Иван Васильев - Ещё один шанс
— А кого именно? Семена или Агафона? — оторвавшись от своих сборов, спросил освободителя незнакомец.
— А дед-то! Ох, как, не прост! — оторопело подумал странник. — Чувствуется местных бандюганов знает.
— Так…. обоих и благодари, — обманывать, так уже по полной, решил Алексей.
— Вот, уж, не чаял, что когда-нибудь, на свободу выйду, — все ещё не верил в свою удачу узник.
— Обычно, Якушевы, своих пленников, только, на тот свет, отпускают…
— Дед, а тебе идти-то, есть куда?… А то, давай, со мной, на Крайний Север… На Калыму… Там, мороз и солнце, день чудесный. Там, оленей, целая куча. И не один боярин не достанет. Эх, хорошо заживем, — призывно начал агитировать пришелец пленника.
— Нет уж! Я как-нибудь здеся… Сам разберуся… Прощевайте, — пройдя мимо Рязанцева, заросший незнакомец, быстро пошел на выход.
— Скажи, хоть, как, тебя, зовут? — уже, в спину, запоздало крикнул спаситель.
— Панкрат Черный, — донеслось с наружи.
— Ну, так… Удачи, тебе, Панкрат…
— И, тебе, не хворать… На Севере!
— Вот, и узнал, фамилию своего врага, — подумал Алексей, осматривая стены подземелья.
— Кстати, у меня, новая идея! — воодушевился он. — Сейчас, я, им, устрою, небольшую заварушку! С песнями, плясками, ну, и, дракой, само собой…
Идейный организатор творческой самодеятельности сходил домой. Взял всё необходимое, для осуществления своей идеи.
Граффити на стене написал средними буквами:… Свободу Панкрату Черному! Берегитесь! Нас много!
Затем подумал и крупным тексом вывел… Шуйские отомстят!!!
Прошелся до двери и выбросил на улицу зажженный китайский фейерверк на восемь зарядов.
Дождался громких хлопков.
После этого открыл вход к себе в квартиру и спокойно пошел отдыхать.
Праздничный концерт на сегодня был закончен…
* * *— Ты где был? — гневно спросил Прохор, как только увидел меня утром, возле ворот.
— А, в чем, собственно дело? — Алексей изобразил саму невозмутимость, вместе с покаянием.
— Я, между прочим, торговые связи налаживаю…. - нужно было срочно что-то говорить, решил пришелец. Причем правдиво и достоверно.
— Я уже почти тысячу пудов…. этой как ее…. А, ну да…. вспомнил — ПЕНЬКИ закупил…. - широко открыв глаза начал авторитетно оправдываться Алексей.
— Кстати, желаю, собственное пеньковое производство открыть, — произнес гуляка и для пущей правдоподобности почесал подбородок, как это делал Прохор.
— Не паясничай! — перебил строгий родитель.
— Тебя, где, всю ночь, носило? — ещё более грозный вопрос. (Даже искры в глазах мелькнули.)
— Ну…. встретил старых знакомых. Зашли в кабак. Поговорили о серьезных делах. Обсудили, опять же, покупку пеньки. Чуть — чуть выпили за удачную сделку. Потом, посидели на дорожку, и пошли девчонок до дома проводить…. - соловьем пел гуляка, рассказывая о своих поступках.
— Тебе, сколько лет? — он схватил меня за воротник и притянул к себе.
— А, вот, это… Прямо, скажем, вопрос… Не по существу, — надув щеки, попытался освободиться от захвата Алексей. — Как же, скажу я, тебе, сколько мне лет…
— А, почему, Вы, мне, про возраст напоминаете?… — Рязанцев, с трудом освободился от захвата. — Силен, чертяка. Держит как клещами.
— Нет, ты, отвечай? — купец опять схватил меня за одежду.
— Я же, не учу, Вас, торговать, — снова пытаюсь выбраться из тисков.
