Батчер Джим - Маленькая польза
Она уставилась на меня на мгновение. Потом она сказала,
– Мне нужно посоветоваться с моими компаньонами, я вернусь через пять минут.
Я слегка наклонил свою голову. Она возвратила жест и помчалась вверх по лестнице.
Она исчезла из вида. Где-то наверху разбилось стекло.
Потом красно-черное пятно, ринулось вниз по лестнице к нам, одновременно с хором адских криков снаружи.
Предательство не срабатывает так хорошо, когда другой человек ожидает его, и у меня было колдовство, готовое к работе в ту же секунду, когда она вернулась. Девочка-Богомол не добралась до низа лестницы, я указал своим жезлом на нее и прорычал, “Forzare!”
Молоток чистой кинетической энергии ударил ее. Она отлетела обратно тем же путем, которым она пришла, достигла вершины лестницы и вылетела через стену дома с страшным хрустом.
И больше не было никакого времени. Нечто прибыло через дверной проем и было встречено мечом Томаса и пистолетом. Мне некогда было долго смотреть на это, но я успел получить впечатление от спиральных рогов и зеленой чешуи. Я сосредоточился на своем желании, указал жезлом на переднюю стену дома и пробормотал, "Forzare", посылая медленный импульс движения. Я позволил ему сначала нажать против передней стены дома, а затем вложил туда больше энергии, создавая единую ударную поверхность.
Потом я отодвинулся и действительно ударил, ревя “Forzare!” изо всех моих легких. Я вложил все, что я имел, во взрыв энергии, которая ударилась в пластину силы, которую я только что создал. Был огромный звук кричащего леса и стали, и вся передняя стена дома как бы взорвалась, полностью освобождая свою структуру.
Выли демонические голоса. Я повернулся и увидел, что Томас, используя в своих интересах отвлекающий момент, хлещет саблей, как косой, (rondello-стиль называется [32]), превращая своего противника в ленты. Обрубленный Динарианец кричал от боли.
– Черт возьми! – закричал Томас на меня. – Там – совершенно новый автомобиль!
– Перестань скулить и иди! – крикнул я, облекая слова в действие. Передняя стена дома снизилась, как приливная волна и разрушилась в маленький океан щебня, покрывая капот Хаммера. Где-то глубоко под щебнем можно было слышать другого Динарианца, пытающегося освободиться.
Мы помчались к Хаммеру и запрыгнули туда. Томас уже начал отъезжать, когда Девочка-Богомол появилась сверху и хлопнулась на капот Хаммера, вдавливая его.
– Бог возьми! – зарычал Томас. Он переключил машину на реверс и начал двигаться назад – одновременно стреляя в Девочку-Богомола. Взрывы трепещущих форм насекомого взлетали от выстрелов вместо брызг крови, но судя по крику, это причинило ей много боли. Она свалилась с капота и исчезла.
Томас направил машину в поворот, и мы уехали, направляясь обратно в тяжелый снегопад.
Какое-то время в машине стояла полная тишина, потом постепенно сердца вернулись к нормальному ритму, а питаемый ужасом порыв адреналина иссяк.
Тогда Томас сказал, – мне не кажется, что мы много узнали.
– Ну не скажи, – ответил я.
– То есть?
– Мы узнали, что в городе есть больше чем пять Динарианцев. И мы узнали, что они – подписавшие Соглашение – вполне очевидно возражают против недавнего возвышения Марконе.
Томас хмыкнул, соглашаясь.
– И что теперь?
Я устало покачал головой. То, последнее, колдовство меня вымотало.
– Теперь? Я думаю … – я повернул голову и посмотрел на остающуюся без сознания Гард. – Я думаю, что нужно вызвать Совет.
Глава 14
Теперь, когда уже не одна, на целых две сверхъестественных команды с серьезными основаниями гонялись за мной, варианты моих действий стали несколько ограничены. В сущности, было только одно место, где я мог оставить Гард и Хендрикса, и не подвергать при этом опасности жизни невинных: Церковь Ангелов Пресвятой Девы Марии.
Но я сказал Томасу везти нас к дому Карпентеров.
– Я все-таки думаю, что это – плохая идея, – сказал Томас спокойно. Снегоуборочные машины упорно трудились, но пока они только держали слабое равновесие со снегом, гарантируя, что маршруты в больницы уже расчищены. Улицы в некоторых местах были похожи на траншеи Первой мировой войны, снег накопился просто какими-то брустверами с обеих сторон.
– Динарианцы знают, что мы используем церковь как явочную квартиру, – сказал я. – Они будут наблюдать за ней.
Томас пробурчал что-то и проверил зеркало заднего обзора. Гард все еще была без сознания, но дышала. Глаза Хендрикса были закрыты, рот немного открыт. Я не обвинял его. Я не стоял, следя за раненным товарищем всю ночь, но и я чувствовал, что неплохо бы слегка подремать также.
– Что это были за штуки? – спросил Томас.
– Рыцари Почерневшего Динария, – ответил я. – Ты помнишь меч Майкла? С гвоздем, вделанным в рукоятку?
– Само собой, – сказал Томас.
– Есть еще два таких, – сказал я. – Три меча. Три гвоздя.
Глаза Томаса расширились на мгновение.
– Подожди. Это те гвозди? От Распятия на кресте?
Я кивнул.
– Да, именно так.
– И где эти мечи? У партнеров Майкла?
– Да. А у каждого из тех динарианских типов есть серебряная монета.
– Три серебряных монеты, – сказал Томас. – Что, не так?
– Тридцать, – поправил я его.
Томас издал задыхающийся звук.
– Тридцать?
– Потенциально. Но у Майкла и других есть несколько монет, которые они охраняют в настоящее время.
– Тридцать сребренников, – сказал Томас, понимающе.
Я кивнул.
– Каждая монета заключает в себе дух одного из Падших ангелов, он там в ловушке внутри. Кто обладает одной из монет, может пользоваться властью Падшего ангела. Они используют это, например, для превращения в те формы, которые мы видели, могут излечивать раны, в общем, полный комплект.
– Такие крутые?
– Сертифицированный ночной кошмар, – сказал я. – Многие из них живут достаточно долго, чтобы развить в себе неплохие способности к волшебству.
– Ха, – сказал Томас. – Тот, который вломился через дверь, не походил на такого задиру. Уродливый, это да, но он не был Суперменом.
– Может, тебе просто повезло, – сказал я. – Пока у них есть монета, их почти невозможно убить.
– А, – сказал Томас. – Ну, это все объясняет.
– В смысле? – спросил я.
Томас сунул руку в карман штанов и вытащил серебряную монету, размером немного больше, чем никель [33], почерневшую от возраста, за исключением формы единственного символа, чисто блестящего через тусклость. – Когда я распотрошил Капитана Уродство, это вылетело из него.
