Единственный цветок в этой говноклумбе (СИ) - "Holname"

Шейн быстро взял предложенную сумку и осмотрел ее. Внутри находилось множество всего: еда, веревки, пара ножей, фляга с водой и многое другое.

«Неужели, — продолжал размышлять Марко, — его ненависть к собственной семье настолько сильна?»

Шейн, недолго думая, потянулся к теплой одежде и начал переодеваться. Он развязал несколько бинтов, особенно сильно стягивавших его грудь, после чего принялся надевать на себя одежду.

«Я подумал об этом еще тогда, когда обрабатывал его раны, — размышлял Марко, смотря на израненное тело молодого юноши, — но, кажется, над ним поиздевались довольно хорошо. Все же странно, что после этого он решил не подчиниться, а бороться. Что сказать, безумец».

Шейн переоделся молча и быстро. Он прошел к двери, без спросу взял с вешалки теплую зимнюю куртку, надел на себя высокие зимние сапоги Марко и на мгновение обернулся к нему.

Мужчина от такой наглости прибывал в легком шоке, но ничего не говорил. Лишь на мгновение, когда их взгляды вновь встретились, Шейн широко улыбнулся и уверенно произнес:

— Увидимся через неделю.

Парень вышел из дома прямо в метель. Дверь за ним громко захлопнулась от ветра. Марко, оставшийся совершенно один в своём небольшом домике, с толикой разочарования подумал:

«Хоть я и обещал ему, что научу его магии, не думаю, что он вернется. Не может дворянин без подготовки выжить на этой горе в одиночку. Хотя, если он и впрямь выживет, придется выполнить свое обещание».

***

В поместье Дорианов царила напряженная атмосфера. В зале, предназначенном для приемов, собралось несколько человек: Шанна, Кеннет, Моржана и дворецкий Рифтан.

Дворецкий стоял в центре зала, прямо напротив своей госпожи. Склонив голову, он смотрел куда-то в пол.

— Происходило ли что-то странное с моим сыном в последнее время? — строго спрашивала Шанна.

Рифтан не отвечал. Он примерно уже догадывался, чем мог закончиться весь этот разговор, но к собственному удивлению, страха совсем не испытывал.

— Рифтан, — резко произнесла Моржана, взмахивая руками, — не молчи!

Больше всего в этой комнате переживала она, ведь то, что Шейн по итогу сбежал из дома, было результатом ее последних действий. Вся дрожа от волнения и нетерпения, Моржана была готова рвать и метать.

— Ваш младший сын, — тихим голосом заговорил Рифтан, — госпожа, потерял память несколько недель назад. Думаю, это случилось после одного из побоев миледи.

Наступила тишина. Лицо Шанны исказилось в удивлении и злобе. Нахмурившись, она зловеще спросила:

— И ты молчал?

— Вы не спрашивали.

— Рифтан, — позвала Шанна, будто заставляя дворецкого поднять голову, и он поднял, — ты ведь намеренно скрыл это? Отвечай честно.

Рифтан смотрел прямо в глаза своей госпоже. Он понимал, что умалчивание нисколько не снижало его вины. Он понимал это с самого начала, и потому сейчас был совершенно спокоен.

— У меня нет намерения лгать моей госпоже, — отвечал Рифтан. — Да, я посочувствовал вашему младшему сыну и не сказал вам об этом. Мне было больно видеть то, что вы с ним делали, и я не хотел наблюдать за тем, что бы вы и ваша дочь стали делать с ним, если бы узнали правду.

— Да как ты смеешь… — прошипела Моржана, сжимая руки в кулаки.

Рифтан гордо выпрямился. Приподняв голову, он посмотрел куда-то в потолок. Там, на стеклянном куполе зала, виднелись небольшие собравшиеся горсти снега. Через этот же купол в помещение проникал яркий солнечный свет.

— Раз сегодня такой прекрасный день откровений, — произнес Рифтан с улыбкой, — позвольте добавить еще кое-что. Мой мастер, молодой господин Шейн, никогда не вернется в этот дом. Я надеюсь, что у него будет долгая и счастливая жизнь вдали от поместья Дорианов, его главных мучителей.

Моржана замерла в шоке и ужасе. То, что говорил Рифтан, было верхом неуважения и оскорбления. Дело было даже не в том, как он назвал семью Дорианов. Проблема была в том, как он назвал самого Шейна.

