Глен Кук - Черный отряд
— Да, Элмо. Можешь мне показать хоть одного генерала, их или нашего, который просит принять у него командование? Черный шлем повернулся ко мне.
— Их вера умирает. А армия без веры в себя уже терпит поражение. И оно сильнее, чем даже разгром на поле боя.
Если Ловец Душ что-нибудь решил, его уже не остановить.
У меня появилось забавное чувство, что Ловец сам может оказаться тем, кто передаст командование кому-нибудь, кто лучше справится с делом.
— Мы начинаем закручивать гайки. И вы все говорите об этом в тавернах, шепчите на улицах. Подхлестните его. Давите на него. Сделайте так, чтобы у него не было времени думать. Я хочу, чтобы он в отчаянии сотворил какую-нибудь глупость.
Я подумал, что Ловец Душ действует правильно. Данный этап войны не мог быть выигран никаким сражением. Весна еще не наступила, и боевые действия не велись. На Плато все взоры были прикованы к свободному городу. Все ожидали исхода дуэли между Кочергой и Ловцом.
— Отпала даже необходимость в уничтожении Кочерги. Доверие к нему полностью подорвано. А теперь нам надо разрушить веру в его организацию. сказал Ловец Душ и опять возобновил свои наблюдения через окно.
— Капитан говорит, что Круг приказал Кочерге отступить. Он не ушел, сказал Элмо.
— Он что, восстал против своей собственной революции?
— Он хочет вырваться из ловушки. На нас работает еще одна сторона человеческой сущности. Тщеславие и гордость.
— Достаньте карты. Гоблин и Одноглазый опять грабили вдов и сирот.
Пора их почистить.
Кочерга был сам за себя и сам по себе. За ним охотились и его преследовали. Побитая собака, бегающая по ночным аллеям. Он не мог доверять никому. Мне было его жалко, почти.
Он — дурак. Только дураки продолжают биться со значительно превосходящими силами. А с каждым часом положение его еще ухудшалось.
Глава 4
Я ткнул пальцем в темное пятно у окна.
— Похоже, там собрание Братства Шептунов. Ворон взглянул поверх моего плеча, но ничего не сказал. Мы играли в тонк, тупо убивая время. Там перешептывалась дюжина голосов. — Я чую.
— Нет, ошибаешься.
— Это с юга.
— Кончай с этим.
— Позже.
— Пора.
— Надо немного подождать.
— Удача уйдет, игра может повернуться.
— Не забывай о гордости.
— Здесь. Воняет за милю, как от шакала.
— Интересно, он всегда спорит сам с собой? До этого Ворон еще ничего не говорил. Когда настроение у меня делалось лучше, я пытался вытянуть из него хоть слово. Безуспешно. Даже с Ловцом Душ у меня это получалось лучше.
Неожиданно Ловец поднялся, издав какое-то злое рычание.
— Что такое? — спросил я. Я устал от Роз. Розы мне были уже отвратительны. Этот город нагонял тоску и пугал. Прогулка по его улицам в одиночку могла стоить человеку жизни.
Один из голосов Ловца был прав. Наш план достиг кульминации. Помимо моей воли во мне росло восхищение Кочергой. Человек отказывался сдаваться или спасаться бегством.
— Что такое? — спросил я опять.
— Хромой. Он в Розах.
— Здесь? Почему?
— Он почуял хорошую добычу. Хочет стащить сокровища.
— То есть помешать нам?
— Это в его духе.
— А Леди не будет?..
— Это Розы. А она далеко. Ей безразлично, кто достанет Кочергу.
Политика наместников Леди. Это странная штука. И я не понимаю никого, кроме своих, из Гвардии.
Жизнь наша была проста. Не нужно было ни о чем думать. Капитан сам об этом позаботится. А мы просто исполняем приказы. Для большинства из нас Черная Гвардия — место, где можно спрятаться. Убежище от прошлого, место, где можно стать другим человеком.
— Ну и что мы будем делать? — спросил я.
— Я управлюсь с Хромым, — он начал осматривать свое снаряжение.
В комнату, шатаясь, ввалились Гоблин и Одноглазый. Они были настолько пьяны, что им приходилось держаться друг за друга.
— Дерьмо, — пискнул Гоблин. — Опять снег. Чертов снег. А я думал, зима кончилась.
Одноглазый заорал песню. Что-то насчет прелестей зимы. Я ничего не понял. Речь его была нечленораздельной, а половину слов он забыл.
Гоблин упал на стул, забыв про Одноглазого. Тот рухнул у его ног. Он стравил Гоблину на сапоги и попытался продолжить песню.
— Черт, а где все? — пробормотал Гоблин.
— Пьют по округе, — мы с Вороном переглянулись. — Ты можешь себе это представить? Эти двое нажрались вместе.
— Ты куда собрался, старое привидение? — пропищал Гоблин Ловцу Душ.
Ловец Душ вышел, ничего не сказав. — Ублюдок. Эй, Одноглазый, дружище, правильно? Старое привидение ублюдок?
Одноглазый оторвал себя от пола, огляделся. Я думаю, он ничего не смог увидеть своим глазом.
— Пр-рально, — он хмуро посмотрел на меня. — Уб-бльдк. Все уб-бльдки. Что-то рассмешило его. Он захихикал. Гоблин присоединился к нему.
Когда мы с Вороном не поняли их шутки, его лицо приняло величественное выражение.
— Здесь не наши люди, приятель. На улице в снегу — теплее, — сказал он.
Гоблин помог Одноглазому подняться. Шатаясь, они вышли.
— Надеюсь, они не наделают глупостей. Еще больших глупостей. Типа пустить друг другу пыль в глаза. Они ведь прикончат друг друга.
— Тонк, — сказал Ворон. Он открыл свои карты. Ворон вел себя так, как будто развеселая парочка здесь вообще и не появлялась.
Десять или двадцать конов спустя ворвался один из солдат, которых мы брали с собой.
— Видели Элмо? — встревоженно спросил он. Я посмотрел на него. Он был бледен и напуган. В волосах таял снег. — Нет, а что случилось, Хагоп?
— Кто-то напал на Масляного. Я подумал, это Кочерга. Я прогнал его.
— Напал? Он мертв? — я бросился искать свою медицинскую сумку. Я нужен Масляному больше, чем Элмо.
— Нет. Но раны большие. Много крови.
— Почему ты не принес его?
— Не смог поднять.
Он тоже был пьян. Нападение на друга немного протрезвило его, но не до конца.
— Уверен, что это Кочерга? Этот старый дурак опять пошел в атаку?
— Уверен. Ну, Костоправ, давай. Он помрет.
— Иду, иду.
— Подождите, — Ворон рылся в своих вещах. — Я с вами.
Он держал в руках пару остро отточенных ножей и никак не мог выбрать.
Потом он пожал плечами и заткнул за пояс оба.
— Надень плащ, Костоправ. Там холодно. Пока я его искал. Ворон выспрашивал у Хагопа подробности о Масляном. Он приказал ему сидеть тут, пока не объявится Элмо.
— Пойдем, Костоправ.
Вниз по лестнице, на улицу. Походка Ворона очень обманчива. Кажется, что он никогда не торопится. Но чтобы не отстать от него, надо хорошо пошевеливаться.
Снег — это еще не самое противное. Даже там, где улицы были освещены, дальше двадцати футов ничего не было видно. Снега было уже шесть дюймов. Тяжелый и мокрый. Но температура падала, и начинался ветер. Опять буря?
