Далия Трускиновская - Диармайд. Зимняя сказка
Толку выходило мало – дверь не поддавалась. Но время от времени Сана безмолвно звала ее. Странным казалось это Изоре – если насилие, то у кого из СВОИХ хватило дури? Чужих же в эту ночь не было – за то и заплатили хозяевам пансионата, чтобы ни одной посторонней души не то что в здании – на территории не болталось.
– Ключ потерялся, замок не открывался, – вспоминала она слова любовной присушки, и тут же всплывали другие – когда тупой стороной ножа отделывают боль в пояснице. – Беру, беру, рублю, рублю, разрубаю, разрубаю! Крестненькая, родненькая, да где же ты?! Дара, Дара, крестненькая!…
Это был вопль отчаяния – и ответный вопль пришел из-за двери. Сане было очень плохо – как бывает плохо обычно хорошему человеку, который невольно сотворил зло тем, кого любит…
Изора подумала – а не побежать ли вниз, не позвать ли подругу Дары – Брессу, ее крестную – Эмер, того же Кано, наконец? Не поднять ли переполох?
Звать их так, как она привыкла перекликаться иногда с Саной и Дарой, Изора не умела. Связь между этими тремя женщинами уже устоялась, а как дозваться других – Изора понятия не имела. И к тому же – за дверью с Саной был кто-то из СВОИХ. Позорить СВОЕГО, даже того, из-за кого так плохо Сане, она не могла – прежде следовало разобраться, что же там стряслось… И для чего на дверь накинуто заклятье?…
Тут Изору осенило – на что ж она растила волосы, если не может использовать их природную силу? Она стала торопливо выдергивать из высокой, тщательно сконструированной прически длинные заколки, бормоча:
– Будьте мои слова не пустые – матушка-церковь, купола золотые, иконы святые на силу и подмогу рабе Наталье! Аминь!
Затем сгребла волосы в обе пятерни и подбросила вверх:
– Коса расплетется, замок разомкнется!
Имя, которому здесь было не место, очевидно, где-то в высях небесных нашло отклик. Дверь, не дожидаясь обязательного для таких заговоров замка, медленно распахнулась.
Изора глазам не поверила – никто ей не говорил, что сила длинных волос может быть так велика. Она осторожно вошла.
Тот, кто сидел на ручке кресла, обернулся.
– Иди прочь, – негромко сказал он. – Ты заблудилась, вошла не в те двери. Ступай и забудь.
– Я вошла в нужные двери, – возразила Изора.
– Ступай, милая, – ласково ответил он. Но в ласке содержался приказ. И Изора задом наперед покинула номер. Дверь сама закрылась.
В коридоре она опомнилась.
Тот, кто полуодетый сидел на ручке кресла и обернулся, имел большую силу – но, выпроваживая незваную гостью, он не сообразил хоть что-то сделать с ее зрительной памятью.
Вот теперь Изора собралась с духом, сжала кулаки и восстановила перед глазами то, что увидела в номере.
Тот, на ручке кресла, чтобы выставить ее, отвлекся от дела – он склонился над лежавшим в кресле существом, скорее всего – женщиной, и трогал ее тело. Над Саной? Но где же тут насилие? Он мотнул головой, откидывая назад длинные светлые волосы, и сдвинул красивые темные брови, он показал свое недовольство – не более того, этот мужчина вовсе не был похож на обычного насильника, но и никого из СВОИХ Изора в нем не признала.
Почему же он готовил к любви женщину в кресле, если совсем рядом была разобранная постель?
Постель была кем-то занята?
Да, постель была кем-то занята. Среди белых простынь перед внутренним взором Изоры обозначилась неподвижная белая фигура.
Сана?
Мертвая?
Нет, смерть в том помещении отсутствовала, хотя тот, на ручке кресла, освещенный лишь неровно горящей свечкой, и смахивал на Анку, предвестника смерти, который является в облике высокого мужчины, везущего погребальную повозку, с длинными белыми волосами…
Беловолосый!
Теперь Изора узнала его – она вспомнила картинку в шаре, вызванную Саной.
Кое-что стало проясняться – Сана сцепилась со злейшим врагом Дары, вот почему – зов на помощь! Что же между ними произошло?
И вдруг Изора поняла – он разбудил в Сане ту волну, с которой она самостоятельно еще не умела управляться, тот сгусток энергии, который заставлял ее искать разрядки с кем попало.
Сейчас же она лежала обессиленная, возможно, даже без сознания… Что-то нужно было предпринять…
Войти она не могла – как будто «иди прочь» было гейсом.
А что же она могла?
– Сан-на, Сан-на… – тихонько позвала Изора. – Ты слышишь меня? Вставай, Сан-на, Сан-на… Спокойно, Сан-на, Сан-на, поднимай волну выше, выше, выше!
Сейчас Изора явственно видела эту волну, от природы – прозрачную, но способную приобретать цвет в зависимости от того, как она проходит сквозь тело.
Волна сперва окрасилась пронзительно-алым, потом меж бедер Саны образовалось оранжевое завихрение, и Изора явственно услышала стон подруги.
– Выше, выше, выше! – закричала она, схватила себя обеими руками за низ живота и крепко вжала в себя обе ладони, одну поверх другой. – Еще выше, Сан-на, еще выше!
В ней тоже зародилось нечто, отдаленно смахивающее на мучительные сгустки энергии ее подруги, и Изора гнала это вверх, зная, что по закону связи то же самое должно произойти и с Саной.
Завихрение выбросило вверх желтые язычки. И тут же Изора ощутила на своих бедрах руки Кано. Она резко повернулась – никакого Кано в коридоре не было, и все же он прижимался к ней сзади тяжелым обнаженным телом, она чувствовала желание этого тела и сама желала близости не менее сильно.
Невольно шагнув вперед, она прижалась грудью и ладонями к стене – как если бы лежала на полу под рыжеволосым и яростным гигантом. Она ощущала его тяжесть и мощные движения, ощущала именно так и там, где следовало!
Наваждение было совершенно реальным – но стон Саны прорвался сквозь шум собственной крови в ушах.
– Выше, выше, еще выше! – твердила Изора, уже не зная, кому приказывает, подруге или себе.
И откачнулась от стены.
В глазах клубилось зеленое пламя, завивалось, кружилось колесом и втягивалось в голубую воронку. Потом оказалось, что воронка лишь померещилась – просто пламя таким образом меняло цвет. И бесконечная синева родилась, и Изора наконец-то поняла, куда она помогала подруге гнать сгусток энергии.
Там, за дверью, то же самое произошло и с Саной. Раздался крик – уже не беззвучный, а самый что ни на есть настоящий!
Изора схватилась за дверную ручку, рванула, влетела в номер и увидела, как полуголая Сана оттаскивает беловолосого от той, что все еще полулежала в кресле.
– Сюда, ко мне! – крикнула Сана.
Уж не Дару ли она вызволяет, успела подумать Изора, и тут же Сана, отброшенная тонкой, но сильной рукой, полетела на постель, а та, что в кресле, вскочила на ноги и, тряся перед собой маленькими кулачками, кинулась бить целительницу.
![Елена Минкина-Тайчер - Женщина на заданную тему[Повесть из сборника "Женщина на заданную тему"]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)