Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать
— Вниз и до сундука, — строго и непреклонно отдала она приказ — больше себе, чем ковру — и пыльный конфискат из кладовки царских гонцов послушно поднялся, завис на мгновение над багровой бездной и стал спускаться, безмолвным призраком отражаясь в черных с алыми потеками бликов равнодушных стенах.
Мохнатая шапка из пегой октябрьской зверюшки неизвестной породы в этот раз прочно заняла свое место на голове царевны, окутывая уши и защищая лоб.
Хоть Серафима и была морально готова в этот раз к тепловому удару[220], но пока спускалась до меланхолично висевшего в пустоте прозрачного ящика, успела дать себе зарок, что если выберется из этой топки не слишком пережаренной, то с первого до последнего дня даже их скупого лесогорско-лукоморского лета еще долго будет уезжать на самый крайний Север, какой только удастся отыскать на карте Белого Света.
Через минуту послушный ковер завис чуть ниже дна сундука, и царевна, недолго задумавшись над формулировкой и в очередной раз с тоской и добрым словом вспомянув Масдая, отдала распоряжение:
— Теперь медленно-медленно-медленно вперед, пока я не скажу "стоп".
Конечно, что и говорить, ей сейчас, над разведенной в сердце Земли гигантской жаровней, больше всего на свете хотелось "быстро-быстро-быстро", но оставалось только стиснуть зубы и надеяться, что ковер зайдет под хрустальный ящик раньше, чем она потеряет сознание от жары и в сладком неведении полетит вверх тормашками в деловито гудящее внизу пламя.
Шаг за крошечным шагом перемещалась она к краю своего покорного транспортного средства, пока почти весь ковер не скрылся под сундуком, оставляя ей всего сантиметров тридцать опоры.
Двадцать пять…
Снизу дохнуло огнем.
Дальше тянуть было опасно.
— Стоп!!!.. — хрипло пискнула она, и ковер замер.
Серафима прильнула к обжигающей поверхности хрустальной стенки, почти распластавшись по ней. Отдаленным отделом тушащегося в собственном соку мозга[221] она мимоходом пожалела, что не осьминог, и что у нее нет присосок, чтобы оставить себе на опору сантиметров пять. Потом повернула голову, чтобы ковер слышал и понял ее наверняка, и громко и четко[222] приказала:
— Медленно… медленно… вверх…
Ничего не произошло.
Она подумала, что у нее снова начинается бред, и она лишь хотела сказать эти слова, но не сказала, и поэтому снова повторила свою команду, еще громче[223], но эффект, а точнее, полное его отсутствие, был таким же.
Размышлять над тем, не пропал ли у нее голос, не начались ли галлюцинации и не повалится ли сейчас вниз ковер, если все дело в превышенной грузоподъемности, ни времени, ни способностей у нее сейчас не было.
— Назад и вверх в прихожую, — едва слышным сухим скрипучим голосом приказала она, почувствовала, как ковер внезапно куда-то поплыл, что полированный колодец, огонь и неподвижный сундук вдруг стали терять объем и уходить на третий план, сливаясь и растворяясь друг в друге, покачнулась и ощутила полет.
Очнулась Серафима от пронизывающего до мозга костей, центра капилляров и прочих внутренних органов холода.
Со стоном приподнявшись на чем-то щетинисто-жестком, она обвела мутным недоумевающим взглядом полутемное помещение вокруг, добралась до светящейся красным громадной, неровной, отдаленно-прямоугольной дыры в стене, которая, собственно, и делала его полутемным вместо просто темного, и все вспомнила.
Спуск.
Неудачную попытку поднять сундук.
Чувство свободы и полета — к счастью, не назад, а вперед, на появляющийся из-под треклятого ларя послушный умницу-ковер.
Иванов меч?!..
На месте…
Трясясь от холода, выбивая зубами нечто жизнерадостное в ритме лезгинки и истерично подхихикивая над тем, что ей предстояло сделать прямо сейчас, она поднялась на ноги и осторожно, придерживаясь стенки, отправилась к остаткам изувеченного ей ранее парапета — греться.
А заодно думать, что делать теперь.
"Плюнуть на все и уйти" не предлагать.
Тем более что она отнюдь не была уверена, что у ней во всем организме найдется хоть капля того, чем нормальные люди обычно плюются.
Думай, думай, думай…
Вот если бы у нее было два ковра…
Или Масдай…
Или сундук не висел бы над огненной бездной, а покоился где-нибудь на прохладном экзотическом необитаемом острове с пальмами, шезлонгами и тематическими кабаками, на дубе, подвешенный на золотых цепях, как всем уважающим себя хрустальным ларям с яйцами и приличествует, а внизу дежурили бы аборигены, специально обученные по этому дубу лазать и сундук тот снимать и доставлять заказчику…
Еще предложения?
А теперь пора думать.
Хотя про остров и аборигенов была не такая уж и плохая идея…
Наверняка, ковер не смог поднять этот прозрачный гроб или из-за перегрузки, или потому, что он магией приколочен к одному месту, и место это — не тут, наверху.
Как бы то ни было, решение здесь может быть только одно.
Хотя нет, два.
После тщательного обыска всей башни от первого этажа вверх и полной и окончательной неудачи в попытке обнаружить еще один летающий ковер, решение, как ни крути, все равно осталось одно.
Свалив на единственный ковер все необходимое, и тихонько молясь про себя, чтобы это действительно оказалось всем, что необходимо для исполнения ее плана, царевна отдала приказ снова спускаться к сундуку.
С Ивановым мечом, привязанным кожаным ремнем к запястью на всякий нехороший случай, наготове, закутанная в две наполовину изъеденные как-то попавшей в Проклятую башню без персонального приглашения молью собольи шубы Костея[224], она принялась за работы сразу, как только поравнялась с ларем преткновения.
Аккуратно и точно управляя ковром, Серафима облетела сундук по периметру, осторожно срезая его крышку.
Как только линии надреза встретились, она отпустила меч, грациозно, чувствуя себя слонихой в балетной труппе, подхватила с ковра увесистый нефритовый посох и, навалившись всем телом, столкнула крышку в бездну.
Та полетела вниз, планируя и разбиваясь в осколки о гладкие черные камни, и через несколько мгновений исчезла в бушующем пламени без следа.
Не тратя времени даже на то, чтобы проводить ее в последний полет, Серафима снова отдала ковру короткую команду, и он покорно проделал то, что от него требовалось.
Закончив работу, она поднялась над сундуком, сделала последний надрез, снова ткнула посохом — и верхняя часть задней стенки сундука высотой метра в полтора безоговорочно отправилась по маршруту крышки.
