Влад Менбек - Чистилище для грешников
Постояв немного у проема, Петр вернулся на свое место, между двумя столами, но сел не на корточки, а на один трех из стульев, за соседним столом, стоявшим в трех метрах от поповского. Он всегда старался следовать пословице, что каждый по своему с ума сходит.
Лектор продолжал излагать свое видение мира. Публика внимательно его слушала. Обстановка была нормальная, как в самом обычном дурдоме.
– Он ловит секунды, – неожиданно тихим голосом сказал поп. – Каждый день подвешивается на секунду позже. Думает, что поймает момент, когда по настоящему откинет копыта, – и поп хихикнул: – Дурилка картонная… – и отвернулся от Петра.
А Петр сидел и сидел за столом, иногда прислушиваясь к тому, о чем говорил невероятно выносливый оратор. Ему здесь нравилось. Он только сейчас понял, что именно искал, мотаясь по всему городу.
Пройдет время и он освоится. Возможно даже выступит. Хотя что ему сказать? Здесь все грешники и его прошлые дела навряд ли кого заинтересуют. Так что и говорить Петру было не о чем. От одного присутствия среди своих на душе стало легче. И не потому, что не один он на свете такой мерзавец, просто человек общественное животное и не выживает без себе подобных.
Часть вторая. Грешники
Глава восьмая
– Стол-то дьявольский, – негромко бросил поп Петру, когда тот подперев ладонью голову, приготовился слушать оратора.
– Почему? – не понял Петр.
– По кочану, – хмуро ответил мужик, похожий на попа, и равнодушно отвернулся в сторону.
Петр смутно вспомнил про монастырь и про свои уставы в монастыре, но угрюмого соседа, тем более посочувствовавшего ему стаканом водки, больше спрашивать не стал. Однако и место не сменил, решив, что ему ничего не грозит. Ну что может напугать человека, прошедшего самые различные виды смерти и не сумевшего умереть? Только мучения или боль, перед тем, как проснуться на своей кровати.
Незаметно для себя Петр задремал: отрицательный потенциал переполнивший чашу его терпения усталости соединился в неожиданно обретенным положительным покоем, превратив все эмоции в нуль.
Проснулся как обычно дома в кровати. Бодро отбросил одеяло и, вспоминая вчерашнюю находку, трусцой побежал на кухню кипятить воду и есть сайру. Быстро покончив с завтраком, оделся и помчался к заветному подвалу. К его сожалению на толстых проушинах оббитой оцинкованной жестью двери, ведущей под двенадцатиэтажный дом, висел полупудовый амбарный замок. Петр покрутился, в поисках какой-нибудь железки, которая могла послужить отмычкой, но ничего не обнаружил. Тогда он почти бегом вернулся домой, прихватил плоскогубцы, несколько больших гвоздей, отвертку и даже полотно от ножовки по металлу.
Замок не поддался отмычкам, поэтому Петр стал медленно пилить полотном дужку замка. Хорошо еще, что вход в подвал скрывала лестница ведущая в подъезд. А наверху беспрестанно хлопала дверь, в которую каждые десять секунд кто-то входил или выходил. Его никто не видел, если бы специально не заглянул вниз. А то не миновать бы Петру встречи с бдительными старушками и в конечном итоге с работниками домоуправления или милицией.
Полотно оказалось слабым, а усилия Петра слишком мощные: через минуту тонкая полоска металла хрупнула и развалилась на несколько кусков. Петр чертыхнулся и плюнул себе под ноги. На дужке громадного замка блестела едва заметная царапина.
И только сейчас он вспомнил про свои пилки с алмазным покрытием. Словно спринтер ринулся снова в свою квартиру. Торопясь, трясущимися руками, вытащил пилки из дырки от сучка в шкафу и прибежал назад. Вот сейчас дело пошло быстрее: пилка заметно стала углубляться в толстое железо, хотя нагрелась так, что пальцам было больно. Петр дул на нее, стараясь охладить, и нетерпеливо продолжал работу.
Минут через десять он проник в подвал, плотно прикрыв за собой дверь. В помещении было темно как в глубокой пещере – ни лучика света, лишь сверху доносились стуки и ворчание двигателей подъемника лифта. Посветив зажигалкой, Петр с отчаянием обнаружил захламленный подвал, с толстым слоем пыли на полу и обширные полотнища паутины, свисавшей сверху. Нигде не было видно ни малейшего признака вчерашней чистоты и порядка, о которых он только сейчас вспомнил. Какая-то мебельная рухлядь кучей валялась в дальнем углу, а на потолке торчали три пустых электропатрона, со стеклянными хвостиками разбитых ламп.
Петру стало нехорошо. Он медленно развернулся и вышел на улицу, к противному свету и людскому гомону. Постояв минут пять в глубоком раздумье, решил прийти сюда часам к двум дня, может быть к этому времени что-нибудь измениться. А пока решил прогуляться до Казанского вокзала, отыскать там хотя бы тех самых бомжей, с которыми провел вечер в вытрезвителе, а сейчас, очевидно, собиравшихся грабить поезд. На встречу с блондинкой он не рассчитывал. Ему самому было не понятно: зачем он ее искал?
По этому маршруту к вокзалу Петр ходил не один и даже не десять раз, примерно в это же самое время. Поэтому навстречу попадались знакомые люди, спешащие по одним и тем же делам. Ему стало противно. У перекрестка гибэдэдэшник сейчас махнет жезлом и остановит еще не попавшую в поле зрения Петра «Ауди», из которой торопливо выскочит раскрасневшийся, громадный парень, очевидно из новых русских. Водитель, размахивая руками станет настойчиво втолковывать милиционеру, что у него нет времени.
Стоя у светофора с десятью пешеходами, в ожидании зеленого, Петр тяжело вздохнул, заметив скрытное движение руки постового в карман и рывок «Ауди» направо, под бампер тяжелого «Камаза». Громкий удар столкновения Петр услышал уже переходя улицу, среди напряженно вытягивающих шеи пешеходов, старающихся разглядеть аварию. Он не смотрел в ту сторону, в прошлые разы насмотрелся.
И не остановился даже тогда, когда нового русского стали выкорчевывать из превратившейся в гармошку машины, как, не обращая на ручьем текущую из головы пострадавшего кровь, пытаются его откачивать, как с воем примчится скорая, и фельдшер с профессиональным разочарованием раскинет руки в стороны, после своих манипуляций над пострадавшим, говоря этим, что для его клиента земной путь окончен. Ну почему ему все время попадаются на глаза такие отвратительные картинки? Этого Петр понять не мог. Поэтому быстро пошел дальше, к вокзалу.
Он быстро проник под высокий свод вокзала, мельком показав красные корки своего старого удостоверения двум секьюрити в фирменной одежде у входа. Людской гомон отражаясь от потолка просачивался во все щели и висел словно небольшой рюкзак на плечах, а точнее – на ушах. Петр обошел все закутки и закоулки, но ни бомжей, ни странно заинтересовавшую его блондинку не обнаружил. Решил ждать. Часы на одной из перемычек между стенами зала под потолком показывали десять тридцать пять. Петр подошел к игровым автоматам, где фанатичные пацаны верящие в удачу, или изображающие фанатов, а на самом деле были нанятыми зазывалами, скармливали электронному аппарату жетоны. Оперся о перилла из железных труб и стал скучающе посматривать во все стороны.
