Игорь Федорцов - Камень, брошенный богом
Крик толстухи привлек ненужное нам внимание. До этого вальяжно переругивавшийся с возницей фуры стражник оживился и кинулся закрывать створины ворот. Второй, его напарник по караулу, попытался опустить решетку. Я нутром почувствовал, не успеваем!!!
Маршалси думал так же. Поэтому размахнувшись, швырнул экспроприированный меч в стражника. Трофей контузил слугу закона в голову не позволив опустить решетку. Второго стражника, исполнив замысловатый маневр, Маршалси стоптал конем. Мы продрались в не закрытую щель ворот на площадь и, распугивая праздный люд, понеслись к кварталу Менял к Воротам Трех Праведников, к выезду на торговый тракт.
— Как быть с мальчишкой? — перекрикивая грохот колес, обратился ко мне Маршалси.
Я оглянулся назад. Под солнцем блеснули кирасы преследователей.
— Надеюсь, ему хватила ума убраться из Лектура и без нашей помощи, — прокричал я в ответ, не очень рассчитывая, что идальго меня услышит.
…Торговая…Каретная…Кондитеров и вот Большая Купеческая и городские ворота. Сквозь грохот колес по булыжникам мостовой я уловил звуки горна. Правила менялись. В действие вступали законы охоты. Требовалось срочно, что то предпринять. Я оторвал от окровавленной томатным соком рубахи не менее окровавленный ворот и, размахивая им орал.
— Закрывай ворота! Закрывай! Мятеж! В городе мятеж!
Маршалси не оглядываясь, рявкнул.
— Чокнутый!
Не отрицаю в тот момент, вполне возможно, и такое объяснение моей затеи.
— Попридержи лошадь! — крикнул я ему, что идальго с неохотой и проделал.
— Закрывайте ворота! — орал я высыпавшим из караулки стражам. — В городе мятеж! Никого не выпускайте! Мы за подмогой! Нужна помощь гвардии!
Главное сбить с толку и посеять панику. Ничего так толком и не поняв, стражи моментально захлопнули за нами ворота, а мы продолжили бегство, уповая, что сеньор Пачеко не скоро убедит стражу выпустить его вслед за нами.
Примерно через час езды по проселкам и бездорожью Маршалси остановил коня для отдыха. Измученное животное тяжко водило боками и норовило упасть оземь.
— Но-но, не балуй, альгвасильский ублюдок… Голову отверну! — грозно предупредил его Маршалси.
— Вам не кажется, уважаемый кабальеро, необходимо держаться поближе вон к тому лесу? — спросил я мнение идальго, оглядев окрестности. Хоть нас и заслоняли от жандармского ока поросшие полынью холмы, достаточно было кому-нибудь из авангарда погони подняться на один из них и… Вот они голубчики! Лес же при всяком обороте дела выглядел более надежной защитой.
— Пусть передохнет немного, — попросил Маршалси. — Не выдюжит сдыхотина.
До заветного укрытия добрались незамеченными. Конечно, в партизанской жизни имеется своя романтика, но таким городским баловням как мы она пришлась не слишком по вкусу. Мешали комары, негде прилечь-присесть, и главное нечего бросить в донимавшую урчанием кишку. Перетерпев, какое то время, со слов Маршалси год, двинулись дальше. Выезжать на тракт не рискнули, по соображениям безопасности, и медленно катили у кромки рощи в направлении Енноха, городка по определению идальго расположенному "где то там". Там так там! Я со спокойной совестью доверился познаниям Маршалси в географии и, как оказалось совершенно напрасно. В Еннох мы не попали, а попали в Тещин Бродок, сельцо, напоминающее белорусскую деревню времен немецкой оккупации. Развалины вперемежку с кривобокими избами и пустотами выгоревших хозяйств.
Из Тещиного Бродка мы убрались без задержек. Местные мужички, вооруженные кольями и оглоблями, очевидно пребывавшие в мятеже, приняли нас за государственных чиновников и атаковали из-за плетней дружным фронтом. От неприятностей членовредительства нас спасла резвость нашего Буцефала, немилосердно лупцуемого Маршалси.
Только в Кугге, следующем пункте остановки, нам удалось найти пристанище. Подъезжая к единственному на весь околоток шинку, мы приятно удивились, встретив на ступеньках заблеванного крыльца, кого вы думали? Нашего замечательно юного барда! Загнанный судьбой и собственным страхом в эту "даль светлую" певец отваге и доблести зарабатывал на хлеб насущный увеселением местных пьяниц. При нашем с Маршалси появлении блудный сын бросился в отцовские объятия и даже скупо прослезился. Далее последовали перекус наспех, махинация с продажей повозок, старой и новой угнанной, отчаянно жмотский торг при покупке лошади и седел. Не прошло и часа как, расспросив дорогу, наше трио отправились в путь. Мы были собранны, серьезны и похожи на шайку ворюг, которых кони несут к новым приключениям.
8
Судьба и небо благоволило нам. Где тишком, где бочком, выбрались на тракт, ведущий в Близзен, Земли Союза Вольных Сеньорий. На мой вопрос, что за Союз и в чем его вольность, Маршалси кратко пояснил.
— Бардак из бардака. С родни вашим маркграфствам. Только близзенские сеньоры не сами себе господа, а личные ленники императора.
— Плохо это или хорошо? — поинтересовался я Маршалси, сотворив хитрую рожу на нелестный намек.
— Хорошего только, что отделаемся от назойливых домогательств семейки Пачеко. В Сеньориях полномочия нашего любимого альгвасила — тьфу! и не больше!
— И то ладно, — с удовлетворением произнес я и обменялся с идальго ехидными улыбочками.
Близзенский тракт не особо оживлен движением. Нам повстречались несколько фургончиков торговцев посудой и мануфактурой, фура с вином, довольно неплохим на вкус и крепость, кибитка бродячих комедиантов, да почтовый гонец, не различавший от беспробудного пьянства ни дороги, ни направления. Общества, по правде сказать, мы и не искали. Устраивала нас и окружающая местность. Вдоль пути слева расстилались каменистые пустоши, оживленные темной зеленью полыни, справа подпирали невысокие холмы, по чьим пологим склонам ползли вверх дубовые околки.
Отмахав за два дня не меньше тридцати лиг, мы достигли Ёздра. Имперская глубинка ни чего не ведавшая о наших проделках в Лектуре хлебосольно распахнула перед драпающими героями двери "государева кружало". Не упустив возможности по-людски отдохнуть, мы поели горячего, курящегося парком и скворчащего салом жаркого, распили холодную, в подвальной пыли бутылку муската, в полглаза подремали часок-другой и продолжили путь.
По мере удаления от Лектура или если хотите приближения к границе Бадии и Вольных Сеньорий, мы чувствовали себя значительно лучше и уверенней. К нам вернулись бодрость духа, желание жить и дышать полной грудью, и осанка приобрела барскую вальяжность присущую истинным кабальеро. Маршалси вновь ударился в воспоминания, Амадеус не стесняясь, распевал фривольные песенки, а я умилялся подозрительно справедливому народному утверждению — Дуракам везёт! Умиление прошло быстро — объявился разлюбезный альгвасил со своей оравой. Ярость его кипящего жаждой мести сердца я ощутил за лигу разделявшего нас расстояния. По счастью мы уже подъезжали к мосту через величественную Адахо, около которого для таких как Пачеко выставили пограничную стелу с предупредительным напоминанием — за рекой властвует право Сеньорий.
