Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария

– Какую?

– Спустимся в дом. Я тебе кое-что покажу.

– Нет, – сказал Марфор.

Ульрик ударил кулаком по печке так, что посыпалась известка. Магический шар, висевший над головой Марфора и освещавший убогую обстановку дома, заплясал в воздухе.

– Он не проснулся, когда кричал его сын, – сказал эльф. – Мальчик даже не звал его на помощь! И ребенок сам просил тебя об этом!

Марфор, уловив слабое мерцание, стремительно нагнулся. Когда он поднялся, в руке его оказался нож.

– Он сам пытался убить его, – сказал эльф. – Вот паршивец, хотел свалить на нас!

– Почему же у него не получилось?

Марфор провел ногтем по лезвию.

– Этим ножом только в теплом дерьме ковырять, а не глотку резать.

– Вот видишь! – воскликнул Ульрик. – Теперь ты меня понимаешь?

Марфор пристально посмотрел на него.

– Еще как понимаю, – эльф перевел глаза на обнаженную руку мужчины и заставил мышцы сократиться. Красавица на краткий миг ожила. Она томно вздохнула, качнув роскошной грудью, и повела бедрами.

– Когда ты лишился своего магического дара, она сделала так же, – сказал Марфор сухо. – Ульрик, приди в себя. Они знают, что мы остались у этого дома. Они знают, кто он и кто ты. Ты что, совсем не хочешь покачать на руках собственного ребенка?

Ульрик хотел что-то сказать, но тут Марфор резко развернулся. Эльф прислушивался к телепатемме от своего Синергиста.

– Волна пошла! – воскликнул Марфор. – Быстро на крышу!

Изо рта и носа ведьмы хлынула кровь. Карину отбросило к стене.

– Карина, – превозмогая боль в обожженных легких, позвал эльф. – Карина…

Ведьма открыла мутные глаза, и попыталась встать на четвереньки. Со второй попытки ей это удалось. Цепляясь за ствол искусственного ракитника, Карина поднялась на ноги. Ведьма обвела зал непонимающим взглядом. Она только что помнила себя на каменной гряде, преграждавшей выход из долины с источником, их любимой долины, где они с девочками всегда собирались перед первым заданием. Сначала Карина подумала, что эльф каким-то неизвестным заклинанием перебросил их обоих в замок, несмотря на то, что она отказалась идти с ним. А потом она заметила изуродованное тело дракона, Шенвэля, придавленного мертвой лапой, и вспомнила все, что произошло после их разговора с эльфом. Ощущение было таким ярким, что ведьма даже покачнулась на ногах, словно опять бомбила огромного дракона, и надо было уходить от взрывной волны…

– Ты ударила меня, – тихо, но с наслаждением сказал эльф. – Ты! Ударила! Меня!

– Не знала, что тебе это нравится, – пробормотала Карина. – Зеркало Анцира?

Так назывался старый, но очень эффективный прием, позволявший отразить на атакующего его собственные чары. Шенвэль кивнул.

– Попалась, как первоклашка…

Ведьма вдруг зажала себе рот и с неожиданной резвостью кинулась за чахлый ствол. Характерные звуки сообщили о том, что справиться с желудочным спазмом ведьме не удалось. «Интересно, в Горной Школе проходят признаки перегрузки каналов Чи?», подумал эльф. Карина вышла из-за ракитника.

– Продолжим наши игры? – спросил Шенвэль, с трудом подняв руки и раскрывая объятия. Затем сделал страдальческое лицо и добавил с придыханием: – Сделай мне больно…

Карина смерила его взглядом, усмехнулась. Из такого положения рук Шенвэль мог бросить абсолютно любое заклинание. Но еще одной схватки не выдержал бы ни он, ни сама ведьма.

– Нет, – сказала Карина с усилием.

– А что так? – удивился эльф.

– Полночь наступила, – сказала Карина. – Твое счастье, Лайтонд, что ты заглушил мне память не до рассвета.

Шенвэль понял, что ему больше ничего не угрожает. Эльф вздохнул.

– Чтоб тебе придти на пять минут позже, – пробормотал Шенвэль. – Каким счастливым и здоровым ты сделала бы меня тогда…

Но Карина уже не слушала его. Ведьма снова смотрела на тело дракона. Лицо ее дернулось и застыло в маске боли.

– Судя по тому, что я вижу, – сказала Карина. – Я отказалась от твоего предложения пойти с тобой, когда ты меня звал.

– И пришла тогда, когда я запретил тебе это, – сказал Шенвэль.

