Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

– Здравствуй, Малкольм, – она протянула ему руку. – Чему же тебя учит доктор Релф?

– Истории идей, – ответил Малкольм.

– Лучшего учителя и придумать нельзя.

Ее деймон привел его в замешательство. Это была обезьяна с длинным золотистым мехом, самец, и если в его черных глазах и было какое-то выражение, то его можно было описать только словом «непостижимое». Животное сидело совершенно неподвижно на спинке ее кресла, и Аста, которая обычно вежливо подлетала поздороваться, осталась на плече у Малкольма – таким отталкивающим и страшным показался ей этот деймон.

– А вы тоже ученый, миссис Колтер? – поинтересовался Малкольм.

– Да, но всего лишь любитель. Как же тебе удалось заполучить такого чудесного учителя, как доктор Релф?

– Я нашел книжку, которую она потеряла, и принес. Теперь я беру у нее книги почитать, а потом мы их обсуждаем.

Он сказал это вежливым и безразличным голосом, каким говорил с малознакомыми посетителями в «Форели». Малкольм надеялся, что она не спросит, где он живет, – вдруг она знает, где прячут Лиру. Впрочем, ему ведь говорили, что ребенком она совершенно не интересуется? Возможно, она ничего о нем не знает и ей вообще все равно.

– И где же ты живешь? – спросила леди.

– В Сент-Эббе, – ответил он.

Это был район в южной части города, и Малкольм сам поразился, как спокойно это прозвучало.

Золотая обезьяна шевельнулась, но ничего не сказала.

– А чем ты хочешь заниматься, когда вырастешь?

Все взрослые спрашивают это у детей, но Малкольм почему-то ждал вопросов поинтереснее.

– Не знаю пока. Может, с лодками работать буду. Или на железную дорогу пойду.

– Уверена, история идей там тебе очень пригодится, – заметила она с любезной улыбкой.

Это был сарказм. Малкольму он не понравился, и он подумал, что ее неплохо бы проучить.

– А я недавно встретил одного вашего друга, миссис Колтер, – сказал он.

Аста заметила, как Джеспер широко раскрыл глаза. Миссис Колтер снова улыбнулась, но уже совсем по-другому.

– Вот как? Интересно, и кого же?

– Я не знаю, как его зовут. Он приходил к нам в паб и говорил о вас. У него еще деймон – трехногая гиена.

Она была совершенно потрясена. Это заметил Малкольм, это заметила Аста, и доктор Релф с Джеспером тоже, хотя леди почти ничем себя не выдала. Только золотая обезьяна наклонилась вперед и положила руки ей на плечи, да легкий румянец совсем сбежал с ее щек.

– Удивительно! – сказала миссис Колтер самым спокойным на свете тоном. – Я уверена, что не знаю такого человека. Что это был за паб?

– «Герб лодочника».

Такого паба в городе точно не было, он это точно знал.

– И что же он обо мне говорил?

– Только что он ваш друг и собирается скоро с вами встретиться. Вряд ли ему поверили. Он ведь никогда раньше к нам не заходил, и его никто не знает.

– Ты, наверное, много времени проводишь, болтая в баре с незнакомцами?

Краска вернулась на ее щеки, но теперь на скулах, там, где раньше разливался нежный румянец, появилось по маленькому яркому пятнышку.

– Да нет, просто помогаю там по вечерам, – ответил Малкольм, стараясь чтобы его голос звучал как можно спокойнее. – Люди всякое говорят, я много чего слышу. Если он еще зайдет, сказать ему, что я вас видел и вы его не знаете?

– Лучше ничего не говори. И всякий вздор тоже не слушай. Думаю, доктор Релф со мной согласится.

Малкольм перевел взгляд на доктора Релф, которая слушала их, широко раскрыв глаза. Потом она моргнула, очнулась и сказала:

– Я могу еще чем-то вам помочь, миссис Колтер?

– Не сейчас, – ответила леди.

Золотая обезьяна уже перебралась к ней на колени и уткнулась лицом в волосы, словно о чем-то шептала ей на ухо. Миссис Колтер машинально погладила ее, а та повернулась и уставилась на Малкольма своими бездонными глазами. Тот совершенно безмятежно посмотрел в ответ, хотя никакого спокойствия не чувствовал. Если у этой обезьяны есть имя, ее должны звать «Зло», подумал он.

