Вера Школьникова - Выбор Наместницы
– Вы можете войти, господа и дамы.
Первыми в комнату вошли встревоженные родители, герцогине хватило одного взгляда на сына, чтобы почувствовать боль в спине. Слишком уж довольная улыбка проскользнула по губам Иннуона. Ивенна постаралась затесаться среди родственников, заполнивших комнату следом за родителями. Она единственная, кроме Иннуона, знала, что сейчас случится, и против воли испытывала сочувствие к невестке. Бедная девочка не заслужила такого позора. Молодые поднялись, протиснувшиеся через толпу слуги поспешно набросили на них утренние одеяния, а отец Соэнны с ужасом уставился на девственно-чистую брачную простынь. Иннуон с наслаждением перехватил его взгляд, в комнате воцарилась тишина, лицо графини Олейны пошло багровыми пятнами, Соэнна молчала, уставившись в пол. Наконец, Иннуон счел, что с его новых родственников на сегодня достаточно:
– Не беспокойтесь, граф, хотя я и не убедился лично в целомудренности вашей дочери, я нисколько в ней не сомневаюсь.
Граф Айн с изумлением уставился на своего зятя: он что, вот так прямо и спокойно признается в своей мужской несостоятельности?!
– Вынужден вам попенять, любезный родич, вы невольно ввели меня в заблуждение, когда написали матушке, что ваша дочь вошла в надлежащий возраст.
– Но это подтвердил лекарь и жрец из храма Эарнира! Как и надлежит в подобных случаях!
– О, я не сомневаюсь, что ваша дочь вполне созрела для того, чтобы познать мужчину. Но готова ли она к тяготам деторождения в столь юном возрасте?
– В ее возрасте у меня на руках уже был первенец! – с возмущением вмешалась в разговор графиня.
– Не спорю, очевидно, у вашего супруга не было поводов сомневаться в крепости вашего здоровья. Моя же прекрасная жена поразила меня своей хрупкостью. Я не хочу рисковать ее здоровьем, а то и жизнью. Право же, нам некуда спешить, мы молоды и можем подождать несколько лет, чтобы родить здоровых и крепких детей.
Одного взгляда на широкие бедра и высокую грудь Соэнны было достаточно, чтобы понять, что она вполне созрела для материнства. Девушки из знатных семей рано вступали в брак и рано рожали детей, и четырнадцатилетняя девица как раз считалась в самом подходящем для этого возрасте. Но как прикажете доказывать очевидное? Иннуон безукоризненно владел собой – его лицо выражало лишь искреннюю заботу и непритворное огорчение: и рад бы, да не могу. Леди Сибилла поняла, что пора прекращать спектакль, и без того о случившемся скоро будет знать вся империя, она приняла самое разумное решение – сделала вид, что ничего не произошло:
– Господа, давайте оставим молодых, пусть спокойно переоденутся к завтраку.
– Но, – растерянно поинтересовалась одна из тетушек со стороны невесты, – что делать с простынею? Ее же нельзя вывесить так!
– Значит, мы не будем ее вывешивать. Вы же слышали, что сказал герцог?
Пожилая дама поспешно отступила, за ней потянулись остальные гости, леди Сибилла задержалась на пороге, пропустив вперед дочь, и наградила сына долгим, внимательным взглядом, не обещающим герцогу ничего хорошего.
XXIV
Возвращение домой заняло у Квейга больше времени, чем он рассчитывал. Морской путь по-прежнему был закрыт, пришлось заново проделать то же самое путешествие, только в обратном направлении. С одной стороны каждый день, затраченный на дорогу, отодвигал встречу с разгневанным родителем, с другой стороны – чем позже Квейг вернется, тем сильнее будет гнев отца. Не выбирать из двух зол никак не получалось, и Квейг решил не оттягивать неизбежное, но погода упорно не принимала во внимание его устремления. Домой он вернулся уже в разгар жаркого лета, полностью пропустив короткую весну. Солнце успело выжечь траву по обочинам дороги, деревья давно отцвели, а на зеленой кожице недоспелых абрикосов во всю проступала соблазнительная желтизна. Привычная жара несколько успокоила Квейга, он по опыту знал, что в такую погоду попросту не хватает сил на бурное проявление чувств, появилась надежда, что гроза, хотя полностью мимо не пройдет, будет гораздо тише, чем ожидалось.
До замка оставалось несколько часов езды, Квейг потрепал по морде уставшего коня – бедное животное мучалось от жары, утром овес почти нетронутый остался в кормушке, а теплая вода не утоляла жажду. Юноша по привычке остановил коня на знакомом пригорке – он каждый раз задерживался здесь, чтобы посмотреть издалека на сверкающие в солнечных лучах башенки герцогского дворца. На первый взгляд все было как обычно: сверкали драгоценные флюгера, мерцал розовый мрамор, но что-то казалось странным, непривычным, не таким, как всегда и Квейг никак не мог ухватить эту неправильность. Он упрямо всматривался в далекие силуэты башен, щурясь от солнца, пока, наконец, не понял – на башнях спущены флаги.
Его встречали перед воротами, капитан стражи и несколько солдат. Капитан отсалютовал новому господину:
– Приветствую вас дома, ваше сиятельство. – Бесстрастный голос капитана ничем не выдал укора, сквозившего во взгляде. Не его дело указывать герцогу, как тому поступать, если совесть есть – и сам поймет, что натворил, а если нет – то и упрекать бесполезно. Квейг бросил поводья подоспевшему конюху и спросил:
– Когда?
– Да вот уже четвертый день как схоронили. Ждать никак нельзя было по такой жаре.
– Матушка?
– Плоха совсем, да вы сами увидите. Она все тянула с погребением, вас ждала, а сразу после похорон – заперлась у себя, никого не пускает, даже дочерей.
Квейг с трудом сглотнул, отгоняя подступивший к горлу спазм – не сейчас, на глазах у своих людей. Для них он прежде всего герцог, а уже потом упрямый мальчишка, оставшийся без отца.
Капитан достаточно прожил на этом свете, чтобы понимать, что творится на душе у молодого герцога:
– Вы ступайте домой, вам она откроет. Сразу и лекаря к ней отрядите, мало ли что.
Квейг кивнул, на скорбь не было времени: сначала мать и сестры, потом сходить на могилу, затем нужно собрать советников. А потом придется ехать в столицу, подтверждать присягу рода Эльотоно. Ну почему же все так не вовремя?! Юноша осознавал правоту отца: герцог из него сейчас никакой, он с собой-то управиться не может, где ему герцогством управлять? Но и делать нечего, кроме него – некому, и придется справиться, не опозорить отца, чтобы не получилось, как в Инхоре. Известие об отставке и новом назначении генерала Айрэ Иннуон получил курьерской почтой сразу после свадьбы, и они еще успели выпить за удачу графа Инхор, впрочем, в том, что удача и дальше будет сопутствовать не знавшему поражений Ланлоссу, Иннуон сомневался. Ничего хорошего в Инхоре нового графа не ждало, дай боги, чтобы жив остался.