Назвать Шейна мастером — значит признать его своим наставником или учителем в чем-либо. Назвать его господином — это поклясться в верности до конца своих дней. Если на первое еще можно было закрыть глаза, то за второе непослушного слугу ждала только смерть. Своими словами Рифтан просто взял и отказался от службы Шанне, но зато поклялся в верности ее сыну.

Шанна была в ярости. Недовольно скаля зубы, она вытянула руку вперёд, активировала свой магический круг и за долю секунды создала большой огненный шар.

Даже с этого расстояния Рифтан уже чувствовал жар. Его тело дрожало от страха, тем не менее, он улыбался.

«Она все равно бы не оставила меня в живых, — подумал мужчина, устало закрывая глаза. — Одна ошибка для дворецкого — это уже смертный приговор. Правда, почему-то я ни о чем не жалею».

Прозвучал взрыв. Огненный шар на большой скорости сорвался с места и попал прямо по своей мишени. В воздухе возник неприятный аромат паленой плоти.

— Матушка, — произнесла Моржана взволнованно, — не переживай так сильно. Не пройдет и пары дней, как этот трус вернется домой.

— В этот раз, — тихо заговорила Шанна, — ты действительно перегнула палку, Моржана.

Эти слова вызвали волнение. Моржана растеряно замерла. Опустив обе руки, она неуверенно и даже немного испуганно позвала:

— Матушка?

— Ты не знаешь, когда нужно остановиться, — чуть громче ответила Шанна. Грозно взглянув на свою дочь, она решительно и без каких-либо сомнений продолжила: — Это именно одна из тех причин, по которой ты никогда не станешь главой этой семьи.

Моржана опустила взгляд и задрожала. Продолжать смотреть в глаза Шанне она уже не могла. Ей было тяжело переносить это давление, ведь она прекрасно понимала, на что была способна ее мать в ярости.

— На этом достаточно, — произнесла Шанна, устало закрывая глаза. — Моржана, иди в свою комнату и хорошенько подумай о произошедшем. Если ты и дальше будешь вести себя так безрассудно, я этого просто так не оставлю. Именем главы дома я лично избавлюсь от своего бесполезного ребенка.

— Я… — зашептала Моржана, отступая назад, — я поняла. Прошу прощения.

Девушка быстро развернулась и умчалась прочь. В комнате остались лишь Шанна, Кеннет и мертвое тело дворецкого. Шанна выглядела подавленной и уставшей, Кеннет же сохранял самообладание и никак не комментировал происходящее. На мгновение, взглянув на тело бывшего слуги, Кеннет подумал:

«То, что Шанна никак не контролирует своих дочерей, тоже можно назвать проверкой. Так она пытается выявить лучшего кандидата на роль будущей главы рода. Конечно же, пока что по всем пунктам впереди Джулиана. Моржана никогда даже не задумывалась о том, что у нее есть какой-либо шанс, и все потому, что с самого детства Джулиана внушала ей эту мысль».

Кеннет, не говоря ни слова жене, развернулся и направился в сторону выхода. Его тихие шаги начали эхом разноситься по залу.

«Моржана такая, какая есть, потому что на нее всегда давила страхом Джулиана, а Джулиана такая, какая есть, потому что ее положение в этом доме всегда было на волоске из-за звания первой дочери. Если вторая дочь может спокойно жить и без титула, то первая дочь должна поддерживать звание лучшей. Потеряй она это звание, и тогда Шанна может избавиться от нее, как истинный глава рода».

— Остановись, — неожиданно прозвучал женский голос.

Кеннет послушно замер. Он не мог не подчиниться приказу своей жены. Даже если бы захотел, магическая клятва бы заставила его остановиться.

Шанна подошла к Кеннету и обняла его со спины. Прижимаясь к нему всей своей грудью, она уткнулась лицом в его легкую атласную рубашку и тихо прошептала:

— Не уходи от меня сейчас. Побудь рядом еще немного.

«Это глупое правило, — продолжал размышлять Кеннет, никак даже не реагируя на жену, — которое передавалось из поколения в поколение. Это то правило, благодаря которому Шанна, первая дочь семьи Дориан, убила всех своих соперниц и стала главой. Это то же самое правило, из-за которого ей пришлось избавиться от Кэтрин, своей первой дочери, чтобы передать право наследования более достойной Джулиане».