Миссис Колтер сгребла своего деймона в охапку и поднялась, что-то нашептывая ему, а потом протянула руку доктору Релф.

– Так мило, что вы согласились принять меня без предварительной договоренности, – сказала она и повернулась к Малкольму.

– До свиданья, Малкольм.

Руки ему она не подала.

Доктор Релф проводила ее до двери, помогла надеть меховое манто и помахала на прощание. В окно Малкольм видел, как шофер при ее появлении вытянулся по струнке и засуетился вокруг автомобиля.

– И зачем, позволь спросить, ты это сказал? – спросила доктор Релф, когда великолепное авто отъехало.

– Я не хотел ей говорить, где живу.

– Но человек с гиеной! Ради бога, о чем ты только…

– Я хотел посмотреть, что будет.

– Малкольм, это было очень опрометчиво.

– Да. Но я ей не доверяю. Я хотел ее встряхнуть и подумал, что это наверняка сработает.

– И это сработало. Но давай-ка разберемся. Тот человек действительно что-то говорил о миссис Колтер? Он сказал, что дружит с ней?

Малкольм честно повторил все, что Элис сказала ему о Боннвиле.

– Я просто подумал, – сказал он, – если у нее какие-то дурные намерения в отношении Лиры, ее это слегка припугнет.

– Если кого припугнуло, так это меня, – возразила доктор Релф. – Мне срочно нужна чашка чаю. Идем на кухню.

– Зачем она вообще приходила? – поинтересовался Малкольм, усевшись на табуретку.

– Расспросить о Лире, – призналась доктор Релф.

– Ого! И что вы ей сказали?

– Странный вышел разговор. Она почему-то решила, что я как-то связана с ребенком. Это и правда так, но только косвенно, через тебя. Очень похоже… – Она замолчала, будто пораженная внезапной мыслью; чайник завис в воздухе, – …как будто она узнала об этом с помощью алетиометра. Да! Именно такое частичное знание получаешь, если торопишься или не слишком хорошо умеешь обращаться с инструментом. Ей было очень интересно, где находится ребенок, и что-то подсказало ей, что я могу это знать.

– Но вы же не…

– Конечно, нет. Конечно, нет! Она начала расспрашивать про оксфордскую группу по изучению алетиометра и… о всяком другом. Но очень вежливо, по-светски, словно это все не важно. Потом перешла к ребенку, которого держат где-то в Оксфорде или под Оксфордом – и снова так, будто ей это любопытно, но не более того. Хотя для нее это было еще как важно: Джеспер следил за ее деймоном. Тот так схватился за спинку ее кресла, что у него пальцы побелели.

Погрузившись в раздумья, она поставила чайник на плиту и взяла жестянку с чаем. Малкольм молча наблюдал за ней.

Доктор Релф тоже молчала, пока они не уселись с чаем у камина.

– Малкольм, – сказала она, наконец, глубоко вздохнув. – Я хочу рискнуть и сказать тебе кое-что, чего говорить не должна. Ты сможешь сохранить все в тайне? Понимаешь, насколько это важно?

– Да, вполне.

– Еще бы ты не понимал. Я ужасно боюсь подвергнуть тебя опасности и не понимаю, что для тебя опаснее: знать или не знать.

– Наверное, опаснее не знать.

– Вот и я так думаю. Дело в том, что я покинула группу по изучению алетиометра.

– Почему?

– Мне дали шанс заняться кое-чем другим. Поработать с другим алетиометром, самостоятельно.

– Я думал, их не так-то много.

– Один внезапно освободился.

– Вот это удача!

– Не знаю. Возможно. Думаю, именно это в том числе и пыталась выяснить миссис Колтер: есть ли у меня алетиометр.

– Значит, она шпион?

– Думаю, да. Той, другой стороны.

– Но вы же ей не сказали? Скрыли, что работаете с ним?

– Надеюсь, мне это удалось. Этот ее деймон… по его лицу ничего нельзя прочесть.

– Вообще-то он был потрясен, когда я сказал про Жерара Боннвиля.

– Да. И она тоже. Не уверена, что тебе стоило это делать.

– Тогда бы мы ничего не узнали.

– Чего не узнали бы?

– Что она его знает. Помните, я говорил про сломанный ставень в монастыре, и что там был человек, который бил своего деймона?