесняется.
Призрачный старичок, глядя на меня, бороденку дернул и руки перед собой сцепил.
— Что, опять в темное дельце вляпалась? Под чужой полог залезла и страшную историю услышала?
- Д-да.
— И что? — спросил ворчливо. — Будешь загадки загадывать или как?
— А… — Сказать открыто об увиденном испугалась, спросила загодя, издалека: — А если я на преподавателя наябедничаю, — дух хмурит брови, но молчит, — скажу, что он пользовался услугами Дульгерии, — теперь у возрожденного скулы еще больше заострились, — знал, где был спрятан ее тайник, — у Севоя дернулся нос, а я совсем уж тихо продолжила: — Меня…
— Призовут на суд, как свидетеля, — доброжелательно ответил призрачный.
— Правда? — недоверчиво переспросила. Все же с такой улыбкой, как у него, часто шутят.
— Стопудово! — Его улыбка превратилась в ухмылку. — А потом подельники этого гада тебя обязательно найдут… — Ухмылка стала оскалом. — И ты вряд ли выживешь.
— Тут я бы поспорила…
— А ты не спорь! — оборвал меня хранитель академии, сверкая глазами. — Живо рассказывай, как дело было!
Он кричит, а мне вдруг так спокойно стало, беззаботно и легко. И чего, спрашивается, я волновалась все это время? Подумаешь — имперцы, заговор против рыжего и сожженный талмуд — мелочи. Эх, надо было ранее вспомнить о своем даре, а то явно же от испуга половину их заговора прослушала.
— Наминка, — зовет дух ласково, — Наминочка, ну так чего там было?
— Да так, ничего особенного. Одна книга в библиотеке сгинула, а в ней хранился знакомый тебе эликсир, Герберта Дао-дво им в ближайшую неделю опоят… Все.
— Опять его?! — удивился Севой. — Кто на этот раз?
— Мужик, — ответила тихо и получила один из самых удивленных взглядов на земле. Поняла, что сказала, и поспешила объяснить: — Да не в этом смысле. Девушка его опаивать будет. Какая, не знаю, но точно не фурия.
И сказав это, я была готова к чему угодно, но только не к душераздирающему крику.
— А-а-а-а! — заголосил призрачный и заметался по комнате, загнав меня на стол, лемура на шкаф. — Я выиграл! Выиграл! Значит, Аквиус все-таки водил знакомство с Дулькой, решился вернуть Амидд и опять смухлюет на играх! Нужно срочно сделать ставки. Сотня золотых! Сотня золотых на то, что имперцы продуют!
— Ставки? Вас только ставки интересуют? — Я спустилась на пол. — А как же предупреждение Дао-дво и наказание Авура?
— А никак, — произнес Севой, исчезая. — У первого для защиты есть кука, у второго король. А я еще жить хочу.
— Но вы же дух?!
— Зато существую.
На последних его словах решила внимания не заострять, день и без того полон переживаниями, даже загружен и в то же время являлся разгрузочным — с самого завтрака и маковой росинки во рту не было. Перестелив кровать и повторив угрозу Гирби, я спустилась в столовую и устроила себе настоящий обедо-ужино-ночник. И мычала, наслаждалась каждым кусочком, ровно до тех пор, пока напротив рядом со мной не возник здоровый Некто.
