Дочь Затонувшей империи - Мэллис Фрэнки Диана

– Не стоит так печалиться, леди Лириана, – заворковал он. – Все обвинения против вас сняты.

– Есть… какое-нибудь объяснение? – спросила я. – Могло ли что-то повлиять на меня, чтобы вызвать это?

– Не более чем аномалия, – ответил Наместник.

Что-то внутри оборвалось. Я была аномалией. Не обладающей магией. Слабой. Неудачницей.

– И на этом расследование заканчивается? – уточнила я, хотя сердце разрывалось на части. Я хотела, чтобы он сказал «нет», чтобы пообещал, что они найдут причину и исправят это. Но с другой стороны, мне нужно было, чтобы он сказал «да». Чтобы быть уверенной, что его пристальное внимание больше не вернется к моей семье, к моим сестрам.

– Да, – подтвердил он. – Мы закончили.

Я сглотнула, сдерживая слезы.

– Я могу идти? – спросила я, мой голос никогда раньше не звучал так тихо.

– Вот тут-то все и усложняется, – ответил Наместник. Уголки его губ приподнялись в жестокой ухмылке, он явно испытывал восторг от происходящего. – Что теперь с вами будет? – задался он вопросом, постукивая себя по подбородку. – Ну, это зависит от того, что мы все здесь решим. Леди Арианна, я полагаю, это подводит нас к вашей роли во всем этом.

Мое сердце заколотилось, когда Арианна шагнула вперед с серьезным выражением лица.

– Лириана, моя дорогая. Мне так жаль, что это произошло с тобой.

Я снова закусила губу, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать.

– Я много об этом думала, безостановочно прокручивая в голове сотни возможностей. Но без магии ты не можешь посещать Академию магов. Нет ни одного учебного курса, который можно было бы пройти без нее. – Она заломила руки и покачала головой, в ее глазах стояли слезы. – Леди Лириана Батавия, как Магистр образования в Совете, подчиняющемся Аркасве Батавии, Верховному лорду Бамарии, и Университету Бамарии… – Печаль наполнила ее глаза.

– Нет, Арианна… – Мой голос сорвался на сдавленный шепот.

– Настоящим я исключаю вас, – закончила она.

– Арианна, не надо…

Она сняла с пояса посох. Мой посох. Мое имя вспыхнуло ярким оттенком золота на светлом и темном лунном и солнечном дереве.

– Прости меня, Лир, – всхлипнула она. – У меня нет выбора. – Арианна переломила посох пополам.

– Нет! – Я потянулась вперед, отчаянно желая выхватить его. Но опоздала.

Она передала сломанные половинки посоха Хранителю Красного луча Светоча, продемонстрировав ровную линию разлома между «Лириана» с одной стороны и «Батавия» – с другой.

Хранитель бережно вложила их мне в руки. Теперь они ничего из себя не представляли. Просто куски дерева.

Я настолько крепко обхватила их пальцами, что половинки впились мне в ладони.

Целых два года я прожила, беспокоясь о том, какой силой могла бы обладать, какой ворок мог бы отравить жизнь моей семьи следующим. Мне никогда не приходило в голову, что я вообще могу не обладать силой. Такого раньше никогда не случалось. Способность практиковать магию всегда передавалась с люмерианской кровью. Всегда. Даже незаконнорожденные дети от человеческих матерей обладали магией, а я не была незаконнорожденной. Я была дочерью двух Аркасвимов. Я должна была стать одной из самых могущественных магов.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя головокружение.

– Если мне не суждено стать магом, что со мной будет?

Взгляд поросячьих глазок Породителя ублюдков блуждал вверх-вниз по моему телу, как будто у него имелось несколько идей.

Наместник шагнул вперед.

– Мне жаль это говорить, леди Лириана, но закон империи гласит, что люмерианцы, которые не способны служить нашему обществу, не могут в нем оставаться.

Я почувствовала растерянность. Конечно же, он не имел в виду… они же не выгонят меня из Бамарии? Из моего дома? Моей страны? Глаза отца были красными, а рот приоткрыт в немом крике.

