Павел Шумилов - Иди, поймай свою звезду
Голубой дракон… Он стоял совсем недалеко от меня, метров сто пятьдесят. Я хорошо рассмотрел его, а потом десятки раз прокручивал запись через очки. Он был очень похож на нас. Широкая грудь, крупная голова, высокий лоб мыслителя, рельефная мускулатура. Однако, для самца он был мелковат. Меня поразили его рога. Вдвое короче моих, они уже не могли быть грозным оружием. Превратились во вторичный половой признак. Как усы у людей. Голубой цвет чешуи – ладно. Дело житейское. Но белый треугольник на груди, как у гималайского медведя – такого у драконов до сих пор не было. Секунду он смотрел на нас, потом толкнул к нам тележку и исчез во вспышке. При замедленном показе мы рассмотрели, что вспышка случилась долю секунды спустя, но в тот момент нам показалось, что он исчез во вспышке. Осталась воронка. Странная воронка. Словно отпечаток огромного шара в камне.
– Боже мой, – шепчет Кора. Анна вертит головой. Смотрит то на меня, то на воронку. Думает, наверно, что это опять мои фокусы.
На негнущихся лапах подхожу к воронке. Поверхность оплавлена, но не зеркально гладкая, а в мелких, чуть заметных шершавинках. Драконы окружают воронку.
– Кто это был? – спрашивает Монтан.
– Логично предположить, что наш потомок, – выдвигает гипотезу Платан. – Обратили внимание, сам меньше нас, а голова больше.
– Рога какие маленькие…
– Вырождаемся, братцы. Мельчаем, – замечает Дориан.
– Как сказать. Мне бы такую мускулатуру.
– Зарядку по утрам делай.
– Командор, сколько поколений должно смениться, чтоб рога так укоротились, – спрашивает Платан.
– Не знаю… Если это результат генетической коррекции, то лет десять-двенадцать.
Все удивленно смотрят на меня.
– Сейчас голубых драконов нет, – объясняю я. – Если завтра сделать коррекцию фенотипа, то потом надо ждать десять лет, пока зародыш повзрослеет.
– Кому и на кой черт нужна коррекция?
– Мужики, кто-нибудь из вас когда-нибудь использовал рога по назначению? – спрашиваю я. – Всего двое. Видите, рога оказались не нужны.
– А мне нравятся крупнорогатые мужчины, – заявляет Анна и ехидно косится на меня. Шутки у нее такие.
– Кого-то он мне напоминает, – задумчиво бормочет Дориан.
– Лобасти, – откликается Платан. – Убери рога, перекрась в зеленый цвет – вылитая Лобасти.
– Точно! – восклицает Дориан. – Может, это ее сын или внук?
Спускаюсь на дно воронки, зачем-то нюхаю оплавленный камень.
– Командор, что-нибудь не так? – спрашивает Монтан.
– Все не так. Наша нуль-т может выхватить из пространства параллелепипед. В крайнем случае, если уж очень прогнуться и сделать круглые полюса, будет цилиндр. А тут – сфера. И вспышка. Это не нуль-т.
– Но мы же почувствовали.
– Я хотел сказать – это не наше нуль-т, – поправляюсь я. – Мы не умеем транспортировать сферическую область пространства. Я даже не представляю, как это сделать, и какой в этом смысл.
– Кто еще заметил что-то необычное? – спрашивает Дориан.
– На нем очков не было. И пояса, кажется, тоже, – тут же отзывается Волна. Молодец, девочка. Я не обратил внимания. Оборачиваюсь к ней и застываю. Тонара замерла на полушаге, приоткрыв рот. Уверен, не видит и не слышит ничего вокруг. В глазах удивление и испуг. Не знаю, чего больше. Подхожу к ней, кладу лапу на плечо.
– Что с тобой?
– Да нет, не может быть, – бормочет Тонара и выходит из ступора.
– Что ты увидела.
– Я встретилась с ней… с ним глазами. Нет, это неважно. Показалось.
– Смотрите! – вскрикнул за спиной Платан. Резко оборачиваюсь и вижу, что тележка, которую оставил голубой дракон, плавно заваливается на бок. Коробки наклоняются, верхние падают на камни. В два прыжка оказываюсь рядом с тележкой. Колеса плавятся и растекаются по камням серебристыми лужицами. Дотрагиваюсь до бортика – он очень холодный.
– Замороженная ртуть? – спрашивает Гранит.
– Нет. Более сложный сплав, – отвечает Ламур, который успел сунуть щуп анализатора в серебристую лужицу. – Что-то вроде металла вуда.
– Что за металл вуда?
– Металл вуда плавится при девяноста градусах Цельсия. А этот – при пяти. Плюс-минус три градуса.
Стоим и наблюдаем, как тележка превращается в ручеек жидкого металла. Платан убирает лапу с пути ручейка и глубоко задумывается. А что еще остается делать? Через несколько минут от тележки не остается ничего. Лишь груда коробок на камнях. Платан раскрывает первую.
– Киберзародыш.
– На что настроен?
Платан откидывает крышку, открывая пульт управления, набирает запрос.
– Какой-то специализированный производственный комплекс. Изделие номер два. Это что такое?
– Аккумуляторы, – подсказывает Гранит.
Открываем остальные коробки. Во всех – киберзародыши. Все настроены на разное. Какой – на горнопроходческий комплекс, какой – на развертывание в инженерную базу, какой – в пищевой комбинат. Все вместе разворачиваются в стандартную жилую базу. В принципе, хватило бы и одного киберзародыша, но двадцать четыре сделают все в двадцать четыре раза быстрее. А может, одного на все и не хватит. Износится раньше, чем кончит работать. Никто не пробовал. Всегда пачками запускали.
Тут мне становится грустно. Анна берет за локоть, отводит в сторону.
– Это, – кивает на кучу коробок, – твое?
– Не знаю. Скорее всего, нет.
– А почему расстроился?
– Анна, я вдруг подумал, что база – это надолго. Очень надолго.
Анна произносит крепкое ругательство времен нашей молодости.
– Командор! – зовет Дориан. Подходим к нему.
– Взгляни сюда.
На боку одного из киберзародышей отпечатался текст. Читать неудобно, так как буквы и слова почти не видны и перевернуты как в зеркале. «Резервный фонд музея истории техники. Нимбус.» – с трудом разбираю я.
– Где находится этот музей?
– Сейчас поищу – отзывается Монтан и закатывает глаза, управляя очками. – В моих базах такого музея нет. – сообщает он через минуту.
– Базы полные?
– Да… На конец прошлого года.
– Проверьте, в каком году изготовлены киберзародыши.
Через минуту выясняем, что один – в этом году, два – в позапрошлом, остальные – в прошлом.
– Это о чем-нибудь говорит? – спрашивает Монтан.
– Ни о чем, – отвечаю я. – Запускайте зародыши.
Драконы включают. Зародыши распрямляют паучьи лапки, приподнимаются, осматриваются. Знаю, что сейчас они посылают в эфир позывные, устанавливая связь друг с другом. Теперь они будут действовать как единое целое. Скорректируют индивидуальные задания и развернут под поверхностью планеты строительство стандартной базы космодесантников. Это займет довольно много времени. Больше года. Может быть, пять лет. Не хочу я здесь сидеть пять лет.