Карина сняла свой плащ, подошла к дракону, приподнялась на цыпочки и накрыла огромную голову. Шенвэль знал, что в форменных плащах обычно хоронили самих боевых ведьм. Или их наставников.

– Любовь моя… – прошептала ведьма. – Если бы я могла вернуть тебе жизнь, оросить своими слезами, как в сказках, и ты бы встрепенулся и встал, улыбаясь! Нас ждали самые счастливые дни. Я не успела ничего объяснить тебе. Сидх снял проклятие, которое испортило всю нашу жизнь. А затем он прикончил и тебя… Ах, почему я не пошла с ним! Как глупо, что ты, ты, которой плевком мог оживить убитую соловушку – помнишь? – теперь мертв, а слезы мои лишь пустая вода… Ты, самый прекрасный червяк на свете… Твоя черная чешуя уже больше никогда не заблестит под солнцем, не вспыхнут, как алмазы, твои глаза…

Исполнив над линдвормом погребальный плач, Карина вернулась к разбитому фонтану, жадно напилась и умылась.

– Что было между вами, позволь спросить? – ведьма вытащила из-за пояса рубаху и вытерлась ей. – В чем причина твоей смертельной ненависти?

Эльф долго молчал.

– Он лишил меня матери, – сказал Шенвэль наконец.

– Что же, – сказала ведьма. – Это причина.

Карина протиснулась в сокровищницу, присела на корточки и стала рыться в драгоценностях. Шенвэль проводил ее взглядом. Насколько он знал мандречен, уходить не прощаясь было не в их манере. Дух-страж материализовался перед ведьмой.

– Госпожа, – сказал он. – В замок вошли еще четыре женщины в такой же одежде, как твоя, и с ними мужчина. Что прикажешь делать?

Карина отбросила пригоршню монет, распутала жемчужное ожерелье, опутавшее кинжал.

– Веди их сюда самой короткой дорогой, – сказала ведьма, поднимаясь. Дух исчез. Шенвэль с интересом смотрел на кинжал в ее руках.

– Ты должен умереть первым, – деловито сказала Карина, возвращаясь к эльфу. – Я войду и закрою Дверь.

– Ты умеешь? – спросил эльф. – Откуда ты знаешь об этом?

Раздался неприятный треск. Пол под ними качнулся. На голову Карины посыпалась штукатурка. Задрав голову, ведьма увидела, как по потолку сокровищницы пошла длинная трещина. Издалека стал слышен неровный гул.

– Читала, у моей наставницы Кертель были записи, – ответила ведьма, присаживаясь на лапу дракона рядом с Шенвэлем. Услышав имя наставницы Карины, эльф на миг прикрыл глаза веками. – Хотя это было давно, я все помню. Ничего сложного в этом нет. Главное – войти в Дверь самому, оставаясь живым. Сидхам удалось убить нескольких Детей Волоса, и Пчела и Буровей заходили в Дверь и закрывали ее изнутри. Потом, правда, возвращались в мир живых, но у них ведь с Ящером были особые отношения.

Стены напротив них вздохнула, крякнула и обвалилась, открыв полный вид сокровищницы.

– Твоя наставница была Разрушительницей? – спросил эльф.

– Да нет, простая станичная колдунья, – пожала плечами Карина. – Кертель просто была в хороших отношениях с Буровеем, может, это он дал ей почитать.

В двух саженях от них обрушилась плита потолка и перебила хребет дракона. Кровь брызнула во все стороны. Там, где она попадала на стены, краска начинала шипеть и противно вонять.

– Ты не боишься смерти? – спросил Шенвэль.

– Я… – ведьма заколебалась. – Я боялась остаться одна, но я в очень хорошей компании. Да и может быть, мои девочки успеют найти нас и вынести.

Карина улыбнулась эльфу, провела рукой по его волосам и прошептала обезболивающее заклинание. Ведьма не пожалела Чи. Шенвэль перестал чувствовать свое тело вообще. Из того прохода, через который эльф попал в сокровищницу, вылетела струя белой каменной крошки. Раздалось глухое урчание. Когда пыль осела, прохода в стене уже не было. В месте, где он находился, из стены торчал каменный обломок, похожий на наконечник огромного копья.

Черные волосы Карины присыпало каменной крошкой так, что ведьма казалась седой. Эльф отвел взгляд. Сейчас Карина была слишком похожа на другую женщину, о которой Шенвэлю перед смертью думать не хотелось. Эльф слышал, что если в момент расставания с жизнью подумать о ком-то, кто уже умер, то именно этот дух встретит тебя на Ступенях в Подземный мир. А Шенвэль не хотел встречаться с этой женщиной даже в Подземном мире.