– Согласно закону Люмерии, – продолжил Наместник, – взрослые люмерианцы, достигшие девятнадцатилетнего возраста, прошедшие церемонию Обретения, но не обладающие магией, должны быть изгнаны.

– Этот закон применяется к преступникам, принудительно лишенным своей магии. – Мой отец вцепился в Престол всевластия с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Он применяется ко всем, кто не обладает магией, – возразил Наместник. – Так уж получилось, что раньше он практиковался только для преступников, которых лишили магии. Но закон есть закон. И он ясно дает понять. Это применимо.

Я крепко зажмурилась, отчаянно пытаясь представить перед глазами свитки о люмерианском законе, которые читала. Все мои поиски были посвящены силам ворока, каждому закону, касающемуся их, любым лазейкам, которые я могла бы использовать, если моих сестер когда-нибудь поймают. Но я ничего не могла вспомнить об этом правиле. Им так редко пользовались. Лишение магии являлось одним из самых суровых наказаний в империи. Большинство из тех, кого изгнали, просто стали отверженными, сохранив свою магию, но им было запрещено пересекать наши границы.

– Это грубое толкование закона. – Отец повысил голос, его шея покраснела. – Подумайте, что вы делаете и с кем.

– Я знаю, и это справедливое применение, – спокойно ответил Наместник. – Мы свергали королей и королев древности, которые руководствовались одним законом для себя и другим для своих подданных. Люмерия Матавия затонула под таким руководством. Ка Азрия нарушили закон и поплатились за это так же, как поплатился бы любой другой люмерианец. Вы не получите от меня никаких исключений. Я всегда справедливо правил империей в Южном полушарии.

У меня перехватило дыхание. Упоминание Ка Азрии, здесь, сейчас, и мысль о том, что Наместник справедлив… Я втянула воздух, хватаясь за следующий вдох.

– Мы можем организовать для нее переезд в другую страну по ее выбору за пределами Империи и с радостью обеспечим ее достаточным количеством денег, чтобы она могла обосноваться на новом месте, – заявил Наместник. – Сенат готов проявить здесь милосердие. Но после этого, боюсь, вы перестанете быть люмерианкой, и вам запрещено будет общаться или навещать своих близких.

При этих словах у меня сдавило грудь, и я отшатнулась назад, отчаянно пытаясь нащупать скамью, стену или хоть что-нибудь, за что можно ухватиться, чтобы не упасть. Жестокость этого решения, несправедливость. Я не была преступником, не представляла угрозы для империи. И он это знал. Это была борьба за власть, направленная на то, чтобы навредить моему отцу. Чтобы ослабить Ка Батавию и наши притязания на Престол всевластия.

Я начала задыхаться и, отчаянно пытаясь не потерять сознание, сосредоточилась на своем сломанном посохе, его золотистом и серебряном цветах, гладкой поверхности, слабом, но чистом аромате деревьев, из которых он был создан.

Как они могли отослать меня из моего дома? От Тристана? От моей семьи? Моего будущего? С таким же успехом они могли приговорить меня к смерти. Сердце разбивалось на мелкие осколки, превращаясь в кровоточащую зияющую рану.

И когда это произошло, на свет выплыл один маленький секрет. Тайная истина, которая поселилась глубоко в моем сердце в одну из самых темных ночей и которую я наглухо заперла подальше от людских глаз.

Однажды я должна была стать Аркасвой Лирианой Батавией, Верховной леди Бамарии. Мира не могла править, обладая вороком. Моргана тоже. Мы все это знали, даже если никогда не осмеливались произнести вслух. И в тот день, когда Миру нарекут Аркасвой Батавией, в тот день, когда ей суждено будет занять Престол всевластия и возложить Лавр Аркасвы на свою голову, ей придется отречься от престола и сложить свои полномочия. В мою пользу. Отдать правление мне. Третьей дочери.

Секрет, который я так долго хранила, заключался в том, что я желала этого. Всем сердцем жаждала стать правителем. Я любила Бамарию. Любила наш народ, историю и традиции. Я хотела занять это место, как когда-то моя мать. Я хотела заменить свою диадему Лавром Аркасвы, объявить имя своего советника, править обществом и стать его главой, улучшить его, имея голос в Совете Бамарии. Я хотела всего этого.