Джон Робертс - Дикая орда
Крылатый гомункулус громко зашипел и закрутился волчком. Когда остатки узелка догорели, уродец изошел вонючим дымком и сгинул.
– Обычный призрак, ничего особенного, – презрительно фыркнул Конан. Трюк балаганного фокусника, не страшнее зубочистки.
– Нет, командир, – пробормотал Гаюк. – Это был улу-бек. Дух воздуха. Он повинуется шаманам. У шаманов большая власть над духами.
– Вы прямо как дети неразумные, – усмехнулся Конан. – Ваши шаманы просто шуты гороховые. Держат вас в страхе дешевыми фокусами! – Конан чувствовал, что напрасно тратят слова, вразумляя степняков. Уговаривать их без толку. Когда человек верит во что-то сверхъестественное, никакие доводы, и даже опыт на собственной шкуре, не переубедят его.
– Идите спать, – приказал киммериец. – На сегодня представление окончено.
Мало-помалу, переговариваясь друг с другом, степняки разошлись. Рустуф и Фауд двинулись за Конаном в шатер. Они уселись на войлочную кошму, скрестив ноги. Фауд протянул Конану чашу с вином, и киммериец наконец промочил глотку, пересохшую за день изнурительной схватки и дальнего перехода.
– Завтра, – сообщил он, – я разворошу все это шаманье гнездо. Бартатуя меня поддержит. Они ему тоже давно поперек горла стоят.
– Толковая идея, – согласился Рустуф. – Но покажи мне такого колдуна, который не талдычит всем встречным-поперечным, что, если он умрет, на них падет страшное проклятие?
– Так и есть, – кивнул Фауд. – Спроси ребят-степняков: они как один скажут, что, если шаман умрет насильственной смертью, несчастья падут на всю орду. Шаманам приходится так защищаться – у них много врагов. Если ты открыто против них выступишь, кочевники тебя попросту пристукнут.
– Но как мне держать в узде своих воинов, если они считают, что я заклят и обречен? Почему эти тупорылые вонючки взъелись на меня? Разве я причинил им какой-то вред?
Конан на мгновение помрачнел. Он и прежде, в лучшие времена, ненавидел чародейство, но уж совсем унизительно было страдать от таких презренных людишек.
– Думаю, – проговорил он, – пора нанести этим пустобрехам ответный визит.
– Долго ходить не придется, – сказал Рустуф. – Если я не ошибаюсь, поблизости слышны шаманские бубны.
Все трое встали и бесшумно выскользнули из шатра. Барабаны стучали негромко. Но, судя по всему, шаманы устроили свое действо совсем неподалеку. Конан с дружками подкрался поближе и увидел, что несколько степняков сидят кружком вокруг костра. Ближе к огню расположился старый шаман Данакан, рядом с ним – женоподобный мальчик. Мальчик легко постукивал пальцами по бубну, представлявшему собой череп с отрубленной макушкой, затянутый человеческой кожей. В глазницах черепа были серебряные слитки, и они зловеще поблескивали в свете костра.
– Горе всем вам! – завывал старикан, обращаясь к собравшимся. – Не к добру каган возвысил раба-чужестранца. Это человек без роду без племени. Его предки не погребены в освященном месте в степи. Его боги – не наши боги. Духи бескрайней степи прогневались. Они принесут град и грозу, если вы будете следовать за чужестранцем. Придет степной пожар, окутает дымом Предвечное Небо. Не подобает вам…
Внезапно голос шамана оборвался: на плечо опустилась чья-то весьма тяжелая рука. Это была здоровенная ручища варвара. Шаман попытался сбросить ее, но железные пальцы бывалого фехтовальщика впились ему в загривок и стали понемногу сжиматься. Дикая боль пронзила тощую шею старика. Потом хватка немного ослабла.
– Дружище Данакан, – задушевным голосом произнес киммериец, – между нами, кажется, возникло недоразумение. Я желаю одного – служить кагану сколько в моих силах. А если я неумышленно прогневал ваших богов, скажи мне, пожалуйста, как я могу принести им мои извинения. Ты большой чародей, ты единственный напрямую говоришь с духами. И уж конечно сможешь стать посредником между мной и богами.
Шаман попытался встать, но пальцы у него на шее вновь сжались и он не мог даже шевельнуться.
– Может, – просипел он, – что-то и удастся сделать. Силы мои велики, и духи слушаются меня.
– Отлично! – рявкнул Конан – Что ж, пойдем поговорим наедине. Какая может быть вражда между двумя отличными парнями вроде нас с тобой?
Конан переложил руку на плечо старикана и слегка тряхнул его.
– Да, – выдавил Данакан, пытаясь освободиться от медвежьих объятий варвара, ~ поговорим наедине, чужестранец.
Конан улыбнулся своим воинам:
– А теперь идите спать, завтра нам опять выступать в поход – таков приказ кагана. Мы с этим добрым шаманом потолкуем и все уладим.
Степняки явно успокоились, но мальчик с бубном продолжал дрожать от страха. Варвар смерил его таким взглядом, от которого кровь точно должна была застыть в жилах. Мальчик покачнулся, закатил глаза, бубен выпал из рук, и подручный шамана рухнул в траву.
– Он, кажется, впал в священный сон, – пояснил Конан. – Беседует с духами. Не будем его будить, чтобы духи не прогневались.
Киммериец отвел Данакана к краю лагеря, где стояли часовые. Тут Конан легким толчком сбил старика с ног. Шаман вскочил с земли и принялся выкрикивать гортанным голосом какие-то проклятия, указывая рукой на Конана. Киммериец хлопнул его ладонью по спине. Шаман, прежде чем упасть, пролетел несколько шагов, гремя всеми своими бусами и амулетами.
– Кто? – коротко спросил Конан. – Кто подкупил тебя? Кто заплатил тебе, чтобы ты наложил на меня заклятие? Если это не твоя затея, отвечай – чья?
– Проклятый чужестранец! Ты умрешь… – глаза старика вылезли из орбит.
Конан достал из ножен меч и молниеносным ударом рассек на старике одежду. Клочья грязной хламиды полетели во все стороны. Посыпались священные амулеты и костяные бусы. Шаман сжался от ужаса. Однако тщедушного тела клинок не коснулся.
– Вот так может развалиться и твоя тушка, колдун, – проговорил Конан. Я могу разрубить надвое твое заячье сердечко. Думай, пока я не ударил по-настоящему!
– Это была вендийка, – сдавленным голосом произнес Данакан. – Наложница кагана пришла к нам. Она жаждет твоей смерти.
– Значит, тайные убийства – по вашей части, – усмехнулся Конан. Бедным мастеровым заказали работенку! Так чем же я не угодил вендийской шлюхе?
Шаман пожал плечами:
– Она ревнива. Ты достиг слишком больших высот – и слишком быстро. Каган привечает тебя, а ей не нравится, когда он благоволит к кому-то кроме нее.
– Ну так я и с ней потолкую. Надеюсь, девка будет так же сговорчива, как и ты. Я знаю, что твои жалкие чары вреда мне не причинят. Думаю, что ты не настолько глуп, чтобы пытаться отравить меня. Прежде поразмысли. Самый сильный яд не убьет здорового мужчину меньше чем за несколько часов. Как только у меня заболит живот, я приду и пристукну тебя – и всех твоих поганых собратьев-шаманов заодно. Теперь иди и благодари судьбу, что я сегодня добрый.
