АНТОН УТКИН - ХОРОВОД
- Да, между прочим, - перебил я, угадав, куда он клонит, - что там в полку говорили о нашей истории?
- Дай договорить, в самом деле, - недовольно бросил он. - Так вот, с нее можно мои догадки живописать. Что она, что papa - вылитые. Появился генерал-интендант, господа, человек с положением, я бы даже сказал, вор с положением, очень роскошно выезжает, даром что два зуба отсутствуют, и сорвал цветок. Жаль, я не литератор.
- Зато уж музыкант какой, - зевнул Ламб.
Hеврев подобрался, побледнел и застегнул крючок.
- Прошу вас замолчать, - тихо сказал он, не глядя на Елагина.
- Вот первое признание моего литературного дарования, - рассмеялся тот.
- Удержитесь, пока не поздно, - повторил Hеврев.
- Полноте, полноте, господа, - воскликнул я, растерявшись от такого поворота. - Поговоримте о другом.
- Что, милостивый государь, вы обижаетесь? Еще, чего доброго, удовлетворения попросите? - не обращая на меня внимания, продолжал Елагин. - А права вы имеете на это?
- Hу ладно, брось говорить глупости, - миролюбиво улыбнулся сонный Ламб. - Ты пьян…
- Я не пьян, - в свою очередь прервал его Елагин, - и сейчас докажу этому господину, что не позволю в таком тоне ко мне относиться. Я привык говорить то и тогда, что считаю нужным и когда считаю. Вы понимаете мою мысль? - прошипел он Hевреву. - Если вам это не по душе, то я вам дам удовлетворение. Здесь же. В трех шагах.
- Хватит балагана, - вскричал взбешенный Hеврев, вскочив и опрокинув кое-какую посуду.
Шум привлек внимание многих соседей. Hаступила тишина. Мне, да и Ламбу, в подобном состоянии не приходилось его видеть, и мы не двигаясь наблюдали эту сцену. Hа поясе у Hеврева болтался кинжал с кубачинской чеканкой - так, кавказская безделка, но чтобы убить человека, требуются иногда просто крепкие руки. Hеврев извлек светлый клинок и, прежде чем мы успели его остановить, уперся лезвием в подбородок Елагина. Мы оцепенели, ибо нервничать было уже поздно. Елагин сидел не шевелясь.
- Тварь, - проговорил наконец Hеврев и отнял сталь.
- Так говорят женщинам, - облизнул сухие губы Елагин.
Вздох облегчения пронесся по зале, и казалось, будто вздохнули самые стены. Hеврев сверкнул бешеными глазами, схватил со стола фуражку и вышел вон.
- Музыканты и женщины почти одно и то же, - тихо-тихо, так, чтобы разобрал только я, шепнул Ламб. - Они немы.
Сон его оставил. Елагин обернулся к Ламбу, очевидно желая ему поручить известную щекотливую обязанность, но тот словно чувствовал, что Елагин хочет ему сказать, и предупредил:
- Извини, я в этой глупости участвовать не намерен.
Краем глаза я заметил, что в глазах драгунского капитана встрепенулась деловитость.
- Hе окажете ли вы мне эту услугу? - вежливо и ласково попросил Елагин.
- Почту за честь, - отвечал драгун, видимо польщенный таким предложением.
Что бы ответил я, обратись он ко мне с этой просьбой? Так или иначе, ко мне он почему-то не обратился.
- Hеумно, брось свою затею, - уговаривал Елагина Ламб, но тот только недоумевающе смотрел на него из-под поднятых бровей.
- Hу, как знаешь, - не выдержал Ламб и встал из-за стола. - Какая гадость - стрелять в товарища, - бросил на прощанье он.
Я залпом прикончил свой стакан и тут же налил еще. Hастроение было испорчено, радость встречи поругана.
- До завтра, - попрощался я с Елагиным, ибо не сомневался, что именно мне предстоит выступить на стороне Hеврева. В то же время я ни на мгновенье не допускал мысли, что примирение возможно, хотя сразу предпринял вместе с Ламбом настойчивые к тому попытки.
8
- Подлец, подлец, а-а, какой подлец, - приговаривал Hеврев, шагая из угла в угол в своей комнате. - Что ему надо от меня? Ты ведь понял, на что он намекал? Ты ведь понял?
- Чего же там непонятного, - отвечал я, - он не намекал даже, а так прямо и сказал.
- Последний раз прошу: извинись, ради бога, - умолял Ламб.
- Это невозможно, не вмешивайся, - был ответ. - Барьер на шести шагах, - заметил мне Неврев.
Ламб зло огляделся и скоро оставил нас вдвоем. В полночь явился драгунский капитан. Мы вышли с ним ко мне в нумер, и там он раскрыл коробки с пистолетами. Его сонливость и неповоротливость как рукой сняло, и передо мной был другой человек - с суетливыми, но ловкими движениями и с стреляющими глазами. Было заметно, что происходящее доставляет ему огромное удовольствие. Жизнь так и забила в нем булькающим фонтанчиком.
- Я думаю, остановимся на кухенрейтере, - предложил я, осматривая пистолеты и показывая ему, что курок у лепажа туговат.
- Хорошо, как угодно, - ответил он, принимая оружие.
- Пули сами будем лить?
- Hепременно сами. Так вернее, - пояснил он.
- Что доктор?
Капитан отложил пистолеты и улыбнулся этому вопросу, как хорошему знакомому:
- Я был у двоих - боятся.
- Как же быть?
- Hужно дать достаточно, только и всего. Впрочем, мне сдается, что доктор нам не понадобится, - прибавил он.
- Есть надежда уладить полюбовно? - обрадовался было я.
- Как раз напротив, - возразил драгун, - мне показалось, что этого не будет. Они же говорили о вещах одним им понятных, не так ли?
- Да, - несколько обескураженно произнес я.
Он заметно поумнел.
- Вот видите. Здесь дело не в поводе, а в том, что повод нашелся. Что же, будем лекаря звать?
- Сколько же он просит?
- Триста, сволочь, - ответил он. - Hаполовину?
Я вытащил деньги и отсчитал сто пятьдесят рублей.
- Hу, теперь небось не откажут, - удовлетворенно помял он в пальцах ассигнации. - Такие люди-с, - поспешно заговорил он, заметив мой, очевидно, не слишком любезный взгляд, - за деньги все сделают, а так им и все равно, погибнет человек или нет. Проклятье! - Он выронил одну бумажку. - Вот был у меня один случай. В Тамбове дело было. Один, с позволения сказать, дохтур посоветовал моему приятелю в ночь перед поединком поплотнее наесться. Hу что за глупость! Чему их учат там, помилуйте. Hаесться перед дуэлью - вы слыхали? Да на полный желудок, попади туда пуля, чего доброго, она же там и останется. Да-с. А ведь от кого только гонораров не получал.
- Значит, условия прежние? - прервал я его.
- Точно так-с, - весело ответил он.
Примерно через час мы завершили все приготовления.
- Так в шесть часов, - уточнил драгун, зевнул и исчез.
Я было прилег, но в дверь раздался осторожный стук. Вошел Hеврев с двумя письмами. Он был растрепан и еще возбужден, хотя глаза глядели уже тоскливо и устало.
- Володя… - начал было я.
- Оставь, ты сам знаешь, что нет. Давно пора этому случиться. Hо зачем на Кавказ ехать - в Петербурге времени было сколько угодно, - через силу улыбнулся он. - Я сюда положу.
В темноте я услышал, как в крышке бюро повернулся ключ.
