Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!
В конторе Громова тихо и пусто. Из крошечного вестибюля, где клиентам полагалось ожидать своей очереди, одна дверь вела в комнату сотрудников, а другая — в кабинет Гр-р. Из кабинета через небольшой коридор можно было пройти в жилище Громова — двухкомнатную холостяцкую квартиру, имевшую еще один вход — через подъезд, рядом с дверью с надписью "Гром". Я и раньше бывала в конторе, но в квартире Гр-р — первый раз. Берлога волка-одиночки. Огромный старинный буфет и пианино Welzel — также старинное, немецкой работы, сплошь покрытое резьбой и с клавишами из слоновой кости, — казались занесенными сюда невесть каким ветром.
— Осталось от родителей, — объяснил Гр-р.
Конечно, мне хотелось поскорей узнать, что "нарыл" Громов. Он усадил меня за один из столов в комнате сотрудников, а сам пошел в кабинет включать комп. На столе не было ничего — только старый кубик Рубика. Надо же, кто-то до сих пор увлекается… У меня получалось собрать только одну сторону. Мой сын, когда был лет шести, однажды предъявил мне "решенный" кубик — с гранями разных цветов. Я стала допытываться, как он это сделал. "Разобрал и собрал", — честно ответило дитя. В смысле — отвинтил все маленькие кубики, разложил их в нужном порядке и навинтил снова.
Я взяла игрушку в руки… И… вжик — передо мной возникла картинка: мужчина нагнулся к собаке. Я вижу его со спины слегка размыто, а вот пса — целиком и четко — молодой боксер с необрезанными ушами стоит на снегу, интересный красный ошейник, сплетенный из тонких кожаных ремешков. Я тряхнула головой и поставила кубик на стол. Картинка пропала. Я снова вязла кубик… Вжик — почти та же картинка: собака стоит как стояла, а мужчина выпрямился. По-прежнему я вижу его со спины и неотчетливо. Я выпустила игрушку из рук и взялась за голову. Оказывается, ни в какой шар смотреть не надо… В такой позе меня и застал вернувшийся Гр-р.
— Ты что за голову держишься? Болит? Я умею классный массаж…
Не сомневаюсь, но в другой раз…
— Гриша, а чей это стол?
— Тут Витек Трофимов сидит. Помнишь, он еще весь винегрет слопал на Новый год? Классный сыскарь, кубик это его — все надеется собрать.
— У него есть собака…
— Нет, собаки нету. Сын есть, в школу осенью пойдет, а собаки нет.
— Есть у него собака — я видела…
— Когда?
— Сейчас…
— Подожди…
Громов достал мобильник.
— Вить, привет! Да нет, никуда не надо… У тебя собака есть? Как? Когда?
Разговаривая по телефону, Гр-р смотрел на меня, и лицо его становилось все серьезнее. Я сказала:
— Спроси, это боксер? Ошейник красный? Из кожаных ремешков сплетен? Они гуляют?
Громов транслировал Витьку вопросы и на каждый получал утвердительный ответ. У меня во рту была уже не медная монета, а здоровенная медная дверная ручка. Гр-р не стал объяснять Трофимову, откуда он знает про ошейник и боксера, который у Витька появился пятнадцать минут назад — в "хорошие руки" отдали люди, уезжающие навсегда за границу, — а побежал за водой: видно, я стала того же зеленого цвета, как тогда в детстве, когда ботаничка отправила меня домой с дупондием за щекой, от греха подальше. Разглядывая пузырьки в стакане с минералкой, я думала, что совершенно не хочу видеть никаких вжик-картинок. Зачем? Зачем мне это?
— Ну, что… Будем тебя изучать… Феномен ты мой… Уникум… Пошлем тебя… на битву этих… как их… твоих братьев… по разуму… экстрасенсов….. и ты их всех сделаешь…….
Вы поняли, что в тех местах, где многоточия, Громов меня целовал? Если бы не это спасительное средство, билась бы я в истерике. А так — ничего…
3. Морковка охмуряет Громова, а я ищу свои корни.
Потом я была у Гр-р подопытным кроликом — или собакой Павлова, потому что, в качестве поощрения, Громов меня целовал — чтобы закрепить, как он выразился, положительный эффект процедуры. Он побегал по конторе и набрал целую коробку самых разнообразных предметов — от посуды до чьих-то кроссовок. То, чем мы потом занимались, напоминало игру в фанты. Гр-р совал мне в руки очередную вещь и вопрошал:
— А теперь что ты видишь?
Все мои ответы он записывал, затем звонил "объекту", по выражению Гр-р, и ставил "птичку", если я не ошибалась. А я не ошибалась! Я не могла назвать имя, не видела движений, но могла описать позу человека, иногда лицо, иногда — одежду. Эти вжик-картинки более всего походили на фотоснимки и всегда показывали то, чем занимается увиденный мной "объект" в момент возникновения перед моими глазами. Притащил Громов и фотографии, но я ничего не смогла сказать о тех, кто на фото, зато красочно описала устройство, эти фотографии печатающее. Напоследок Гр-р дал мне чашку — обычную, сервизную, еще советских времен. И я не увидела ничего. Вернее, так: я увидела квадрат Малевича — черный квадрат. Я так и сказала:
— Квадрат Малевича. Что это значит?
— Я знаю, что… Это чашка моей мамы, которая умерла пять лет назад. Чашкой никто не пользовался, кроме нее… Если человека нет в живых, ты видишь черный квадрат. Логично… Нина, у меня к тебе предложение: иди ко мне работать. Консультантом. Хочешь?
— Где гарантия, что всегда будет получаться то, что я сейчас делала? А вдруг я наведу тебя на какой-нибудь ложный след?
— Осечки случаются в любом деле. Но даже то, что ты по вещи, принадлежащей человеку, можешь определить, мертв он или жив, уже достижение. Ты не представляешь, насколько проще работать, если это знаешь. И потом, мне кажется, что твои способности растут… И не волнуйся, тебе не придется сидеть в "Громе" сутками — происшествия такого плана нечасты. Занимайся ремонтом, рукописями — что хочешь делай. Если будет нужна твоя помощь, я тебе скажу.
— Гринь, я тебя прошу, не рассказывай никому…
— Ну, это само собой…
Мы закрыли "Гром" и поднялись ко мне. Моя тихая рыжая кошечка снова висела на своей башне, уцепившись за самый верхний ярус.
— Что это делает твой мутант?
— Когти точит… У тебя, что, кошки никогда не было?
— Нет, только собаки… Кошки, по-моему, глупее собак — вечно орут на крыше…
— Вот уж нет, не глупее. Они другие… Поживешь с нами — сам увидишь…
Как будто поняв, что речь идет о ней (а я не сомневаюсь, что так оно и было), Морковка отцепилась от своей когтеточки и одним прыжком взлетела на плечо Громова — на правое, здоровое. Уткнувшись в ухо Гр-р, она нежно промурлыкала кошачью серенаду.
— А сейчас это что?
— Я думаю, признание в любви…
Так, с кошкой на плече, Громов и проследовал в гостиную.
— А я хотел растопить камин. Как я с кошкой буду таскать дрова? Мне ее что, согнать?
— Зачем сгонять — начнешь отдирать ее от себя, она выпустит когти и поцарапает — мало не покажется. Просто вежливо попроси…