— Так…. тему про возраст, надо, срочно закрывать.
— И, вообще, я уже взрослый. И сам могу ответить за свои поступки, — гордо, как на митинге, произнес совершеннолетний повеса.
— Вот, и я говорю… У тебя, скоро, борода, начнет расти, — закипел Коробейников.
— А ведешь, себя, как последний недоросль — малолетка, — наконец-то отпустил меня Прохор, после чего расстроено махнул рукой.
ПАУЗА…
— Так!.. Всё закончилась? Кто победил? А чего, он, на меня, кричал-то?… — тревожные мысли не покидали Рязанцева.
Не тут-то было…
Купец, набрав в легкие воздуха… Продолжил…
— Эх, выдрал бы я тебя, на месте твоих родителей! Ох…. крепко бы розгами отхлестал. Нет, маловато будет! Надо, чтобы на всю жизнь запомнил! Вожжами бы, всю задницу исполосовал!
— Ну, знаете ли, Прохор Куприянович…. - возмутительно дернул головой взрослый дитятя. Вы, мне, кстати, не отец!..
— Так, СТОП! — скомандовал я себе.
— Надо успокоиться. Что-то сильно я в роль вошел, — внутренне одернул себя Рязанцев.
— В чем, собственно дело? Я, между прочим, сказал Федору, где буду… И, во сколько приду, тоже сказал, — гордо подняв подбородок, привел скиталец, свои доводы купцу.
— ПОСЛУШАЙ! Ляксей, в Москве-то, что твориться? — продолжал возмущаться Прохор.
— То, тати половину города порезали… Говорят, все улицы кровью забрызганы были, — испуганно моргая глазами, рассказывал Коробейников.
— Потом ты, со своим кладом, всех на уши поставил…
— А я-то, здесь, причем, — начал оправдываться Рязанцев.
— Знающие люди, говорят, что сокровищ ты привез, невидимо… Так много, что за всю жизнь не истратишь. И большую часть, ты для потомков припрятал, — заговорщицки посмотрев по сторонам, произнес купец.
— Я же всё в приказ сдал. Грамоту об этом получил… Меня даже сам подьячий Степан Михайловский похвалил… Ищи и неси, говорит, еще… Рады будем… Он мне даже руку пожал, — запоем перечислял кладоискатель свои заслуги.
— Да, постой, ты…. - не слушая моих оправданий, перебил меня Прохор.
— А вчера, вообще…. Шуйские как с цепи сорвались. Боярина Якушева разорили. Штурмом его усадьбу взяли… Всю ночь, смертоубийство шло. Говорят, даже пушки притащили… Народа полегло — неведомо сколько. Якушевы, злые на всех. Обещали отомстить. Нарымские с Милославскими, за них, заступиться собираются.
— Ой, что будет? Ужасно представить…. - затряс бородой купец.
— Беда, прямо, с эти боярами. Чую, кровушки людской, прольется — не меряно. Теперь, вообще, будет страшно за Москву — реку с обозом выезжать.
— Да, дела…. - поддержал Алексей Коробейникова и почесал затылок.
— Кстати, Прохор… Ты, говорил, что место, у вас, спокойное. Тишь, да благодать…. - философски, с пониманием напомнил пришелец.
— А, тут… То одно, то другое!
Рязанцев взял концертную паузу. Досчитал до пяти. После чего выдал итог…
— И, как же, вы, здесь, живете? Вот, тебе, и спокойный город!
— Ничего не меняется… Ни в прошлом, ни в будущем, — про себя добавил он.
* * *Торговый представитель английской Московской компании Мэд Добертон в прекрасном расположении духа прогуливался по набережной Москвы — реки. Ему доставляло удовольствие, в хорошую погоду, после плотного завтрака, пройтись по ещё пустынным улочкам. Подышать свежим воздухом. Помечтать о чем-то приятном и дорогом.
