Елена Медникова - Два крыла. Русская фэнтези 2007
— И то верно говорил Вежда, что на лавке теперь не усидишь.
— Глянь, матушка, что я добыл! — вытянул в ответ из ножен меч Илья.
Слава равнодушно скользнула взглядом по металлу, молвила:
— Что мне на него глядеть, сынок. Нешто он для добрых дел?
— Да что ты?! — удивился Илья. — А для каких же? Ворога погонять им стану!
— Оно, конечно, верно, — вздохнула Слава, гладя сына по щеке, поросшей русой бородкой, — да все одно: Моране служить будет.
— Мама! — отложив меч, взял Илья мать за руки, и ее маленькие красивые ладошки утонули в его лапищах. — Я с ним против тех же кочевников пойду, чтоб они на землях наших не безобразничали. Они ведь нас грабят, мама, они убивают нас! Как же?..
Слава не отвечала, уткнувшись в его руки, и он чувствовал, как по ним текут горячие слезы. Он осторожно высвободил руки, обнял ее:
— Прости, мама, но не усидеть мне дома. Мне Вежда ноги для того и вернул, чтоб ходил я по земле славянской, да ворогам урон чинил. Вот дойду до князя киевского…
Он замолк, прислушиваясь к матери. Она замерла у него на груди.
— Мама, — тихо позвал он, — дома-то как?
Слава подняла голову, улыбнулась сквозь мокрые глаза:
— Да хорошо дома, сынок.
— Батя где?
— Батя сарай с Борыней правит, помогает ему.
— А Вежда еще не вернулся?
— Да сейчас придет, должно.
— Он за мной-то в тот же день ушел?
Слава, не понимая, заглянула Илье в глаза:
— Куда ушел?
— Да за мной, — повторил Илья, чувствуя, что опять начинается Веждина чудь.
— Не ходил он за тобой, — пожала плечами Слава. — С нами был, отцу с нашими молодцами помогал, селян пользовал.
— Как? — отстранился Илья. — Совсем никуда не уходил?
Слава кивнула, и Илья недоуменно поскреб затылок:
— Как же так? — Он прикинул в уме, прищурился. — А дня три назад, вечером, после света уже?
Мать вглядывалась в лицо сына, не понимая, что у него на уме:
— Да банный день у нас был. Вечером дома все были. Куда же после бани-то ходить?
— Никуда не отлучался? — не отступал Илья.
— Да никуда! Ну, дома-то он вообще сидеть не горазд, но чтоб так отлучиться, чтоб дома не ночевать, — не было такого. Да что ты все выспрашиваешь?
— Да так, мать, почудилось мне… — уже устало отмахнулся Илья. Слава с тревогой ждала, и он глупо улыбнулся, успокаивая ее. — Дурака он валяет, Вежда-то, дурачит меня. Не принимай к сердцу.
— Да вот и он сам, — сказала Слава, кивая на дверь.
В избу вошел Вежда.
— Здравствуй, учитель, — поклонился ему Илья.
— Здорово, ученик, — нарочито равнодушно ответил Вежда. — Хвастать не нужно, сам все вижу.
И он подошел к оставленному на лавке мечу и взял в руки. В его глазах сверкнул отблеск клинка: старик внимательно разглядывал работу кузнеца Белоты.
— Пойдем-ка на двор, — сказал он Илье и вышел из избы с мечом в руке. Илья поспешил за ним.
Во дворе Вежда подобрал с земли куриное перо, подбросил в воздух, и сейчас же Илья услышал яростный свист рассеченного воздуха, притом что Вежда будто и не сдвинулся с места, а в траву уже соскользнули две половинки пера.
— Добрый меч, — повернулся к Илье Вежда.
— Ну а ты как здесь? — спросил Илья, надавив на последнее слово. — Небось не в кого было шишками кидать?
Он достал из-за пазухи давешнюю еловую шишку и бросил ее в старика. В руке Вежды сверкнула стальная молния, и шишка, ударенная мечом плашмя, скрылась далеко на чужих огородах.
— Я-то здесь ничего, — невозмутимо ответил Вежда. — А вот ты в поединках поменьше рот разевай — стрела может влететь. И еще, — он строго смотрел на Илью, — воину не пристало трепать о своей доблести, она у него не на кончике языка, а на острие клинка. Не то одними шишками на голове не отделаешься.
Он усмехнулся, видя, как понурился Илья, сразу став похожим на нашкодившего мальчишку, и сказал совсем другим голосом:
— Скоро на выселки уходим. А покуда родителям помоги — порадуй напоследок.
Илья виновато улыбнулся и, решив сразу разделаться с думками, роящимися в голове последние дни, сказал:
— Слушай, учитель… — Он замялся, зарумянился, как красна девка. — Вот ведь загогулина какая…
Вежда ждал, насмешливо глядя на него. Илья нервно сглотнул и снова стал мямлить:
— Люди болтали, когда я им о тебе сказывал, будто ты… — Он теребил край рубахи, не зная, куда деть руки, и наконец выпалил: — Будто ты не Вежда вовсе, а батюшка Святогор…
Сказав это, Илья оробел вовсе: на такие слова Вежда мог равно и рассердиться, и расхохотаться. Но старик против ожидания повел себя вовсе иначе: он спокойно пожал плечами и сказал:
— Когда-то я носил и это имя. Ну и что с того? Нету больше Святогора. Вышел весь… Нынче Вежда вместо него. А что до моих прозвищ — так их на целую деревню хватило бы. Так что хватит пустых расспросов.
И он пошел в избу.
БЫЛЬ ПЯТАЯ: Сын голодной пустоты
Лазарь! иди вон…
Иисус из Назарета (от Иоанна, 11:43)Рано поутру Вежда с Ильей уже шагали по лесу к выселкам, таща по мешку с припасами. Распевались птицы, солнце красиво пронзало подернутый туманом частокол леса — идти было хорошо да радостно. Вежда, мерно постукивая своим посохом по тропе, спросил:
— Что, ученик, не скучал без мамки-то, пока за мечом хаживал?
Илья посмотрел в хитрые глаза учителя и пожал плечами:
— Нет, Вежда. Насиделся я дома-то. Все не дождусь, когда в Киев пойду. А что?
Вежда покивал седой головой и сказал:
— Да ничего. Не быть привязанным в жизни — это хорошо. Да и за подол мамкин держаться негоже — причем не только мужчине, но и женщине.
Помолчали, а потом Илья негромко и осторожно сказал:
— Слушай, Вежда… А у тебя есть кто-нибудь? Ну… из родичей.
Вежда усмехнулся:
— Чего мямлишь-то? Обидеть боишься?
— Ну…
— Вот тебе и «ну». Не обидишь ты меня, не бойся. Обида это ведь что? Это значит, кто-то подвергает сомнению то, что тебе принадлежит. Ну, то есть сомневается в каких-то твоих поступках, лишает тебя чего-то, очень тебе дорогого. Понимаешь? Но у меня ничего нет, кроме моей котомки да одежды. Даже имя мое — не настоящее, и сколько их сносил я за свою жизнь… Что у меня есть, что кто-то мог бы у меня отнять?
Илья напряженно смотрел на шагавшего рядом Вежду, а тот негромко рассмеялся и добавил:
— Верно думаешь — никого у меня нет. Так что Морана и с этой стороны ко мне не подберется: у меня и отнимать-то некого.
— Что же… — Илья помедлил. — И детей тоже нету?
